Текст: Александр Соловьёв
Фото: Глеб Анфилов/Центр Вознесенского
Всякий раз, как возникает необходимость написать о мероприятии, в котором участвует Линор Горалик, чувствую себя в растерянности. Пересказать те истории, которые она всегда носит с собой, своими словами не получится, и изъять их тоже не выйдет - без них происходящее во многом лишается смысла. Так что иногда я буду просто давать слово тем, кто вел вечер в Центре Вознесенского - собственно Линор Горалик и литературному деятелю Александру Гаврилову.
Началось все отчасти с того, что Александр Гаврилов вспомнил, как на «Снобе» Линор Горалик когда-то рассказала, что лучший small-talk на любой вечеринке получится, если задать волшебный вопрос «Как погиб ваш первый хомячок?». Линор, правда, скромно отказалась от лавров первопроходца и ответила, что изобретателем волшебного вопроса является Захар Май, и он же делал на давно почившем сайте база.com опрос на эту тему. Через некоторое время один из зрителей задал этот вопрос, а также добавил: «А у меня не было хомячка, у меня был ежик». Линор ответила, что у нее тоже жили ежики. Затем, когда зритель начал вспоминать, какой именно это был ежик, Линор сказала: «Вот! Вот так вот это и происходит!»
Собственно, рассказыванию историй и была посвящена встреча. Сайт postpost.media, который представляла Линор, вдохновитель проекта, - это аккумулятор маленьких человеческих воспоминаний на самые разные темы: «Как вы были плохим вожатым в лагере?»; «Как вы узнали о том, откуда берутся дети?»; «Как вы впервые познакомились с интернетом?». Как заметил Гаврилов, жанр маленьких историй более чем органичен Горалик и ее «антропологической» поэтике - циклы «Короче» и «Говорит» - это буквально и есть маленькие истории из жизни, роман «Все, способные дышать дыхание», вошедший в Короткий список «Большой книги», построен как система коротких новелл, «Устное народное творчество обитателей сектора М1» - фрагментированное собрание фольклора жителей ада. Список можно продолжать до бесконечности.
Горалик рассказывает, что для нее эти истории - одновременно способ человека выживать в повседневности и свидетельство того, как это выживание происходит, поэтому сами эти истории и стали предметом обсессии - записывать, выдумывать и сохранять. Маркетинг - еще одно занятие Горалик - тоже с этим напрямую связан. Фестиваль Colta.ru «Остров-1991», у которого был нулевой рекламный бюджет, строил свой маркетинг ровно на том, что просил аудиторию сайта рассказывать истории: о девяностых вообще, о том, где вы были во время путча 1991 года, и так далее. Таким образом, фестиваль собрал несколько тысяч человек (кажется, куда больше десяти).
* * *
Для маркетинга, объясняет Горалик, существует пять тем, которые всех касаются и интересуют любого: дети, деньги, секс, смерть и родина. Есть еще шестая тема, коты, но она запретная, потому что - ну сколько можно уже.
И вот некоторое время назад Линор вела школу по маркетингу в Тбилиси накануне выборов президента и предложила студентам придумать, как раскрутить выборы с пятью этими темами. Родина - понятно, это уже о родине. Дети - все всегда выбирают кого-то в детстве, хотя бы старосту класса, какие выборы были у вас в детстве. Деньги - как вы работали на выборах и вам заплатили или как вам пытались дать взятку. Секс - как сексуальные скандалы влияют на выборы и каким было ваше отношение к самым громким из них. Все понятно.
Одна из девушек, обычно активных, все это время молчит. Линор обращается к ней, и та отвечает, что у нее есть про запретную тему котов:
«Почему ваш кот был бы лучшим президентом, чем все эти кандидаты?»
С этого момента коты вернулись в список разрешенных тем.
* * *
Желание сохранить частные нарративы - это не просто частное дело Горалик. Любому, следящему за интеллектуальными новинками последних лет, известно, что память стала самой острой темой российской культуры - продажи мемуарной литературы идут на ура и каждый год выходят все новые и новые образцы того, как можно думать о памяти - в диапазоне от «Памяти памяти» Марии Степановой до «Кривого горя» Александра Эткинда и «Длинной тени прошлого» Алейды Ассман, (пере)изданных «Новым литературным обозрением». (И до Visitation Ольги Брейнингер. — Ред.)
Однако, кажется, только для Горалик мельчайшие фрагменты повседневности становятся самоценными, не требующими никакой дальнейшей концептуализации или объединения под крылом какого-нибудь большого нарратива. Байки и истории и том, как живем и как жили, являются носителем той правды о жизни, которая обычно ускользает от взгляда. Это отчасти напоминает метод В. Г. Зебальда, для которого поименование предметов, перечисление видов бабочек на несколько страниц является способом сохранить и спасти от разрушительного забвения даже самую незначительную мелочь.
Маленькое медиа, занявшее собственную небольшую нишу, может быть, и способно отчасти эту память сохранять в мире победившей визуальности. Текстоцентричного мира больше никогда не будет (даже интересно, сколько людей не поленится дочитать этот текст?), но такого рода карманный формат, в который укладывается персональная память, может быть, и способен не противостоять, но скрыться от мейнстрима.
* * *
Гаврилов, проходя с микрофоном между зрительских рядов, говорит в него о том, что PostPost.Media - это своего рода постфольклор. Есть, например, былички - один рассказывает другому, как он чёрта видел. Есть уже собственно литература: Тургенев слушает разговоры крестьянских детей, которые рассказывают друг другу, как они чёрта видели. Тут Линор осеняет, и она отвечает: «Точно! Надо спросить: "Как вы чёрта видели"!»
* * *
Принципиальная позиция Горалик состоит в том, что люди всегда важнее текстов. Для каждого текста она спрашивает разрешения на публикацию, у каждого человека - права записывать за ним истории. Из любой истории изымаются имена других людей, все, по чему можно вычислить человека, - в конце концов, никто не просил, чтобы о нем помнили. Это похоже на работу с проектом биографических интервью с поэтами «Частные лица» - Линор не имеет права никаким образом вмешиваться в правки, которые человек вносит в текст, даже если очень жалко. Право на контроль над высказыванием о своей жизни - это, по всей видимости, принципиальная позиция, сопровождающая все, чем Горалик занимается.
В конце концов, мы опять приходим к эмпатии, которая со времен выхода ее последнего романа стала общим местом применительно к ее поэтике, но была очевидным образом релевантна и до этого. Не так важно, правду ли человек рассказывает, что именно он забыл или досочинил. Те истории, которые собирает Линор, - это конструкции, с которыми человек может жить. Остальное, по большому счету, - неважно.
