Текст: Федор Косичкин

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Фото из группы фейсбука Изоизоляция

К 75-летию Победы издательство «Книжники» переиздало с дополнениями, восстановлениями цензурных купюр и комментариями одну из самых ярких и необычных книг о той войне – "Берлин, май 1945" Елены Ржевской – военной переводчицы, писательницы, не только сроднившейся с городом Ржевом в прямом смысле слова, но и добившейся присвоения ему статуса «Город воинской славы» – ради чего и был учрежден сам этот непереводимый на европейские языки титул.

Один из центральных сюжетов книги: обнаружение останков самоубившегося Гитлера и идентификация их по сохранившимся зубам. Лейтенанту Ржевской и двум ее товарищам по «особой группе» (фактически – самоназначенной, потому что никто их такими полномочиями не наделял) удалось отыскать Кете Хойзерман, ассистентку зубного врача, пользовавшего фюрера, и она нарисовала наизусть схему его зубных мостов и коронок, полностью совпавшую с челюстями обгорелого трупа – что и оказалось доказательством идентификации.

Весёлого, как видим, мало; зато много отвратительных реалистических подробностей – не только связанных со вскрытием трупа Гитлера (и Геббельса), но и с последними неделями его жизни, то есть пребывания в подземном бункере, с той обстановкой тотального распада, что так хорошо передана в известной картине Кукрыниксов.

Но при этом, если глядеть сейчас, из 2020 года, книга оказывается полна каких-то совершенно сюрреалистических деталей, да и просто черного абсурдистского юмора: молодая женщина по доброй воле предоставляет важнейшую информацию… и вместо заслуженной благодарности получает десять лет лагерей с уникальной в мировой юридической практике формулировкой в приговоре: «как свидетельница смерти Гитлера».

Но эту и подобные алогичные подробности затмевает ключевой эпизод – 26-летняя девушка, в одиночку таскающая по Берлину под мышкой коробку с челюстями Гитлера. И досадующая, что эта ноша мешает ей отдаться общему веселью. «Весь этот день, насыщенный приближением Победы, было очень обременительно таскать в руках коробку», – пишет она. Если бы такой эпизод возник в комедии Ианнуччи, создателя «Смерти Сталина», его упрекнули бы в дурновкусии, в грубом фарсе. Но это не фарс, это правда!

При чтении порой хочется усомниться, что описанное здесь – реальность, а не плод фантазии Бориса Виана или Владимира Шарова.

Саму Елену Ржевскую, в то время еще Елену Каган, однако, больше всего поразили – что тоже отчасти отдает абсурдом – не эти макабрические челюсти, а невинная бытовая сценка, свидетельницей которой она оказалась в городке Стендаль (том самом, в честь которого взял псевдоним Анри Бейль), куда советские войска вошли уже в июле 1945 года, сменив американские. На улице ее и ее спутника-майора привлекла реклама-вывеска в виде набитого чем-то резинового розового чулка. Толкнув дверь, советские офицеры увидели мирную картинку: сидящую на стуле молодую даму, двухлетнюю девочку, сосредоточенно топающую по комнате, и припавшего к полу хозяина лавки, который смотрит, какая девочке нужна обувь для коррекции плоскостопия.

«Вот так, – пишет Елена Ржевская, – в часы, когда большое незнакомое войско победителей заполняет улицы, в эти часы исторического катаклизма женщина ведет ребенка на прием к ортопеду. Ничего не поделаешь, если этот обусловленный день и час совпал с таким событием. Нерушимы дисциплина, взаимные обязательства и заведенный порядок дел и распорядок дня. Тут хоть тресни. Для нас это было чуждо, непонятно, неприемлемо. Мы плеваться готовы были от такой немецкой тупости и себялюбия».

Возмущение 26-летней военной переводчицы, четыре года шедшей с боями от Ржева до Берлина, понятно. Но всё-таки на правах потомков позволим себе заметить: Лена Каган не понимала тогда того, что понимаем мы сейчас: что

абсурд, расшатывание, а то и прямое нарушение основных пропорций мира – не формальный выверт авангардного искусства, не искажение естественного порядка вещей, а часть этого самого порядка.

Откуда мы это понимаем? Да вот хотя бы из расцветшего в карантине фейсбучного комьюнити «Изоизоляция». Раз вы читаете этот текст, то наверняка о нем слышали – невозможно находиться в Рунете и не слышать о комьюнити, ровно за две недели раскрутившемся с нуля до полумиллиона (!) подписчиков. Кому как, а мне больше всего нравятся в нем не те работы, в которых современные девочки позируют с персиками или на шаре, а обнаженные дамы прикрываются волосами а-ля Венера Боттичелли. И не те, где основательные мужики на изумление убедительно перевоплощаются в рембрандтовскую Данаю. А те, где вполне живые и здоровые, то есть лишенные физических особенностей люди всего лишь с помощью собственных лиц, тел, краски, драпировок и хитростей с перспективой воспроизводят самые, казалось бы, немыслимые, не имеющие ничего общего с реальностью полотна Босха и Дали, Пикассо и Шиле. Без труда доказывая: эти художники не «выдумывали из своей больной головы», не сознательно изощрялись в «дегенеративном искусстве», как полагали насельники «фюрербункера» (вот они-то как раз кончили свои дни в полной деградации!), а точно воспроизводили абсурд и изломанность окружающего мира. Который они просто воспринимали острее остальных и лучше других видели его несообразности.

И который, к несчастью, довелось увидеть интеллигентной девушке (дочери, между прочим, зубного врача – еще одна странная рифма с челюстями в коробочке) Елене Каган, о славе Хармса и Кафки вовсе не мечтавшей.

Но есть в этой книге и высший юмор – или, если хотите, исторический сарказм:

«В самом страшном кошмаре не могло привидеться фюреру, приложившему столько усилий для истребления евреев, что одна еврейка будет копаться в его внутренностях <…>, а другая — таскать коробку с его челюстями и досадовать, что они мешают ей отпраздновать капитуляцию Третьего рейха.

Возможно, Бог все-таки существует».

Так заканчивает свое предисловие к книге Елены Ржевской «Берлин, май 1945» доктор исторических наук Олег Будницкий. Закончим на этом и мы.

Владимир Ликутин Ад домашнего обучения. Босх «Ад» (The Hell), ~15 век

Sophie Shirin The Lovers II, Rene Magritte (1928)

Карл Райхерт (1836–1918) и одна из его такс (точное название работы не удалось найти)