Текст: Андрей Васянин
Обложка и фотографии предоставлены издательством
Летом в издательстве «Выргород» выходит книга журналиста и продюсера Александра Кушнира «Майк Науменко. Бегство из зоопарка». Кушнир, автор подробных и вдумчивых книг о людях и явлениях в отечественном рок-н-ролле («100 магнитоальбомов советского рока», «Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока», «Кормильцев. Космос как воспоминание» и т.д.) с фирменной дотошностью разбирает биографию Науменко – стараясь понять, как Майк и его группа «Зоопарк» стали одним из самых значительных явлений русского рок-н-ролла.
Александр Кушнир «Майк Науменко. Бегство из зоопарка»
Из-во «Выргород», 2020
«Без странности не может быть ничего в искусстве» Владимир Татлин
Отсидевшись несколько месяцев в глухом подполье, Майк рискнул выступить в Москве лишь следующей весной. Очередной набег на столицу состоялся 27 марта 1983 года, и это было, наверное, одно из самых ярких клубных выступлений «Зоопарка» в столице.
Казалось, что в тот вечер всё было против Майка. По личным причинам не смогли приехать Храбунов и Куликов, поэтому выступать пришлось в импровизированном составе – на бас-гитаре сыграл музыкант из группы «Пепел», а на барабанах – Андрей Данилов.
«Володя Рацкевич из «Рубиновой атаки» привёз в ДК Часового завода свою аппаратуру, – рассказывал мне Саша Агеев. – В программе значился «Секрет», игравший на разогреве у группы «Пепел», а также, по слухам, планировался Майк Науменко. В зале на сто пятьдесят мест все были сильно пьяными, и мы с друзьями пронесли две «бомбы» плодово-ягодного вина. В гримёрке я увидел единственный стул, разбитое зеркало и смертельно трезвую группу «Секрет», которая очень волновалась. Мы выпиваем «бомбы», а «Секрет» уже на сцене – первый раз в Москве… Когда им стало действительно плохо, к микрофону вышел Майк и сделал всё правильно».
«Мы вышли на сцену и обомлели, – вспоминал о концерте в ДК Часового завода музыкант «Секрета» Николай Фоменко. – В зале сидели абсолютные хиппи, у которых по рукам передавался портвейн. И они заорали: «Пошли вон, давайте Майка!». Затем после нас вышел Науменко, аккуратненько подошёл к микрофону, и все сразу умерли…».
Лидер «Зоопарка» пел как Игги Поп, подыгрывая себе – то на акустической, то на электрической гитаре. Формат трио, без привычной соло-гитары, превратил выступление Майка в настоящий триумф гаражного рок-н-ролла. Сохранилась запись, выпущенная «Отделением «Выход», и на ней прекрасно слышно, как кто-то грозится прекратить мероприятие, а зрители после каждой песни орут, как недорезанные.
«То, что произошло в конце марта, послужило лишним доказательством особого положения Майка Науменко в советской рок-музыке, – писал спустя месяц журнал «Ухо». – В районе «Белорусской» выступали ленинградские группы, в том числе должны были пригласить и «Зоопарк», но устроители забыли вовремя позвонить и передать приглашение. Поэтому в последний момент Майку пришлось обламываться с работы и срочно собирать группу. Тщетно… Но в итоге зал слушал Науменко наполовину стоя, их рёв заглушал двухкиловаттный аппарат, и, хотя странный полу-«3оопарк» выступал в середине концерта, в конце их приглашали на сцену и скандировали без конца: «Майка! Майка!». И только строгий приказ администрации разогнал фанов».
Это знаковое выступление было отмечено двумя важными дебютами. Во-первых, Науменко представил свой будущий суперхит «ДК Данс» («Я посмотрел на часы…»), объявив его, как «новую песенку, сделанную в стиле рок-н-роллов 50-х годов, на которых я воспитывался». Во-вторых, в финале концерта была исполнена новая композиция, бесконечный текст которой Майк читал с огромного листа бумаги. На сцене оказалось слишком темно, и мелко написанные строчки ему были плохо видны даже с близкого расстояния. Тогда музыкант попросил у техников добавить света и начал медленно затягивать слушателей в марево несуществующего мегаполиса.
К тому моменту у Науменко уже было готово большинство куплетов «Уездного города N» – психоделического эпоса, создававшегося в течение многих месяцев. В основе сюжетной канвы Майк использовал приём, который Боб Дилан применил ещё в 1965 году в композиции Desolation Row. В ней охреневший от кислоты нью-йоркский поэт микширует в одной точке множество мировых смыслов и персонажей – начиная от Робин Гуда и Ноя и заканчивая Квазимодо, Жанной д'Арк и поэтом Томасом Элиотом. Свой вариант вселенского Вавилона Майк наполнил героями из Desolation Row (Казанова, Эйнштейн, Наполеон), разбавив их классиками русской литературы (Гоголь, Пушкин, Толстой) и современными персонажами вроде Пола Маккартни, Эдиты Пьеха и Чарли Паркера. Гетто, из которого никуда не уходят поезда, идеолог «Зоопарка» перевёл в мифологическую плоскость ─ с настоящими и вымышленными героями и иллюзорной связью времён.
«Этот город N, – как-то обмолвился Майк, – несколько сюрреалистическое место, в котором каждый занимается курьёзным и не своим делом. И каждый вправе домыслить, что из этого может получиться».
В скобках заметим, что первый намёк на подобную одиссею прослеживался у Науменко еще на альбоме LV, где упоминается похожий на зоопарк город, в котором живут «свои шуты и свои святые, свои Оскары Уайльды и свои Жанны д'Арк». Позже эта идея получила развитие и начала обрастать новыми героями. К примеру, образы Леди Макбет и Золушки создавались под впечатлением от картин Тани Апраксиной, а ещё несколько героев были придуманы Майком вместе с будущим клавишником «Зоопарка» Александром Донских.
«Мы исписали несколько страниц, и я предложил кандидатуру таксиста Харона, - вспоминает Донских в книге «Призраки города N». – Науменко тут же подсадил к нему пассажира Эйнштейна, потом я добавил Эдиту Пьеху – и Майк аж застонал от удовольствия и закончил куплет Анной Карениной. Точно так же возникли пары «Иисус Христос и отец», «Иван Грозный и сын» и ещё несколько. Всего же в этой песне были упомянуты 57 персонажей».
Вскоре Андрей Тропилло выкроил время, чтобы поработать с Майком в студии Дома юного техника. У «ленинградского Джорджа Мартина» уже давно зрело желание записать Науменко, но многочисленные обстоятельства, как правило, были против. В долгой беседе, состоявшейся в 1996 году, Андрей Владимирович не без гордости упомянул, что участвовал в нескольких сессиях альбома «Сладкая N и другие» и пожаловался мне, что этот факт нигде не отражён. Затем маэстро вспомнил, как одалживал Майку вокальные микрофоны для сессии в театральном институте (для альбома LV), и был искренне рад, что в 1983 году ему наконец-то удалось найти возможность для записи первого студийного альбома «Зоопарка».
Новая 40-минутная катушка, зафиксированная в Доме юного техника и названная «Уездный город N», представляла собой сборник лучших хитов «Зоопарка». При этом первая её часть состояла из классических композиций времён Blues de Moscou, сыгранных максимально близко к «живому» исполнению.
Так случилось, что одним из первых слушателей альбома оказался Борис Гребенщиков. Моим друзьям удалось отыскать магнитофонную плёнку с записью редкого квартирника «Аквариума», на котором БГ рассказывал притихшей публике:
«У Майка сейчас есть несколько новых вещей и одна очень смешная штука из шестнадцати куплетов на шестнадцать минут – «Уездный город N». И ещё записаны в электричестве «Пригородный блюз» и «Если ты хочешь», причём со звуком 1965 года в Англии. Запись просто гениальная, я офигел и не мог поверить, что это сделано в Ленинграде. Все дела, роскошный электрический рок-н-ролльный звук. И одновременно «Зоопарк» пишет новые песни… Я не знаю, как Майк их распределит, но если у него получится из этого хотя бы одна пластинка, то она будет у него самая сильная».
В итоге, по одним данным, альбом был готов ещё зимой, по другим – запись происходила позже, летом 1983 года. Разобраться точнее не представляется возможным, поскольку Храбунов утверждает, что ездил в студию в рубашке с короткими рукавами. В свою очередь, на вышеупомянутом квартирнике, состоявшемся 5 марта 1983 года, Гребенщиков рассказывал про уже готовые треки. Здесь, как говорится, чёрт ногу сломит…
Здесь уместно напомнить, что разработкой материала в «Зоопарке» в то время занимались два музыканта – Майк и Саша Храбунов. Науменко придумывал мелодические ходы, а ответственность за аранжировки ложилась на плечи его гитариста. С первого дня знакомства у них сложился идеальный тандем поэта и музыканта. Теперь же они общались практически каждый день, поскольку Александр женился на девушке по имени Тася, которая жила в той же коммунальной квартире, что и Майк.
«Храбунов всю жизнь играл в составах без ритм-гитары и поэтому любит много «пилить», – замечал Майк. – Сначала мне это не нравилось. Но потом я понял, что в этом есть и свои кайфы, и сейчас с трудом могу представить, как бы «Зоопарк» звучал с другим гитаристом. Шурина гитара придаёт моим сравнительно легковесным песням уместную тяжесть».
Взаимопонимание и человечность являлись характерной чертой «Зоопарка», что не могло не сказаться на записи. Дело в том, что вторая часть альбома состояла из сырых номеров, которые доделывались непосредственно в студии. Надо отдать должное музыкантам – на результате это никак не отразилось.
«Перед началом сессии мы боялись показаться несостоятельными, понимая, что студийный альбом – это чистый продукт, на котором все инструменты должны быть слышны, ─ признавался мне Храбунов в одном из интервью. – И в то же время необходимо чувствовать нерв, даже в ущерб качеству. Но как именно перенести здоровое дыхание рок-н-ролла в тот звук, который будет литься из колонок, мы могли только догадываться».
Более точно ритм-энд-блюзовый саунд «Зоопарка» представлял всезнающий Тропилло, в активе которого уже были работы с «Аквариумом», «Кино», «Мифами» и группой «Пикник». У него в голове сложился чёткий «пейзаж звука», и, к примеру, композицию «ДК Данс» музыканты записали с первого дубля.
«Я играл гитарные партии исключительно для настроения, поскольку их планировали доделывать позднее, – утверждал Храбунов. – Но, как только мы закончили играть, Тропилло сказал: «Всё! Порядок. Оставляем этот вариант!». Это решение застало нас всех врасплох: «Как оставляем? А гитарные наложения?». Но при прослушивании выяснилось, что Андрей Владимирович оказался прав».
«Тропилло мне очень понравился как человек, – рассказывал барабанщик Андрей Данилов. – Его работа и то, как мы общались, – всё было очень здорово! Он постарше и мудрее нас, поэтому альбом мы записали буквально за несколько дней. Конечно, немножко жалко, что у нас не было времени поработать побольше. Наверное, можно было что-то сделать по-другому, но зато запись получилась как концерт, и там всё живое».
Идея включить в альбом композицию «Уездный город N» возникла в голове у Тропилло спонтанно, отчасти – благодаря нехватке нового материала. В одну из студийных смен выяснилось, что «Зоопарк» сыграл все композиции и больше записывать нечего. Попробовали исполнить «Пригородный блюз № 2» и несколько старых песен, но это не стало выходом из ситуации. И тогда Тропилло предложил сделать «Уездный город N». По воспоминаниям музыкантов, последние куплеты сочинялись непосредственно в студии. Существует версия, что после прослушивания чернового варианта Коля Васин посоветовал Майку дописать в финале ещё несколько строк.
«Науменко потом обвиняли в том, что песня «Уездный город N» частично слизана у Боба Дилана, – рассуждал Андрей Владимирович. – Но это не так. Песня у Дилана более узкая, и там перечисляются современные суперзвёзды, и всё! А у Майка – и сказочные герои, и реальные персонажи, и любовь, и вино, и смысл бытия. Майк очень нежно относился к Дилану, но не копировал его».
Однако основная проблема записи заключалась в том, что технический уровень музыкантов не позволял сыграть все куплеты «нон-стопом» в течение четверти часа. К тому же Майк хотел, чтобы на этой песне звучало фортепиано, а собственного клавишника у группы тогда ещё не было.
«Раньше эту песню Майк нам не показывал, – ворчал Александр Храбунов спустя четверть века. – В студии я её быстро выучил, в последний момент разобравшись, как именно нужно играть. На первых дублях Майк пытался петь, но пустовато всё получалось. В итоге Андрей Владимирович пригласил пианиста, который появился в студии в состоянии жестокого похмелья. И наиграл свои изумительные пассажи, которые, я считаю, трезвый человек не сможет исполнить никогда».
Вожделенный пианист был обнаружен в ближайшей закусочной с романтичным названием «Белоснежка». Чародея клавишных инструментов звали Владимир Захаров, он был приятелем Паши Крусанова и играл в группах «Выход», «Абзац» и «Хамелеончик За». По воспоминаниям музыкантов, Захаров был соблазнён бутылкой дешёвого портвейна и возможностью записаться на одном альбоме с «Зоопарком».
Все дальнейшие события, происходившие в Доме юного техника, чем-то напоминали фильмы Хичкока. Спасителю Захарову поставили, как тапёру, стакан вина, и он в состоянии крайней задумчивости начал импровизировать. Вначале всё шло неплохо, но после нескольких глотков маэстро стал пьянеть и уставать, поскольку играть ему приходилось одну и ту же мелодию множество раз подряд.
В песню о городе, который безумен сам по себе, пианист добавил психоделических наворотов, меняя акценты, скорость и варьируя степень фортепианного безумия таким образом, словно у него в организме садились батарейки. По меткому выражению Тропилло, «если обратить внимание на партию фортепиано, то отчётливо слышно, как пианист ползёт умирать».
Любопытно, что композиция «Уездный город N» исполнялась на концертах нечасто: периодически Майк играл её в акустике, причём однажды – в дуэте с Цоем. На нескольких квартирниках Науменко клал перед собой шпаргалку, на которой шариковой ручкой были написаны первые строчки каждого из куплетов. Делал он это для надёжности, поскольку иногда забывал последовательность куплетов.
Позднее, во время одной из редких видеосъёмок Майк признавался, что «изначально куплетов было двадцать пять, а теперь, дай Бог, вспомнить хотя бы пятнадцать…». Доказать или опровергнуть правдивость этого утверждения сложно. В те времена казалось, что эта баллада стала перемещаться – подобно своим героям – из объективной реальности в сферу призраков и нераскрытых загадок рок-н-рольной мифологии.
***
Всё это время московские промоутеры с нетерпением ожидали завершения звукозаписывающей сессии у Тропилло. Летом 1983 года озверевший от андроповского прессинга андеграунд перенёс все свои активности в ближнее Подмосковье. Как говорится, от греха подальше. Романтично настроенный Володя Литовка и его друзья из журнала «Ухо» полагали, что вдалеке от Лубянки контроль за концертными площадками будет носить менее жёсткий характер. Как же сильно они ошибались!
Группа «Зоопарк» на этот раз должна была выступать в Троицке – тихом академгородке, расположенном в получасе езды от Москвы. Но за несколько часов до мероприятия в местный Дом учёных нагрянули сотрудники ОБХСС, и концерт был отменён. Сохранилась фотография, на которой музыканты «Зоопарка» сидят в гримёрке с убитыми лицами, и их легко можно понять.
Однако стойкий Майк нашёл изящный выход из ситуации. Пока организаторы несостоявшегося мероприятия подвергались перекрёстному допросу, Науменко увёл зрителей, рьяно желавших «хлеба и зрелищ», в ближайший лес.
Примечательно, что дело было 9 мая, в День Победы. По дороге на природу музыкальные туристы опустошили винный магазин, и к началу языческого ритуала вся «людская каша» находилась в состоянии, приближённом к эйфории. «За твоё здоровье, Майк!», – орали зрители, уничтожая портвейн и рассуждая в паузах об «Автоматических удовлетворителях» и первых советских панках.
Этот сюрреалистический концерт, проходивший на лесной поляне невдалеке от деревни Пучково, записывался сразу на три магнитофона. Спустя годы Жене Гапееву удалось найти абсолютно все плёнки и отреставрировать их. К некоторому удивлению, там не оказалось озвученных народной молвой куплетов о Сталине, Ленине и Гитлере, которые я опрометчиво упомянул в книге «100 магнитоальбомов советского рока». Более того, на записи слышно, что из «Уездного города N» Майк исполнил лишь половину куплетов. То ли забыл остальные, то ли не имел сил спеть их полностью. Как честно заметил тогда Науменко, «после таких-то обломов, как сегодня, всё объяснимо…».
Любопытно, что позднее с поэтическими фрагментами в духе альбома Highway 61 Revisited экспериментировал и Борис Гребенщиков, исполняя иногда на концертах психоделическую композицию «Письмо в захолустье», в тексте которой обыгрывался последний куплет из Desolation Row.
«Дилан задал нам планку ещё в одном отношении: его песни представляли из себя звуковой аналог кинофильмов, – поведал мне лидер «Аквариума» в одной из бесед. – Длинное и развёрнутое повествование, от странностей деталей которого плавится мозг. И у нас с Майком на эту тему много лет было заочное «соцсоревнование» – кто напишет песню подлиннее… Когда я впервые услышал в записи «Уездный город N», то обрадовался, насколько Майк оказался близок к совершенству. Он «убрал» меня и доказал, что легко может работать и с крупными формами – как Боб Дилан на «Desolation Row».
