Евсея Строганова. Метель

Мы выбрали шорт-лист нашего конкурса, читательское голосование уже идет, но поскольку получили мы невероятное количество текстов, ещё несколькими хотели бы поделиться.

Текст: Евсея Строганова

"Я не сумасшедший, нет. Это неправда. Не надо им верить. Дело в том, что когда я шёл, там были львы... Что? Какой, к чёрту, мост! При чём здесь мост! Львы сидели перед подъездом. Бесконечно длинный, как поезд, серый дом вырос справа, и пока я семенил мимо, мне чудилось, что он действительно движется, вот только в окнах никого не было, а что это за поезд, из окон которого не машут провожающим... А потом – львы. Они медленно повернули головы мне вслед.

Я возвратился и вошел в подъезд.

Что значит – зачем? Я ведь объяснил: седые гривы, снег не тает на благородном челе зверя... Львы позвали, и я послушался. В метель отчётливее слышны их голоса.

Там сидел человек. Да, прямо на полу, прислонившись к стене. У него было лицо как сырая штукатурка. Серое и влажное. Я опустился перед ним, и он, с трудом нащупав мою руку, будто слепец, вложил в нее эту вещь. Как вы сказали? Господи, нет! Почему нож? Что за странные у вас... Нет; это было кольцо. Кольцо с выгравированным на нём именем. Разумеется, я его знал.

Я обратился к сидящему... Мертвый взгляд был мне ответом. Да, он умер. Я ушёл оттуда – что я мог поделать? К тому же меня толкало какое-то необъяснимое чувство. Я должен был исполнить его последнюю волю.

Я долго плутал, прежде чем отыскал нужную улицу. Уже стемнело. Снег всё летел, укрывая город саваном. Мое пальто было белым, когда я поднимался по тусклой жёлтой лестнице наверх, к чернеющему прямоугольнику двери.

Что было дальше? Мне открыла женщина. Этот взгляд... Он обжигал, как лед.

Я отдал ей кольцо и ушел, не говоря ни слова.

Наутро я прочел в газетах... И потому пришел к вам.

Что, простите? Ах да: нож! Я обнаружил его, лишь вернувшись к себе. Вернее, проснувшись утром. Он лежал на полу возле кровати, похожий на мертвую и давно протухшую рыбу. Я захватил его с собой: надо же было его куда-то девать! Он чем-то неуловимо смущал меня. В первую очередь, загадкой своего появления. Вот, возьмите... Мне он ни к чему".

* * *

"Неужели, мой дорогой, вы ему сочувствуете? Несмотря на всё, что он совершил?

Нам достоверно известно, что после того, как жена его бросила, он выслеживал её любовника.

Я расскажу вам, как было дело: он помешался окончательно, ходил за любовником жены по пятам, словно тень. Вы сами видели, как легко он теряет самообладание!

В тот день он тоже следовал за ним. Между прочим, вы замечали, что при сильном снегопаде все приобретает какие-то странные сюрреалистические черты?

Преследуемый свернул в подъезд. Наш одержимый понял, что другого такого случая не представится, и кинулся следом. Он позвал свою жертву, тот обернулся, и тогда он ударил его ножом.

Многочисленные удары свидетельствуют о невообразимой ярости убийцы. А ведь он болезненный человек хрупкого телосложения... Поверьте моему опыту: именно такие чаще прочих впадают в аффект.

Обыкновенного человека вид мёртвого тела испугал бы; но этот был изголодавшимся хищником. Запах крови лишь распалил его. Он знал, где поселилась жена, и вскоре добрался и до неё.

Разумеется, он утверждает, что она была жива, когда он уходил, отдав ей кольцо. Но вы-то видели тело! Лишь исступлением можно объяснить эти чудовищные раны. Видит бог, впервые в жизни у меня вырвалось, что убийца – не человек, а какой-то зверь!

На следующее утро, придя в себя, он осознал, что его схватят, и сам пришел к нам.

Вижу, вы не до конца убеждены. Я скажу вам кое-что... Не принимайте мои слова за шутку.

Это все город. О да, он может свести с ума! Кому как не мне это знать: когда-то, вынужденно приехав сюда, я возненавидел его и тоже впал в безрассудство. Дома, памятники, стены, даже фонари – все казалось мне наполненным скрытой жизнью, и жизнь эта билась и горела ярче, чем в любом из двуногих, населяющих город. Я чувствовал холодное дыхание улиц. Видел неумолимое сближение стен, между которыми меня однажды едва не раздавило, точно букашку, зажатую валунами. Безутешное пение сфинксов лишало меня сна, в огнях портовых фонарей я различал гибель морских судов.

Этот город вливает по капле свое величественное безумие в тех, кто слаб.

Со временем я окреп и сбросил морок. Но я помню, каково это!

Что с ним будет? Полагаю, больница до конца его дней. Не жалейте его – он это заслужил. Нож был при нём, на руках и одежде кровь... Его может спасти только чудо".

* * *

"Нас двое, но мы – одно. День за днём, год за годом. Нас заметает листьями и снегом. Нас касаются чужие руки. Только сумасшедшие видят нас по-настоящему. Видят нас такими, какие мы есть.

Мы есть величие.

Мы есть мощь.

Та женщина была полна злобы. Она проскользнула мимо нас в подъезд и стала ждать. Мы слышали шипение её змей. Она жаждала смерти того, ради кого оставила прежнюю жизнь. Она называла его предателем и лжецом, много обещавшим, но ничего не исполнившим.

Лжец явился – и она убила его.

Тихий безумец шел за ним следом, но потерял его в метели. Мы позвали его. Некогда он жил с этой женщиной. Он застал бы её на месте убийства. Он остановил бы её.

Однако женщина успела сбежать. Ненависть пенилась в ней, и она отнесла орудие убийства в дом, где когда-то была счастлива. Она бросила нож в комнате того, кто был её мужем.

Умирающий отдал ему кольцо, её подарок. Но тот понял все превратно! Он не услышал, что вещь называет имя убийцы громче, чем голос.

Мы бьем себя хвостами, мы рычим.

Мы есть гнев.

Мы есть воздаяние.

Безумцы – вот наши служители. Безумных и беспамятных любит этот город, тех, кому слышно безутешное пение сфинксов, плачущих над тёмной водой.

Тихий безумец часто говорил с нами. Он приносил цветы к нашим ногам и гладил наши гривы.

Метель усиливается.

Мы бежим по улицам, и город освещает нам путь. Наши следы обнимает теплый снег.

Охота будет недолгой.

Мы возвращаемся, оставляя кровавые отпечатки на мостовой. Их заносит метель. Вскоре не останется даже алого пятнышка под белоснежным покровом.

Утром мы вновь сидим у подъезда. Шкуры наши чисты.

Мы есть незыблемость.

Мы есть покой.

Люди идут мимо, скользя по нам взглядами. Пройдешь и ты. Но когда заметает метель, когда снег преобразит этот город, прислушайся: различаешь ли ты тяжёлую поступь? слышишь ли голоса?

Если да, обернись.

Мы идем за тобой".