"Седьмая симфония" - сериал о премьере шедевра Шостаковича

Текст: Валерий Кичин/РГ

Сериал завершился на максимально патетической ноте, что гармонирует со знаковым творением Шостаковича. Мы прожили вместе с его героями сложную жизнь, где далеко не все вызывало доверие, оставившую много вопросов, но - жизнь, в ходе которой мы, по моему субъективному ощущению, сроднились. Но история - вещь коварная: любое прикосновение к ней возбуждает пересуды, споры и даже скандалы. Уже ясно, что новый сериал не исключение.

Проект задуман Алексеем Гуськовым. После удачного исполнения роли дирижера в фильме 2009 года "Концерт" актер долго шел к главной роли жизни - роли маэстро Карла Элиасберга. Над сценарием трудилась большая группа драматургов, режиссером приглашен Александр Котт, чья "Брестская крепость" доказала серьезность отношения мастера к военной теме и его скрупулезность в исторических деталях. Сериал должен был повторить успех фильма "Ленинградская симфония" 1957 года. Видевшие его неизбежно будут сравнивать с ним новую картину, выполненную во всеоружии современного кино с его спецэффектами и звукотехникой.

Оба фильма заставляют еще раз подумать о соотношении документального и художественного в историческом кино. Характерно, что в картине, снятой через 12 лет после Победы, имена героев изменены, и дирижера звали Орестом Добросельским: авторы как бы развязывали себе руки, обращаясь к факту недавней героики, но не обязуясь быть ему верными в деталях. В сериале Алексей Гуськов играет именно Карла Элиасберга, что заставляет быть въедливыми: а так ли все было? И здесь проект задал себе первое испытание уже из-за разницы в возрасте прототипа и исполнителя: маэстро тогда было 36.

Сразу скажу: Алексей Гуськов здесь работает великолепно, во всеоружии мастерства, создав характер человека как бы не от мира сего - погруженного в мир музыки, беззаветно ему отданного и отрешенного от всего постороннего. Актер честно существует на экране в своем возрасте, и то, что могло быть импульсивным или даже авантюристичным, стало проявлением мудрости, смешанной с наивностью в практических вопросах, свойственной большим художникам. Он сыграл одну из лучших своих ролей, но ясно, что это уже другой маэстро и другой характер - первое бросающееся в глаза отступление от документального факта.

Ясен и сигнал для зрителей: перед вами свободная интерпретация событий, их художественное воплощение, имеющее право на вымысел. Кто бы с этим спорил! Вся классика дает примеры вольной трактовки истории - от символики "Броненосца "Потемкин" и патриотической кинооперы "Александр Невский" до романтически возвышенных "Композитора Глинки" или "Мичурина". Но здесь - блокада, память о ней до сих пор таит скорбь и ужас, оставшиеся в генах. Обостренность восприятия неизбежна.

Если компактный фильм 50-х равен рассказу, то восьмисерийная эпопея 2021-го берет на себя функции киноромана. Роман нужно заполнять характерами и действием, он полнее передаст дух времени. Сам сюжет - поиски музыкантов по всему изнуренному страшной зимой, голодному городу - подсказывал цепь новелл, устремленных к апофеозу, - победно прозвучавшей симфонии. Я не знаю технологии создания сценария, но кажется, что новеллы были распределены между шестеркой авторов и потом сложены в сериальной спешке - так они разножанровы. Первые две серии вводят в тревожную атмосферу блокадного Ленинграда и намечают противостояние двух героев - интеллигента Элиасберга и энкавэдэшника Серегина, приданного ему в помощники-надсмотрщики. Серегина мы встречаем в момент гибели его семьи, что придаст трагический отсвет всей дальнейшей эволюции персонажа Алексея Кравченко: палач учится сочувствию.

Потом цельная структура начинает распадаться на мозаику разновеликих историй, и уже трудно понять, что было, а что придумано. Вот новелла с влюбленной в маэстро девочкой, ставшей от безнадежной любви стукачкой. Сама по себе она передает дух общей беды, когда героика шла рядом с подлостью, самоотверженность - с предательством, когда человеческое начало в людях нередко сдавалось под натиском первичного, звериного. Но был ли в реальности последующий арест жены Элиасберга пианистки Надежды Бронниковой или он придуман для драматизации? Понятно, что художественный фильм стремится выразить не только извивы отдельной судьбы, но и драму времени, и эта сюжетная линия позволила развернуть несколько очень сильных, на разрыв души, сцен. Но перед нами реальный персонаж истории, и мы уже подсели на иглу недоверчивости: так было или не было? Как и драма с контузией и глухотой, так эффектно срифмованной с частым упоминанием о Бетховене.

Ритм сериала рваный, нервный, много торможений. Вот дробность рассказа остановлена обширной новеллой о страсти комбата к санитарке, из-за которой он посылает падающего от усталости солдата-соперника за вражеским "языком". По стилю она напоминает военные ленты 40-х типа "Воздушного извозчика". С ней перекликается опереточная сцена с товарищем Трубниковой, дарованная нам для передышки. Диссонансом - эпизоды наподобие диалога Серегина и полюбившей его флейтистки Веры (Елизавета Боярская), под звуки Пятой симфонии Бетховена говорящей цитатами из учебника по музлитературе.

Но между этими аттракционами для заскучавших зрителей вспыхивает вдруг такая бездна человеческих трагедий, что никакая документалистика не нужна - если есть глаза, уши и сердце, чтобы все это услышать и прочувствовать. Бездна наблюдений, точных для эпохи, когда люди не знали, кого больше бояться, - врага внешнего или соглядатая внутреннего, который с фирменно брезгливым взглядом на человеческую мошкару бесцеремонно входил в любой дом.

Картины оттаивающего весной города, его нищих базаров, где ломоть хлеба покупали за семейную драгоценность, порой щемяще драматичны, но чаще просто живописны и колоритны, как театральная массовка.

Между тем нельзя не отдать должное: все актеры сериала играют с полной верой и самоотдачей. Алексей Кравченко, в детстве прошедший суровый опыт военной драмы "Иди и смотри", здесь в роли служаки, который сызмальства впитал априорную ненависть к классово чуждым элементам, а эти "элементы" для него - все, что выходит за пределы его понимания. Включая, конечно, человека с с подозрительной фамилией, размахивающего перед скрипачами палочкой. Актер блистательно сыграл мучительный процесс постижения непостижимого, когда антагонисты сходятся в общем - тоже, как выяснилось, героическом деле. Выделю еще Наталью Рогожкину в роли Бронниковой, Тимофея Трибунцева - альт Клейман, Дарью Конышеву - влюбленная Туся, Бориса Смолкина - слепой ударник. Сложнее с режиссурой: для Александра Котта фильм на удивление неровен, невзыскателен к грубости гримов и не всегда органичному саундтреку, к любви трогательной, но по-советски лишенной "химии", к чрезмерностям в патетике и фортиссимо. Сериал оставляет чувство крупного художественного свершения, смешанное с досадой. О нем будет сказано много и резких, и добрых слов. Но это работа, вызывающая уважение и признательность: из того, что казалось маленькими неправдами, все-таки сложилась большая правда невероятно сложной и противоречивой, но великой эпохи.

Послушайте, как актеры "Седьмой симфонии" Елизавета Боярская, Алексей Гуськов, Алексей Кравченко, Янина Студилина и Дарья Коныжева читают отрывок из «Февральского дневника» Ольги Берггольц, посвященного блокаде Ленинграда.

Оригинальный материал: rg.ru