3 августа Олег Липовецкий, в самом конце прошлого года ставший художественным руководителем Московского еврейского театра «Шалом» вместо занимавшего это кресло с момента воссоздания театра в 1988 году Александра Левенбука, провёл первый сбор труппы в помещении театра на Варшавском шоссе. Провел в условиях, близких если не к боевым, то к библейским: театр восемь лет находится в «рассеянии», кочуя по чужим сценам по причине никак не заканчивающегося ремонта. Но новый 49-летний худрук, ранее известный, в частности, как создатель конкурса новой драматургии «Ремарка», полон творческих и хозяйственных планов. Которыми он с нами и поделился.
Интервью и фото: Михаил Визель
Театр «Шалом» имеет два истока, две истории. Первая – это трагическая история ГОСЕТа, Государственного еврейского театра и его худрука – великого трагического артиста Соломона Михоэлса. Вторая тоже большая и важная, но совершенно другая – история специфического «советского стендапа» и одного из его отцов Александра Левенбука. Как вы предполагаете сочетать эти две истории в вашей работе?
Олег Липовецкий: Человек, отвергающий свое прошлое, как и общество, не осмыслившее свое прошлое, не имеет своего будущего. Но прошлое не должно быть якорем, оно должно давать топливо – в хорошем смысле этого слова – для движения вперед. Нужно учиться на ошибках прошлого и брать оттуда всё самое лучшее.
Это общие слова, но в них есть зерна, которые нам нужно посадить для будущей деятельности «Шалома». Если говорить о первой истории, истории Соломона Михоэлса, то мы должны оттуда взять две вещи: продолжение миссии еврейского театра, театра антифашистского, который исследует вопрос, как человеку оставаться собой в любые времена, не теряя лица, не теряя сердца. И, конечно, театр Соломона Михоэлса – это театр высочайших художественных достижений в области драматического искусства. И это то, на что мы хотим ориентироваться в нашей работе. Мы хотим вернуть театр «Шалом» в контекст современного театрального искусства России и мира.
А что касается второй истории, то за последние тридцать лет, когда театр был официально зарегистрирован как театр «Шалом», он получил это помещение – я не могу сказать, что это роскошное помещение, это бывший кинотеатр, – но тем не менее он получил свою территорию, он сформировал труппу. К сожалению, почти треть времени своего существования он не работает. Последние восемь, уже почти девять лет эта площадка закрыта. И мы надеемся в течение полугода-года завершить, точнее заново сделать ремонт, который позволит нам эту площадку открыть – благодаря поддержке Департамента культуры [правительства Москвы]. Сейчас мы конструктивно сотрудничаем в этом направлении.
Что же касается художественных аспектов последних восьми или десяти лет, – я не могу и не хочу обсуждать это. Не судите да не судимы будете. Хотя я не жду, что меня не будут судить, я нормально отношусь к критике, но не собираюсь обсуждать своих предшественников. Тем более что последние восемь лет театр практически не работал.
Несколько лет назад я брал интервью у Боруха Горина, директора издательства «Книжники». Который заявил, что ему очень помогают частные еврейские фонды. К ним не обращались?
Олег Липовецкий: У нас есть генеральный партнер – ФЕОР (Федерация еврейских общин России. – Ред.) и ее президент Александр Борода. Они очень помогают. Когда я зашел в театр, я был шокирован его состоянием. Главное в театре – артисты, и нашей первой задачей было сделать так, чтобы артисты могли хоть как-то здесь находиться. Благодаря поддержке ФЕОРа мы сделали ремонт, в театре впервые появились души. В этом году ФЕОР увеличил свою поддержку, благодаря ей мы сможем выпустить спектакли, которые уже начали делать. И будем играть на сцене Центра Высоцкого.
Тогда давайте про спектакли. «Шалом» – театр, ставящий своей задачей развивать еврейскую культуру. Спроси человека не вовлечённого: что такое «еврейская культура»? – он ответит про Шолом-Алейхема, клезмерскую скрипочку, в лучшем случае – про Шагала.
Олег Липовецкий: Шагала – вряд ли… Скорее «семь-сорок» и маца.
Ну как же – влюбленные над Витебском! Всё это восхитительно, но относится к началу XX века. А что для вас значит «еврейская культура», кроме поезда, прибывающего в 7:40, и мацы?
Олег Липовецкий: Мне кажется, еврейство – это в первую очередь мировоззрение. И театр должен руководствоваться не формальными признаками, а сутью. Совершенно не обязательно в театре должны играться еврейские пьесы, поставленные евреями, с актерами-евреями. Изоляция ни к чему хорошему не приводит. Мы открыты, мы позиционируем себя как «еврейский театр для всех национальностей». Поэтому у нас в планах, с одной стороны, еврейская классика, – мюзикл Журбина по пьесе Ан-ского «Диббук» (диббук - персонаж еврейской мифологии: злой дух, душа умершего злодея. - Ред.), мы планируем его выпустить совместно с благотворительным фондом горских евреев «СТМЭГИ», медиахолдингом «Первый еврейский». А с другой – роман Дж. Сафрана Фоера «Полная иллюминация», который ставит Галя Зальцман. А наряду с этим – современная пьеса Зухры Яниковой «Тахир и Зухра», о московских гастарбайтерах, которую ставит Мурат Абулкатинов. Казалось бы, это не имеет никакого отношения к евреям, но это прекрасная современная притча, в основе которой древняя восточная сказка – но воплотившаяся на московской стройке. Рабство, к сожалению, – это не только древние сказки.
Фоер – замечательный пример. Он писатель, безусловно, еврейский (не по фамилии, а по кругу тем и способу мышления), но при этом столь же безусловно американский, пишет по-английски. Как у вас будет обстоять дело с соотношением языков? Я не зря начал с ГОСЕТа и Михоэлса. Это был театр на идише. Но ведь сейчас это невозможно?
Олег Липовецкий: Если в романе или пьесе есть вставки на идише, актёр будет им овладевать. Но, конечно, сейчас невозможно целиком поставить спектакль на идише или иврите. Во-первых, актеры не владеют языком, а во-вторых, кто будет это понимать?
Иврит – государственный язык Израиля. Те, кто владеет ивритом, – там и живут!..
Олег Липовецкий: Да. Но в Москве – огромная еврейская община, и еврейская культура – неотъемлемая часть культуры России. Мы сейчас подали заявку на грант, надеюсь, в следующем году воплотим большой проект: большая театральная лаборатория полного цикла, в которой будут задействованы и режиссеры, и драматурги, и эксперты. Это будет лаборатория по истории московских еврейских общин, со времен Ивана III, когда они впервые появились. Драматурги напишут пьесы, потом – режиссерская лаборатория, потом мы сделаем спектакль об истории евреев в Москве.
В еврейском театре, который восемь лет лишен своей сцены, трудно удержаться от сравнения с Моисеем, который сорок лет водил свой народ по пустыне. Когда ж вы вернётесь на землю обетованную?
Олег Липовецкий: Это зависит не только от нас. Мы со своей стороны сделали всё, что могли. Но, к сожалению, оказалось, что помещение театра после восьми лет работ не соответствует никаким нормам – пожарным, вентиляционным, акустическим и т.д. Всё нужно переделывать. Опять же – я не сужу и не разбираю. Слава богу, придя сюда, нам удалось провести полный аудит финансово-хозяйственной деятельности, результатами которого оказались фраппированы и мы, и Департамент культуры. Со всем этим нужно разбираться. Для этого нужны финансы. У всех есть вопросы – куда делись финансы за восемь лет? Почему Большой театр за четыре года смогли реконструировать, а «Шалом», площадь которого в сотни раз меньше – не смогли за восемь? Удивительная история. Так что наши оптимистические планы – прийти после Нового года на эту сцену, пессимистические – начать на ней сезон 23/24.
Пока что мы репетируем здесь, играем на cцене Центра Высоцкого. Это очень сложно. Там же арендуемое посещение, мы не можем там ничего хранить. Нужно всякий раз перевозить декорации, свет, костюмы и т.д. Все это быстро развесить, настроить. Но зато я представляю себе, как все кайфанут, когда мы наконец сможем играть на своей сцене.
И с чем же вы рассчитываете выйти на эту сцену?
Олег Липовецкий: Уже 6-7 сентября будет премьера по «Полной иллюминации» Фоера, в конце сентября – премьера по повести Эфраима Севелы «Моня Цацкес – знаменосец», в начале октября – премьера режиссера Филиппа Гуревича по пьесе Полины Коротыч «Вадик поёт свою музыку». Это уже три премьеры. А в конце октября – начале ноября мы приступаем к репетициям спектакля-концерта «Шалом!». Напомню, что «шалом» значит «мир»… В декабре-январе мы сделаем «Новогоднюю компанию» для детей. В январе приступит к репетициям Мурат Абулкатинов, о котором я уже говорил. И параллельно в МДМ будет репетироваться мюзикл «Диббук». И восьмой спектакль планируем на апрель-май, пьеса «Магда» британского драматурга Майкла Ардити в постановке Ромы Кагановича.
Слышал про эту пьесу... Магда – это Магда Геббельс. Пьеса о ее последних днях, когда они с мужем самоубились, а Магда предварительно отравила своих шестерых детей. Сильная история, но не самый очевидный выбор для еврейского театра.
Олег Липовецкий: На мой взгляд, абсолютно очевидный. Несмотря на то, что в спектакле действуют Магда Геббельс, Йозеф Геббельс, Ева Браун, главные-то герои пьесы – не они, а невинные дети, которые гибнут, потому что их родители совершают ужасные ошибки. Это прекрасная ярчайшая антифашистская пьеса. И где ей быть, как не в «Шаломе»?
