Текст: Фёдор Косичкин
Михаил Кузмин обожал окружать себя противоречащими друг другу мифами. Истовая русская религиозность и античный гностицизм, глубокий интеллектуал и поверхностный денди, мастер строгих форм и создатель русского верлибра, целомудренный лирик и раскрепощённый либертин, автор скандально недвусмысленных «Крыльев» и нарядной стилизаторской прозы про XVIII век, апологет «кларизма» («прекрасной ясности») и автор темных «герметических» стихов.
Самое интересное, что всё это большей частью правда. «Шабли во льду, поджаренная булка» из ликующей «Любви этого лета» (1906), преобразовавшаяся через сто лет под пером пересмешника Пеленягрэ в «хруст французской булки» – такая же данность русской культуры, как и слепо мечущаяся подо льдом Невы рыбина из загадочного сборника «Форель разбивает лёд» (1928).
«В каком направлении развивались художественные искания Кузмина после создания стихотворений сборника — остаётся неизвестным, поскольку почти всё его последующее стихотворное наследие утрачено», – с мнимой бесстрастностью сообщает Википедия, как будто речь идет об античном поэте, погибшем при очередном нашествии варваров.
Но с точки зрения Кузмина, так оно и было. После революции пятидесятилетний поэт не чувствовал в себе достаточно сил (включая силу ненависти), чтобы бежать от большевиков, подобно своим ближайшим друзьям по «Башне» Вяч. Иванова. Он как бы отгородился от новой жизни – зарабатывал переводами античных и старых классиков (перевёл «Золотого осла», в частности) – и просто тихо угас в 1936 году. А стихи – остались.
- Умывались, одевались,
- После ночи целовались,
- После ночи, полной ласк.
- На сервизе лиловатом,
- Будто с гостем, будто с братом,
- Пили чай, не снявши маск.
- Наши маски улыбались,
- Наши взоры не встречались,
- И уста наши немы.
- Пели «Фауста», играли,
- Будто ночи мы не знали,
- Те, ночные, те — не мы.
- Июнь-август 1906
Нас было четыре сестры…
- Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
- все мы четыре любили, но все имели разные «потому что»:
- одна любила, потому что так отец с матерью ей велели,
- другая любила, потому что богат был ее любовник,
- третья любила, потому что он был знаменитый художник,
- а я любила, потому что полюбила.
- Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
- все мы четыре желали, но у всех были разные желанья:
- одна желала воспитывать детей и варить кашу,
- другая желала надевать каждый день новые платья,
- третья желала, чтобы все о ней говорили,
- а я желала любить и быть любимой.
- Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
- все мы четыре разлюбили, но все имели разные причины:
- одна разлюбила, потому что муж ее умер,
- другая разлюбила, потому что друг ее разорился,
- третья разлюбила, потому что художник ее бросил,
- а я разлюбила, потому что разлюбила.
- Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
- а, может быть, нас было не четыре, а пять?
- 1905 г.
- Где слог найду, чтоб описать прогулку,
- Шабли во льду, поджаренную булку
- И вишен спелых сладостный агат?
- Далек закат, и в море слышен гулко
- Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад.
- Твой нежный взор, лукавый и манящий, —
- Как милый вздор комедии звенящей
- Иль Мариво капризное перо.
- Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий
- Мне кружит ум, как «Свадьба Фигаро».
- Дух мелочей, прелестных и воздушных,
- Любви ночей, то нежащих, то душных,
- Веселой легкости бездумного житья!
- Ах, верен я, далек чудес послушных,
- Твоим цветам, веселая земля!
- Июнь-август 1906
Венеция
- Обезьяна распростерла
- Побрякушку над Ридотто,
- Кристалличной сонатиной
- Стонет дьявол из Казотта.
- Синьорина, что случилось?
- Отчего вы так надуты?
- Рассмешитесь: словно гуси,
- Выступают две бауты.
- Надушенные сонеты,
- Мадригалы, триолеты,
- Как из рога изобилья
- Упадут к ногам Нинеты.
- А Нинета в треуголке,
- С вырезным, лимонным лифом, -
- Обещая и лукавя,
- Смотрит выдуманным мифом.
- Словно Тьеполо расплавил
- Теплым облаком атласы...
- На террасе Клеопатры
- Золотеют ананасы.
- Кофей стынет, тонкий месяц
- В небе лодочкой ныряет,
- Под стрекозьи серенады
- Сердце легкое зевает.
- Треск цехинов, смех проезжих,
- Трепет свечки нагоревшей.
- Не бренча стряхает полночь
- Блестки с шали надоевшей.
- Молоточки бьют часочки...
- Нина - розочка, не роза...
- И секретно, и любовно
- Тараторит Чимароза.
- 1920
Странничий вечер
- О этот странничий вечер!
- Чёрный вечер речной
- Сутулит попутные плечи
- Упорной тугой волной.
- Мелкий дождя стеклярус
- Сорвался, держаться не смог.
- Бьется пальто, как парус
- Меж худыми ходульками ног.
- Неужели только похожа
- На правду бывалая печь?
- Что случилось, что случилось, Боже,
- Что даже некуда лечь?
- Чуть вижу в какой-то истоме:
- Ветер — и струи злы —
- Как грустны в покидаемом доме
- Связанные узлы!
- Скаредно лампы потухли,
- Паутина по всем углам,
- Вещи — жалкая рухлядь,
- Когда-то любимый хлам.
- Закрыл бы глаза на всё это,
- Не смотрел бы больше кругом.
- Неужели не будет света?
- Не найдется приютный дом?
- Взгляните ж, мой друг, взгляните ж,
- На время печаль отложив.
- В зрачках ваших — тихий Китеж
- Стеклянно и странно жив.
- И мозглый пар — целебен,
- И вновь я идти готов,
- Когда дребезжит молебен
- Невидных колоколов.
- 1917
