Георгий Василевич: «Пушкин влюбился в эти места»

Текст: Михаил Визель

Оказавшись в Пушкиногорье благодаря фестивалю литературы и анимации «Пушкин и…», я, разумеется, не мог не расспросить его директора Георгия Василевича не только про фестиваль (см. на сайте «Российской газеты»), но и про сам уникальный в российском, если не в мировом музейном деле заповедник. Хотя, признаться, вручая многолетнему (с 1994 года) директору Михайловского свою книгу про Болдино, чувствовал себя несколько странно. Все равно что явиться на стадион «Газпром Арена» в красно-белом шарфике. Но Пушкин не зря наше всё: его хватит на всех и на всё.

Итак, мы беседуем с Георгием Николаевичем Василевичем, директором музея-заповедника «Пушкинские горы»...

Фото: Служба информации Пушкинского заповедника

Г.Н. Василевич: Стоп, стоп! Самое короткое правильное название — «Пушкинский заповедник». С этим названием мы вышли из Академии наук. На печати было. На самом деле полное название музея — «Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры, государственный мемориальный, историко-литературный, природно-ландшафтный музей-заповедник Александра Сергеевича Пушкина Михайловское».

«Но я, поверь, — историк не придворный», так что не буду даже пытаться воспроизвести официальное наименование полностью. Я хотел бы вот с чего начать. Как известно, та ветвь рода Пушкиных, к которой принадлежит Александр Сергеевич, записана в дворянскую родословную книгу Нижегородской губернии. Там их вотчина. Как так получилось, что Александр Сергеевич чаще бывал и нашел упокоение именно здесь, в Святогорье, а не в Болдине?

Г.Н. Василевич: Начнем с того, что эти земли были выданы арапу Петра Великого после прихода на царство дочери Петра Великого.

Елизаветы I

Г.Н. Василевич: Елизаветы. Абрам Петрович, как человек грамотный и верующий, написал ей всего одну фразу. Но, правда, евангельскую: «Помяни мя, егда приидеши во царствие твое». Она оценила степень запросов и выдала ему довольно большой кусок земли с приличным количеством крепостных. Вот здесь, в Воронежской губе, которая долгое время была малообитаемой и нежилой, потому что Стефан Баторий прошелся тут огнем и мечом в 1580 году, один монастырь Святогорский уцелел только потому, что он был новый и еще на карты не нанесен. На самом деле это имение матери, оно никогда Пушкину не принадлежало. Но в силу того, что его дедушка Осип Абрамович Ганнибал умудрился жениться при живой жене, императрица — уже другая императрица, Екатерина – была вынуждена вмешаться, имение отнять у него и закрепить за первой законной женой Марьей Алексеевной с правом перехода дочери. Пушкин, видимо, для разнообразия, после болезни, из Лицея приехал сюда в 1817 году для того, чтобы здесь прийти в себя. Его так поразила русская баня, клубника и прочее, что он влюбился в эти места и в первый же свой приезд оставил строчки, посвященные, правда, Тригорскому.

Но если великий поэт что-то пишет, он обязан потом это исполнять. И хороня мать в марте 1636 года, меньше чем за год до собственной гибели, он просто купил участок земли больше, чем ему был нужен для одной могилы. И это стало могилой родителей и его самого.

То есть, можно сказать, это его была собственная воля прижизненная. Его душеприказчики просто исполнили его волю.

Г.Н. Василевич: Было его прямое распоряжение о том, что хотел бы покоиться у стен Успенского собора Святогорского монастыря.

Что сейчас входит в музей-заповедник, которым вы руководите?

Г.Н. Василевич: Входит 10 000 гектаров земли, описанные Пушкиным. По сути, как это делали географы великие, так он сделал это в стихах, в прозе, в присущей ему манере. Входят три усадьбы. Во-первых, усадьба, с которой это место начиналось.

Михайловское?

Г.Н. Василевич: Нет. Сначала возникло Петровское - родовое имение Ганнибалов.

Но музей-то начался с Михайловского.

Г.Н. Василевич: Это следующий вопрос, ответ на него довольно длинный. В Пушкинский заповедник входит Тригорское — усадьба друзей, где Пушкин впервые понял, что такое теплый семейный круг и дом настоящий, который для него, по сути, был равноценен домашнему кругу, только теплее и радушнее, и Михайловское, которое он сам называет рабочим кабинетом, и говорит, что это единственное место, где прилично жить нормальному человеку. Кроме того, есть еще уголок, который родился из желания рассказать не только о дворянских усадьбах, но и о жизни всех остальных сословий. Это Бугрово — крестьянский двор со всеми постройками псковского типа. Это действующая мельница, со всеми механизмами XIX века, она была там долгие столетия, еще и до Пушкина. И это здание научно-культурного центра в Пушкинских горах, без которого мы сегодня были бы как без рук.

Это здание, по сути, – плод разговора Семена Степановича Гейченко с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Поскольку он очень умел обаять и расслабить человека, к моменту завершения экскурсии он вынул из кармана потертую газетную статейку из «Известий», где было написано, что у Шекспира в Стратфорде открыт культурный центр, и задал сакраментальный вопрос:

Тот рассмеялся и попросил сказать, что же надо. И тогда появилось вот это здание, где все упаковано в один объем. Зданий должно было быть больше, но времена настали уже переломные. Страна исчезла, другая только рождалась, и поэтому появилось только одно здание со всеми его достоинствами и недостатками. Ну, вот мы в нем сейчас и живем, и работаем, и фестиваль проводим.

По поводу фестиваля. Вы вчера шутили, что к вам приезжают и спрашивают: «А когда же Болдинская осень?»

Г.Н. Василевич: Так это не шутка. Это по телефону вопрос.

Что вы на это отвечаете? Что у нас нет Болдинской осени, зато у нас есть… – что?

Г.Н. Василевич: Нет, я обычно отвечаю, что, если вы еще не бывали в Болдино, вам непременно надо сравнить московскую осень или петербургскую с Болдинской. И тогда у вас навсегда закрепится образ этих мест. А у нас Михайловское, осень со всем ее разнообразием, которое, с нашей точки зрения, еще краше, чем Болдинская осень. Здесь, правда, не было долгого сидения карантинного и прекрасных прозаических произведений, которые просто роем вышли и воплотились на бумаге. Но здесь была своя эпоха, эпоха ссыльного Пушкина.

Здесь ведь полностью задуман и написан «Борис Годунов», на минуточку.

Г.Н. Василевич: Да, «Годунов» и сопутствующее ему хлопанье в ладоши, и называние самого себя «сукиным сыном». И здесь – деревенские главы “Евгения Онегина“, более сотни стихотворений, интереснейшая переписка. И здесь, собственно говоря, попытка первого пророчества самому себе, потому что в стихотворении «19 октября 1825» он пишет: «Промчится год, и с вами снова я...». Не знал, будет ли это так, но предположить имел право. Здесь он застрелил Ленского. Отсюда начался путь к Черной речке: автор мог бы и не убивать поэта, а только его тяжело ранить. И тогда все повернулось бы иначе. И, может быть, он сам бы выжил. И даже, как рассказывают некоторые особо одаренные фантазеры, стал бы Дюма во Франции, уехав туда служить.

Я тоже еще школьником обратил внимание, что обстоятельства гибели Ленского на дуэли соответствуют обстоятельствам гибели самого Пушкина: Дантес, как и Онегин, выстрелил, не дойдя до барьера. Но мой вопрос был все-таки о другом: что, помимо постоянно действующей музейной экспозиции у вас есть, какие у вас фестивали проходят?

Г.Н. Василевич: Самые известные из фестивалей — это «Литературный праздник», до недавнего времени «Пушкинский праздник поэзии», а с недавнего времени — «Праздник пушкинской поэзии и русской культуры», в силу того, что время требует четкого ограничения возможностей того или иного фестиваля. В последнее время с литературной частью непросто... Песенную поэзию народ слушает в любом виде, а вот устную поэзию слушать разучились, видимо, еще и потому, что в школе перестали учить наизусть стихотворения. Во многих школах уже перестали, а уже во многих не учат, считают, что достаточно прочесть, остальное сделает интернет.

Но, помимо этого, в праздник поэзии входят драматические театральные страницы. Последние два года — это школьные театры. Причем радует то, что этот проект, который курируют школьные движения и администрация президента, что это не желание выдать что-то обыденное за сверхинтересное. Это действительно потрясающе интересные и очень серьезные, и по-настоящему театральные события, которые звучат на фоне пушкинского пейзажа, производят впечатление в два раза более сильное. Это постепенные подходы к тому, чтобы здесь была страница оперная и балетная. В прошлом, вернее, в этом году, я уже начинаю мыслить категориями 2023 года, этом году у нас был фестиваль памяти Геннадия Селюдского. Это был балетмейстер-педагог Кировского, вернее, Мариинского театра. Его ученики просто собрались, привезли нам самих себя, не требуя ничего взамен, кроме зала. И здесь было фантастически красиво, праздник балета. Еще это попытки использовать все виды фольклора и народного творчества. Потому что Пушкин здесь учился у няни, няня – у русского народа. И, в общем, у нас есть возможность показать какие-то красивые вещи.

Ваши коллеги из подмосковного Захарова сейчас с вами поспорили бы. Именно туда, к бабушке, Пушкина вывозили на лето в первые годы жизни.

Г.Н. Василевич: Ну, пусть спорят, это их проблема. У них Подмосковье, им положено выходить по-московски, а нам положено жить по-народному. Уже почти 20 лет мы участвуем в воспитании совершенно особого круга актеров. Их бессменный педагог и руководитель театра «Пушкинская школа» в Петербурге Владимир Рецептер. Когда-то один из самых известных Чацких и один из самых известных Гамлетов. Это БДТ. Он воспитал ребят, которые не хуже филологов знают пушкинские произведения наизусть. И у нас они здесь проходили разные мастер-классы, проводили, играли все, вплоть до газетных статей пушкинского времени. В частности, по «Моцарту и Сальери». И они играют классический русский театр, у Рецептера есть замечательная фраза на этот счет: «Мы играем не театр имени Пушкина, а театр именно Пушкина». И это подтверждают ежегодные приезды сюда школьных групп, которые едут не потому, что их принуждают, а потому, что они с замиранием смотрят происходящее на сцене. Наряду с экспериментальным театром, который сегодня преобладает у нас на Псковской земле, это еще и продолжение 21-го года фантастического театрального Пушкинского фестиваля, который, опять же, проходил при участии этого театра. Это было интересно потому, что здесь, помимо площадок, где шли спектакли, работали лаборатории, в которых принимали участие публика и специалисты, по свежим следам обсуждая происходившее на сцене. Издавались фантастически интересные книги. Помимо самих произведений Пушкина, это еще и дневники фестиваля, где подробнейшим образом описывались все дискуссии, которые происходили, описывались сами театры, их состояние. И было выпущено три тома прижизненной критики произведений Пушкина. Впервые собранных во что-то целое.

Прижизненной – то есть то, что он сам мог читать? Действительно интересно.

Г.Н. Василевич: Так что на самом деле фестиваль был очень разнообразен. Сейчас он приобрел новые формы, более современные, где важен не автор, важен режиссер. Это что-то добавляет театру, но и отнимает многое, потому что публика теперь спрашивает: а с детьми прийти можно? Частый ответ: я бы не рекомендовал.

Да, Пушкин тоже объяснял довольно подробно в «Опыте отражения некоторых нелитературных обвинений», что для разных возрастов нужны разные подходы. Вот тогда мой последний вопрос, попробую его сформулировать как раз в духе нынешнего времени. В России есть два пушкинских топонима – Болдино и Михайловское. Если бы я как отец ребенка школьного возраста колебался, куда бы мне лучше с ним съездить, в Болдино или в Михайловское, чтобы «ввести в тему», как бы вы объяснили свое «конкурентное преимущество»?

Г.Н. Василевич: Я считаю, что если вы ответственный отец, то вы должны своего ребенка провезти по всем 18-ти Пушкинским музеям нашего Отечества и дать ему возможность самому выбрать то место, которое ему понравится по-настоящему.