Текст: Олег Корякин (Казань)/РГ
Ваш последний роман "Оккульттрегер" написан в жанре городского фэнтези. Это поляна довольно истоптанная. Можно здесь вспомнить булгаковского "Мастера и Маргариту", орловского "Альтиста Данилова" и даже лукьяненковский "Ночной Дозор". Не страшно было ступать на это поле?
Алексей Сальников: Нет. Когда возникает идея, становится все равно, насколько тема была отработана до тебя. Начинаешь писать, писать, писать. И в результате идея или сама отвалится, или ты доведешь дело до конца.
Центральная тема романа заключается в том, что все города излучают некое мистическое тепло и оккульттрегеры должны его сохранять. Это ваше личное восприятие городов?
Алексей Сальников: Да. Это необъяснимо, но при всей схожести архитектуры многих российских городов, даже если посещать их в одно и то же время года, в одинаковую погоду - в одном будет как-то неуютно, а в другом уютно. Хотя и там и там те же магазины, пятиэтажки стоят, фонарики светят. И вот эту необъяснимую штуку я вложил в роман.
В "Оккульттрегере" херувимы предстают у вас в облике алкоголиков, полубомжей. Это признание в любви к маргиналу, маленькому человеку?
Алексей Сальников: Да, как-то не ценят у нас таких людей. У нас вообще людей в современном мире не ценят. Важен только успех. По сути, херувим может найти клад и поселиться в особняке. Но он берет ровно столько, чтобы ему хватило на жизнь и можно было голым не ходить и при этом говорить правду, хоть и в пьяном виде порой. И не всегда такой уж он и честный. Не случайно его упрекают в том, что он иногда правду говорит. Эту правду можно было бы сказать по-другому, чтобы не вызвать агрессию. Ну вот такие несовершенные ангелы.
Вы ощущаете, что ваши тексты влияют на вашу жизнь, врываются в реальность?
Алексей Сальников: Не только мои тексты и не только у меня. Литература врывается в жизнь некоторых людей и тащит их. Кто-то становится филологом, кто-то издателем, кто-то поэтом, кто-то критиком. Она их так захватывает, крутит, а потом выбрасывает и находит новых. И от самих людей, по-моему, почти ничего не зависит. Литература - это такой процесс. Кого зацепит, того зацепит.
В романе "Опосредованно" вы придумали мир, где стихи приравниваются к наркотикам. Какое-то внутреннее ощущение поэзии?
Алексей Сальников: Да, и оно не кажется фантастическим допущением. Все так и есть.
То есть вы "подсели" на стихи в свое время?
Алексей Сальников: Получается, что так. Как и все поэты, которые всю жизнь этим занимаются непонятно для чего, если убрать эту наркотическую составляющую. Жена у меня нашла два по-настоящему фантастических элемента в романе - что за стихи нормально платят и что муж, который ушел от жены, вернулся и его приняли обратно. А все остальное показалось вполне правдоподобным.
И в "Опосредованно", и в "Оккульттрегере" главные герои - женщины. Трудно давались эти образы, вроде как в голову к женщине приходится залезать?
Алексей Сальников: Нет. Я просто смотрю на них, да и общаюсь с женой, хоть она и говорит, что она про меня ни фига не знает. Она где-то на 15-м году совместной жизни узнала, что я корицу не люблю. Купила булочки с корицей, а я говорю: "Ты знаешь, Лена, а я ведь ее не люблю".
А я думал, что она после романа "Петровы в гриппе и вокруг него" поняла, что вас не знает.
Алексей Сальников: Нет, как раз романы "Петровы" и "Опосредованно" ей понравились, потому что они, в принципе, о том, как наша семья себя чувствует, это некое искреннее высказывание, которого жена от меня не могла дождаться. Я дома молчаливый человек, за редким исключением. После десяти лет совместной жизни жена говорила: "Ты знаешь обо мне все, а я о тебе вообще ничего не знаю". И только через книжки она поняла, что во мне еще теплится какая-то жизнь, что-то человеческое во мне есть. (Смеется.)
У вас в "Петровых в гриппе и вокруг него" Новый год, можно сказать, тоже герой романа. А вы сами в каких отношениях с этим праздником, чувствуете то волшебство, которое присутствовало в детстве?
Алексей Сальников: Очень люблю Новый год. Кажется, что действительно что-то меняется, притом что не меняется ничего. Эта граница из одного года в другой имеет какую-то волшебную составляющую. Помню, насколько было здорово в детстве смотреть телевизор до окончания программы. А еще как-то проснулся, лет в девять, включил телевизор, а там идет экранизация "Питера Пена". И было очень смешно, потому что я решил, что кардинал Ришелье (актер Александр Трофимов), когда ему не удалось победить мушкетеров, подался в пираты.
