Учитель нежности

Текст: Дмитрий Шеваров

«Настоящую нежность не спутаешь/ Ни с чем, и она тиха». Ахматовские строчки приходят вместе с мыслями о моём учителе. Речь о поэтической нежности. Нежность такого рода – редкая. Владимир Костров ушёл осенью прошлого года. Ушёл, а нежность осталась.

Владимир Андреевич с порога огорошивал студентов-первокурсников: с ходу читал стихи. Так было и в сентябре 2000-го. В окна Литинститута врывалось солнце. А стихи были о первом снеге.

• Над землёй кружится
• первый снег.
• На землю ложится
• первый снег…
• Пишут все – печатают не всех.
• Иногда печатают не тех!
• Пишут про зелёные глаза
• или про рюкзачные волненья.
• Образы стоят, как образа,
• по углам в иных стихотвореньях.
• Только есть стихи как первый снег!
• Чистые, как белый первый снег!
• Есть они у этих и у тех,
• ненаписанные – есть у всех!

Такое вступление воодушевляло.

Брать и делать энергично, с ходу – его манера. Этому он учил на семинарах.

«Бросьте! – это вяло, неинтересно, не пишите так. Это медитация. Начинать надо сразу, а потом – просто, прозрачно, по существу. Когда-нибудь вы сможете писать тонкие пейзажные стихи», – говорил он мне.

С тонкими пейзажными выходило редко, а медитации – хоть отбавляй. Но если выходило – это была искра от огня Кострова.

Владимир Андреевич, в яркой клетчатой рубашке и светлых джинсах, легкий, подвижный, влетая на занятия, казался нам очень молодым. От него веяло снежной свежестью. А первый снег всегда особенно нежен. «Настоящую нежность не спутаешь/ Ни с чем, и она тиха».

Костровскую нежность ни с чем не спутаешь, и она тиха…

В старом доме пахнет яблоками и редькой, а тепло не выветривается из печки.

60 лет назад вышла в свет первая книга Владимира Кострова. Фото: из архива Дм. Шеварова

Когда несколько лет назад Академией Наук готовилось полное собрание сочинений Тютчева, за помощью обратились к Владимиру Андреевичу.

Перевести Тютчева с французского на родной без искажений мог только он. Тонкие нюансы красок и чувств с юности давались ему легко.

Учившийся на химика Костров проник в алхимию, общую для науки и поэзии. Он открыл свой философский камень – русский язык.

В одном из интервью Костров заметил: «Подобно математике, язык служит инструментом познания. Чем более он совершенен, тем он точнее говорит о явлениях жизни. К сожалению, в наше время язык претерпевает надругательство над собой. Несовершенный язык – это все равно, что ошибочная математика».

Кстати, День русского языка 6 июня, в день рождения Пушкина, мы отмечаем, не помня, что появился он в календаре по инициативе Кострова. Сам же он скромно замечал, что его усилия – среди усилий других: писателей Феликса Кузнецова, Валерия Ганичева, Юрия Полякова, академиков Дмитрия Лихачева и Олега Трубачева, режиссера Никиты Михалкова.

Когда мы прощались в 2000-м, он по-мужски крепко и неловко жал мне руку и долго и грустно смотрел в глаза. Я, 21-летняя студентка, уходящая в академ в ожидании прибавления в семействе, наивно частила: всё хорошо, мы обязательно встретимся. «Навряд ли, – скептически ответил он, – если и вернетесь в Литинститут, у вас будет другой руководитель».

Заметив мою тревогу, деликатный Костров тут же исправился. Улыбнулся, собрав в лучики аскетично-сухое лицо: «Многие люди, отучившиеся в Литинституте, так и не стали поэтами. А многие хорошие поэты так и не закончили Литинститут».

Напутствие Кострова оказалось провидческим. С рождением сына мне пришлось перевестись в вуз поближе к дому. В Литинститут я больше не вернулась.

С тех пор Владимира Андреевича видела только раз: на сцене Зала Церковных Соборов Храма Христа Спасителя, где в мае 2018 года он получал Патриаршую литературную премию, а я издалека ловила его в журналистский объектив.

Когда Владимир Андреевич попал в кадр, моему взгляду стало больно: поднимаясь на сцену, он с усилием опирался на чьи-то руки. Он близоруко вглядывался в мир, напоследок стараясь запомнить его прекрасным.

«И треснул мир, и обнажилась Вечность...»

• Валентина Патронова
• пос. Дубна
• Тульская область.

60 лет назад вышла в свет первая книга Владимира Кострова.

Она называлась «Первый снег».

ИЗБРАННОЕ

* * *

• Морозным вздохом белого пиона
• Душа уйдёт в томительный эфир…
• Молитвою отца Серапиона
• Я был допущен в этот горький мир.
• 
  
• Был храм забит — меня крестили в бане,
• От бдительного ока хороня.
• Телёнок пегий тёплыми губами
• В предбаннике поцеловал меня.
• 
  
• И стал я жить, беспечен и доверчив,
• Любил, кутил и плакал на износ.
• Но треснул мир, и обнажилась вечность.
• Я вздрогнул и сказал: «Спаси, Христос!»
• 
  
• Спаси, Христос! Кругом одна измена,
• Пустых словес густые вороха.
• Свеченье молока и запах сена
• Смешались с третьим криком петуха.
• 
  
• Ликует зверь… Спаситель безутешен,
• Но верю, что не отвернётся Он,
• Всё знающий: кто праведен, кто грешен.
• Он вороньё отгонит от скворешен…
• Тяжёл твой крест, отец Серапион.

***

• Мы — последние этого века,
• Мы великой надеждой больны.
• Мы — подснежники.
• Мы из-под снега,
• Сумасшедшего снега войны.
• 
  
• Доверяя словам и молитвам
• И не требуя блага взамен,
• Мы по битвам прошли,
• Как по бритвам,
• Так, что ноги в рубцах до колен.
• 
  
• И в конце прохрипим не проклятья —
• О любви разговор поведём.
• Мы последние века.
• Мы братья
• По ладони, пробитой гвоздём.
• 
  
• Время быстро идёт по маршруту,
• Бьют часы, отбивая года.
• И встречаемся мы на минуту,
• А прощаемся вот навсегда.
• Так обнимемся.
• 
  
• Путь наш недолог
• На виду у судьбы и страны.
• Мы — подснежники.
• Мы из-под ёлок,
• Мы — последняя нежность войны.

* * *

• Беру костыль, опять меня мотает,
• И самому себе твержу: держись!
• Презренного металла не хватает
• На скромную оставшуюся жизнь.
• И точно не оставлю я наследства
• Благодаря аптекам и врачам.
• Мне много лет. И я впадаю в детство.
• Но мама не утешит по ночам.
• Но продолжает Божий мир вращаться,
• Наркоз стихов кончается уже.
• И лишь душа не хочет возвращаться,
• Таится, словно утка в камыше.
• Мир полон и больных, и без гроша,
• Но унывать — нестоящее дело.
• И потому прошу тебя, душа:
• Не покидай страдающее тело.

***

• Просыпаюсь от сердечной боли,
• Но зимою дымной не умру,
• Доживу до лета, выйду в поле,
• Постою без кепки на ветру,
• Поклонюсь цветам, деревьям, сёлам,
• Покачаю буйной головой…
• Я хочу от вас уйти весёлым
• Узкою тропинкой полевой.
• Поздними прозреньями не маясь,
• Не в больнице двери затворя,
• А случайным встречным улыбаясь
• И за всё судьбу благодаря.
• Пусть для вас дожди слетают с ветел
• И поёт вечерний соловей,
• Я же вам оставлю только ветер,
• Летний ветер Родины моей.