Текст: Гульназ Данилова/РГ
Встреча началась с разговора о Башкортостане, с которым Алексей Иванов связан с детства.
- Башкирия - гостеприимная, ухоженная земля, где много чего можно посмотреть, я отдаю должное ее культурным и природным богатствам. Лично для меня Башкирия - солнечная прекрасная страна моего детства. Мои родители занимались водным туризмом и брали меня с собой. Летний поход по здешним рекам был главным событием года. А перед сплавом мы всегда посещали Уфу. И с тех пор у меня к республике очень теплое, родственное отношение.
Я с нежностью вспоминаю, как работал над книгой "Вилы". Побывал во всех местах, связанных с Пугачевщиной, часто - в захолустье, где делал удивительные открытия. Таким, например, был музей Киньи Арсланова в деревне Кинья-Абыз - на краю географии. Даже удивился, что в Башкирии есть такие дикие места.
Разумеется, я читал исторические материалы о Пугачевском восстании. Меня изумило, насколько глубоко ваши ученые изучают историю своего края, какие есть фундаментальные обобщающие работы. Я ими тоже пользовался. У меня дома собралась большая библиотека из толстых книг по истории и географии Башкортостана.
Краеведы тоже копают очень глубоко, вытаскивая удивительные факты. Но они излагают их в маленьких брошюрках тиражом сто экземпляров, которые продаются только в местных музейчиках. Больше этой информации нигде нет.
Кто вы, Алексей Иванов?
Алексей Иванов - автор городской прозы, исторических романов, приправленных легендами, интеллектуальными триллерами. Язык одной книги не похож на язык другой, и читатели задаются вопросом, кто же он: историк, краевед, и сам ли все пишет?
- Я писатель, профессионал, который рассказывает интересные истории, - говорит Алексей Иванов. - Можно это делать с привязкой к реальной действительности, а можно полностью выдумать. Я предпочитаю первое. Я не историк, не сижу в архивах, не езжу в археологические экспедиции, но пользуюсь трудами историков. Если кто-то находит в моих произведениях какие-то несоответствия исторической правде, то это - отголоски разборок между историками. Я как автор вынужден принимать ту или иную сторону. Мои работы не исторические, а культурологические, но история в них представлена наиболее полно и объективно. Например, в книге "Вилы" рассказывается о Пугачевском бунте с культурологической точки зрения.
Писатель объяснил, что очень серьезно относится к стилистике. Для каждого произведения разрабатывает свой собственный лексикон, словари. Для "Золота бунта" составил словарь сплавщиков. Для "Тобола" даже несколько: "Петровского новояза", словари раскольников, инородцев, артиллеристов. Также для каждого романа формируются сборники идиом, характерных для определенной страты.
- Это нормальная работа писателя. Если ты этого не делаешь, то работаешь непрофессионально, - подчеркнул Алексей Иванов.
Факты и фантазия
- Я люблю присочинить, если это идет на пользу делу, и, разумеется, делаю это только в романах, а не в книгах нон-фикшн, где прочно опираюсь на документы. В романах могу додумывать, представлять гипотезу в виде факта, - признается писатель.
Кстати, именно на это обратила внимание в новом романе "Бронепароходы" уфимка Далия Хабибова. Одна из сюжетных линий разворачивается вокруг Арланского месторождения в 1918 году.
- Учитывая, что в реальности Арланское месторождение открыли в 1955 году, а запустили в 1958-м, я задала на официальном сайте писателя вопрос, правда это или выдумка, - рассказала Далия. - Он ответил, что вымысел. "Ни Губкин, ни Нобели еще не знали о нефти на Белой. Я посчитал, что одна лишь история бронефлотилий будет недостаточна для романа, ее надо усилить сюжетами про Великого князя Михаила, про "золото Колчака" и про борьбу Нобелей и "Шелл" (точнее, пароходств). Такое расширение свяжет тему речного флота с темой промышленного развития России, а я писал роман о прогрессе, точнее, об этике сохранения неизвестного будущего".
На встрече Далия подарила писателю фотографию, на которой запечатлены места, описываемые в книге. Он пообещал повесить снимок у себя дома.
Представляя "Бронепароходы", автор подчеркнул, что это первый исторический роман, который обошелся без мистики, она была бы там неорганична. Книга о речном флоте.
- Я - сын инженеров-речников, речные теплоходы - одно из главных воспоминаний моего детства. Я жил в райончике, который называется Водники, где все было завязано на судоремонтных и судостроительных заводах. Я неплохо знал историю речного флота, а Гражданская война - самая яркая ее страница.
Тема продолжится в новом романе, над которым писатель сейчас работает. Книга делится на две части: до и после революции.
- До революции весь речной флот в России был частным и представлял собой самый мощный речной флот в мире. Потому что это был свободный бизнес. То, что сейчас нет речного флота, означает: либо у нас нет бизнеса, либо он несвободный. Со свободой частного предпринимательства вернется и речной флот, - уверен писатель.
О вкусах не спорят
Критику Алексей Иванов не читает - у него к ней большие претензии.
- Я считаю, что критика как институт в современной культурной ситуации умерла. Как только появились новые средства коммуникации, в частности соцсети, критики превратились в литературных блогеров, а это совершенно разные профессии. Если пользоваться кулинарными терминами, то критик говорит о рецепте блюда, а блогер - о вкусе. О вкусах, как известно, не спорят. Блогеры рассказывают о своих впечатлениях, которые меня абсолютно не интересуют, мне хочется профессионального разговора. Тем не менее я в курсе, что обо мне пишут. Мой продюсер Юлия Зайцева читает это все и хорошую критику дает почитать мне.
Книга и фильм – не одно и то же
Многие произведения Алексея Иванова экранизированы: "Географ глобус пропил", "Общага" "Пищеблок", "Сердце пармы".
- Экранизация - это перевод из одной художественной системы в другую, из литературы на язык кинематографа и он всегда сопряжен с какими-то утратами, изменениями, дополнениями. "Сердце пармы" мне очень понравилось, невзирая на отличие от романа. Главное требование к фильму - чтобы он сам по себе был хорошей историей, даже если там половина сюжетных линий потеряна, а половина героев поменяли характер. Отношение к своим произведениям у автора такое же, как у многодетной матери к своим чадам. Она любит их всех, но каждого - за свое. Вот и "Географ глобус пропил" мне нравится за ощущение русской тоски, "Пищеблок" - за точность подбора актеров, - говорит писатель.
Все жанры хороши?
Алексей Иванов начинал как фантаст. Но сейчас прибегает к фантастике только как к средству выразительности, а не как к жанру.
- По мере взросления окружающий мир становится более интересным, чем выдуманный. Чем больше я узнавал о мире, тем сильнее ощущал его бесконечное разнообразие, его фантастичность, и не было нужды улетать в вымышленные вселенные, - объяснил он.
Поводом для написания книги становятся не события как таковые, а возможность создания замкнутого, даже герметичного мира.
- Вот если у этого события есть подобный мир, то это меня привлекает. "Сердце пармы" - замкнутый мир, это последнее древнерусское княжество в окружении язычников. "Пищеблок" - пионерский лагерь, "Общага..." - студенты. "Псоглавцы" - деградирующая деревня и ее жители. Если есть возможность создания замкнутого мира, то я начинаю думать - не взять ли это событие за основу романа. Мне нравятся события, которые происходили вдалеке от столиц.
