Классик. Джозуэ Кардуччи

Текст: Михаил Визель

Про Джозуэ Кардуччи (1835-1907) хочется сказать: "первый итальянец - лауреат Нобелевской премии", но сделать этого нельзя, потому что в 1906 году нобелевскими лауреатами стали сразу два итальянца: поэт Кардуччи, которого его отец, флорентийский врач и упертый патриот, назвал в честь Иисуса Навина, и врач Камилло Гольджи, разделивший Нобелевскую премию по физиологии и медицине с испанцем Сантьяго Рамон-и-Кахалем. Носители этих звучных имен были, наверное, достойными людьми и настоящими учеными, но, увы, их научные достижения всё-таки отошли в историю медицины. А поэтические достижения Кардуччи - нет.

Конечно, он поэт XIX века; в нем нет ни жгучей пряности декадентов, ни кричащей, на скандал, яркости футуристов, ни медитативной самоуглубленности герметиков. Но он поэт хрестоматийный в прямом смысле слова: пейзажная зарисовка "Сан-Мартино" известна всем итальянцам на уровне нашего "Не ветер бушует над бором...". Потому что тоже написана тем лексически богатым и полнозвучным (тоже в прямом смысле: полным созвучий) итальянским языком, который как бы принадлежит всем эпохам. Став в конце жизни сенатором, Кардуччи примкнул к парламентской группе, именовавшей себя "крайне левой" - радикалы, республиканцы и социалисты. Но как поэта Кардуччи можно назвать воинствующим архаистом: на протяжении своего долгого и плодотворного творческого пути он неустанно напоминал соотечественникам о славе (и слове) предков, в число которых он безоговорочно включал и сицилийских греков. И даже нарочито эпатажный "Гимн Сатане" (1863), на самом деле - гимн новой объединенной Италии, скинувшей рясу "центра католицизма", облачен в строгую классическую форму:

• ...И страницы Тита
• Распалят трибунов,
• Консулов горячих,
• Толп народных, буйных,
• 
  
• Пробуждая страсти;
• Итальянцев волю
• Не вернёшь, отшельник,
• В древний Капитолий...

Перевод Элиаса Отиса

Так что призыв "поджигайте библиотечные полки!", прогремевший в первом манифесте футуристов всего через два года после смерти Кардуччи, был обращен и к нему. И, как все призывы подобного рода, имел лишь кратковременный успех. Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел, провозгласил русский поэт. Кардуччи, которого невозможно представить себе иначе, чем с толстовской бородой, - олицетворение поэтической зрелости, антитеза устоявшемуся образу навеки 27-летнего прòклятого поэта. И, по-человечески, антитеза куда более желательная.

САН МАРТИНО

• 
  
• Белый туман крадется
• Вверх по холмам зелёным;
• Под ветерком солёным
• Шумное море бурлит;
• 
  
• А по всему предместью
• От молодой калины
• Запах разносится винный,
• Души людей веселит.
• 
  
• Спешат муравьи куда-то
• В травах, по бурелому;
• Вышел охотник из дому,
• В темное небо глядит, —
• 
  
• Там в облаках лиловых
• Птиц караван угрюмый,
• Точно скитальца думы,
• В темную ночь летит.

Перевод Е. Солоновича

СНЕГОПАД

• Медленно снежные хлопья падают с хмурого неба,
• улицы словно мертвы — гомон живущих умолк.
• 
  
• Криков торговцев не слышно, замер и стук экипажей,
• песен веселых любви тоже нигде не слыхать.
• 
  
• С башни высокой плывут над городом сиплые звуки
• бьющих часов — стонет мир, людям неведомый днем.
• 
  
• В окна стучатся крылами птицы. То — добрые духи
• здесь, на примолкшей земле, ищут меня и зовут.
• 
  
• Скоро уже, дорогие (тише, упрямое сердце!),
• в вечную тишь я сойду в тьме гробовой отдохнуть.

Перевод И. Поступальского

ГОРНЫЙ ПОЛДЕНЬ

• В великом круге гор, среди гранита,
• бесцветно-бледны, ледники отвесны,
• молчание в тишь безглаголья влито,
• полдневное безгласие лучей.
• 
  
• Без ветра сосны словно бестелесны,
• подъяты к солнцу, в воздух тот редчайший,
• и лишь журчит, как цитры звук тончайший,
• вода, златясь чуть зримо меж камней.

Перевод К. Бальмонта