Текст: Дмитрий Шеваров/РГ
1958 год. Фильм "Летят журавли", поставленный Михаилом Калатозовым по пьесе Виктора Розова "Вечно живые" и снятый оператором Сергеем Урусевским, получает Золотую пальмовую ветвь (первую и, боюсь, последнюю для нашего кино) на Каннском кинофестивале.
А написаны были "Вечно живые" в 1943 году солдатом-калекой при тусклом огоньке коптилки - Виктор Розов тогда только вернулся после ранения в Кострому (там семья Розовых жила с 1923 года), вскоре схоронил отца, голодал.
И вот через пятнадцать лет - триумф, аплодисменты многих столиц мира, награды, мешки писем, признание миллионов людей. Все это могло бы кому угодно вскружить голову, но только не Розову. Он слишком многое пережил к 1958 году, ему было уже сорок пять.
Потом было всякое: его пьесы ставили и о них забывали, критика возносила его до небес и шмякала оземь, власть то лезла к нему с объятиями, то обдавала холодом. А он был и остался Розовым.
Тем мальчиком, который мечтал о театре и играл в школьной постановке роль Дождя, робко произнося всего одну фразу: "Ничего-ничего, я сейчас пройду..."
Тем юношей, который влюбился в 17-летнюю Надю - однажды и на всю жизнь.
Тем молодым актером, которому весной 1941 года врачи дали справку: "Розов В.С. страдает тяжелой формой нервного истощения на почве голодания", а в июле он ушел в ополчение Красной Пресни.
"Я никогда не сопротивлялся судьбе, - говорил в конце жизни Виктор Сергеевич, - каким я пришел в жизнь, таким и ухожу..."
Болел он долго и тяжело. Однажды Надежда Варфоломеевна, жена Виктора Сергеевича, рассказала мне, что много читает любимому вслух. И что среди того, что пришлось по сердцу Виктору Сергеевичу - мои рассказы о вологодском детстве. "Он сразу вспомнил свою Кострому. Приезжайте, он хочет пожать вам руку..."
Я купил у метро розу, побродил немного во дворе и решился позвонить в домофон. Поднялся на старом лифте с деревянными створками.
Только створки открылись, как я увидел Надежду Варфоломеевну. Оказывается, она вышла на площадку, ожидая меня. Был у старых москвичей такой обычай - встречать гостя у лифта и провожать его потом до лифта.
"Он, кажется, дремлет. Сейчас посмотрю..."
Надежда Варфоломеевна ушла в комнату, и я услышал, как она нежно сказала: "Витюша, тебе такую красивую розу принес молодой человек..."
Надежда Варфоломеевна провела меня в комнату.
Виктор Сергеевич лежал против большого светлого окна. Он открыл глаза, протянул мне слабую прозрачную руку и сказал: "Моя мечта - уехать в Кострому..."
Стихи к любимой
Виктор Розов
- Сегодня за окном туман,
- Открою двери и растаю.
- Домов верблюжий караван
- Куда-то в дымке уплывает.
- Дороги шум и улиц гам
- Как будто тонут
- в хлопьях ваты,
- И я плыву по облакам
- И невесомый, и крылатый.
- И ты приходишь вся из света,
- Моей единственной во всем,
- В том платье, помнишь,
- из вельвета
- С коротким узким рукавом.
- 1942
- В доме уснули. Поёт тишина
- В комнате нашей детской.
- Может быть, мне она
- только слышна -
- Эта счастливая песня?
- Может быть, я сочиняю её
- В этой тиши весенней?
- Может быть, сердце поёт моё,
- Полное смутных томлений?
- Нет, это ты мне поёшь одна,
- Голосом слышным еле.
- Ты, от которой сейчас не сплю
- На этой диванной коже,
- Ты, которую я люблю...
- Любишь ли ты меня тоже?
- 1990-е
В ту же пору, когда я был в гостях у Розовых, режиссер Александр Белобоков и сценарист Нина Аллахвердова снимали документальный фильм о Викторе Сергеевиче. Фильм называется "Сегодня за окном туман". Привожу некоторые монологи Виктора Сергеевича из этой замечательной картины.
* * *
Помню, стояли на подоконнике простенькие цветы. А ливень хлынул и сломал мне этот цветок. Копеечный цветок. Пустяковый цветок. Но как я плакал, что цветок сломался! Плакал, потащил его на балкон, под дождичек. Цветок копеечный, а мне было шесть лет.
* * *
Однажды мой товарищ Витя Барков привел меня в одну компанию. Как открылась эта дверь в Лебяжьем переулке, так я остолбенел. Влюбился невозможно. Это было прямое попадание. Надя... Я любил ее и до войны, и во время войны, и после войны, пока она не согласилась выйти за меня замуж. Сколько лет прошло - слава богу, ничего не тускнеет.
* * *
Я на поле боя был один день. Это была такая каша. Это было истребление нас. У немцев автоматика, они моторизованные, а у нас винтовки, пушки допотопные, на конной тяге. Да мы еще и стрелять не умели.
От нашей дивизии остался только я и наша медсестра.
Потом меня везли в госпиталь шесть дней. Шесть суток я не спал, даже не закрывал глаз. Боль. Адская боль.
Госпиталь во Владимире помещался в церкви. Меня обмыли, положили на полу в нижнем храме, под сводами, и накрыли простыней с головой. Потом хотели отсечь ногу выше колена. Но женщина-хирург сказала: "Решили побороться за вашу ногу". И девять месяцев боролись. Я остался хромой, но не безногий. Спрашиваю доктора, свою спасительницу: "Как вас зовут?" Она отвечает: "Мария Ивановна Козлова". А у меня у любимой девушки, у Нади, фамилия - Козлова. А Мария Ивановна - это Бабанова, моя учительница в школе-студии, гениальная русская актриса.
* * *
В госпитале сестра, бывало, скажет: "Какой ты, Розов, веселый". А я отвечал: "А как же, это ведь нога болит. Я-то здоров".
* * *
А потом перевезли меня в Казань. Другой врач, женщина, спрашивает: чего бы вы хотели? Пить хотите? Я говорю: да. Врач обрадовалась: раз есть желание, значит, сохранилась страсть к жизни. А есть хотите? Да. Она воскликнула даже: это хороший признак! А чего вы хотите? Не теряя чувства юмора, я сказал, что хочу пирожки с мясом и компот. Это означало пожелать совершенно невозможное. Но знаете, утром она принесла мне компот и пирожки с мясом. Уж где она их достала, чего это ей стоило!
* * *
Этот дом мне снится не в первый раз. Это снится мне долго: дом, а там живут мама и папа. Они живые. Когда я понял это, то хотелось плакать от радости, какая-то легкость... Странные происходят вещи...
* * *
Я убежден, что в жизни так много прекрасного, что человек просто обязан быть счастлив. Мы порой слепы к истинным радостям - к любви, к дружбе, к состраданию, к возможности оказать бескорыстную помощь... Слепы и оттого несчастны.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru
