Текст: Ксения Кармыш, г. Москва
Любит-не любит
Павел жалел, что поддался на уговоры Лики и сразу после Нового года они уехали на Кавказ. Он бы лучше провел остаток праздников дома, встретился с друзьями, с которыми с лета никак не удавалось собраться, навестил бы маму. В конце концов покатался бы на лыжах в Мещерском. Но Лика дула губы, говорила, что все разъехались, и в Москве сидеть скучно. Павла убедило то, что погода стояла мерзкая – дождь со снегом и никакого солнца. Он купился на фотографии заснеженных горных пиков и обещания Лики не слишком сильно таскать его по экскурсиям. Сразу при встрече с группой в аэропорту стало понятно, что Павел не учел главного – в такие поездки собираются в основном бессемейные женщины, для которых это «женский круг», «ретрит» или еще не известно какая психологическая чушь. Мужчин помимо Павла было только двое – и каждый из них явно пытался раствориться в пространстве и максимально дистанцироваться от женской компании, в которую их жены радостно влились.
Хорошо, - подумал Павел. Я ношу чемоданы, а Лики не трогает меня без лишней необходимости. В конце концов буду дышать горным воздухом и может дочитаю давно скаченный учебник по кризис-менеджменту.
Гид, молодящаяся женщина неопределенного возраста - сочетание дредов и бабушкиной вязаной кофты сбивало с толку - что-то возбужденно рассказывала о незабываемом кавказской гостеприимстве. Сознание Павла выхватывало только обрывки фраз – Аргунское ущелье, погребальные башни, панорама Грозного. Несколько дней продержаться можно, тем более если сбудутся обещания про свежую баранину на гриле.
В аэропорту их встречал мрачного вида водитель.
– Сулумбек, - сухо представился он, и пожал руки Павлу и двум другим мужчинам из группы, словно не замечая гида, которая с разбега задала ему десяток вопросов.
Дороги были на удивление хорошие. Хотя чему я тут удивляюсь, - думал Павел. Столько лет прошло с последней войны и размеры освоенных бюджетов давно уже ни для кого не секрет. Зато теперь можно наслаждаться комфортной поездкой и горными красотами из окна их новенького Мерседеса.
Грозный порадовал просторами и европейской атмосферой. Широкие проспекты, множество уютных кафе и магазинчиков.
– Почти как в Москве, - подумал Павел и улыбнулся собственному столичному снобизму. Позавтракали в ресторане с панорамным видом. Вздымающиеся башни Грозный-сити и многочисленные минареты создавали впечатление, что город ощетинился штыками и был готов к новой атаке, но потом застыл по мановению волшебной палочки и так и не начал бой.
После обеда выехали из столицы и направились к Аргунскому ущелью. Их группу ждал ночлег в «самобытных гостевых домах, наполненных подлинной утварью» и «уникальные наскальные петроглифы».
Виды водопадов и горных перевалов действительно пленяли. Лика дремала на плече у Павла, а он не отрываясь, смотрел на стены гор, то сжимавшие их трассу в плотное кольцо, то неожиданно распахивающихся навстречу синему небу с силуэтами грифов, парящих на недосягаемой высоте.
У въезда в ущелье остановились на туалет и размять ноги. Гид пообещала, что покажетсамую удачную точку для съемок на фоне гор и девушки потянулись за ней гуськом, стремясь поймать уходящий вечерний свет. «Мужья -сопроводители», как их про себя назвал Павел, отошли в сторону покурить и глотнуть чего-то стимулирующего из фляжек, которые они извлекли из задних карманов джинсов.
Павел присел на теплый, нагревшийся на солнце камень, и уткнулся в свою книгу. Ему быстро приедались виды, достопримечательности и местные диковинки. Он был рад за Лику, что она неплохо проводит время, но не мог избавиться от мыслей, которые слишком часто донимали его последнее время. Им с Ликой все труднее находить точки пересечения и общие интересы. Он не решался поговорить об этом с девушкой, потому что понимал, что такой разговор на третьем году отношений должен привести к какому-то решению. У Павла пока никакого решения не было, и он просто отгонял эти мысли в сторону, ругая себя за трусость.
Стайка девушек шумно спускалась со склона, еле успевая за экскурсоводом, чьи дреды метались по плечам и спине, догоняя ее стремительный бег. Гид подбежала к водителю и начала что-то быстро и тревожно объяснять.
- Чья пропала? – спросил Сулумбек. Он говорил по-русски очень чисто, без тени акцента, но его фразы были непривычно короткими и, казалось, состояли исключительно из глаголов.
- Моя, - выдохнул Павел, уже осмотревший всю толпу, в которой отсутствовал красный пуховик Лики. - Моя девушка. Где вы ее потеряли? – посмотрел он на гида.
- Павел, вы только не волнуйтесь, - принялась оправдываться гид. Мы с девочками ходили фотографироваться, потом заметили, что Лики нет и стали ее звать. Но тут телефон не ловит и...
- То есть отсутствие туриста вы заметили только на групповой фотосессии? Не смогли ее тегнуть в инстаграме? – Павел начинал заводиться, хотя пока не верил до конца, что Лика пропала и не выйдет сейчас из-за угла вон той покосившейся сакли.
Сулумбек хмыкнул и взял Павла за локоть.
- Слушай, оставь ее, что она тебе скажет. Сейчас мы с тобой и мужиками пойдем, быстро найдем, я тут все тропинки знаю.
Мужики неуверенно кивнули, но не двинулись с места.
- Давайте не будем создавать спасательную экспедицию, - рявкнул Павел. – Сулумбек, пойдем вдвоем.
Сулумбек молча развернулся и направился вверх по склону. Павел подхватил рюкзак, на ходу вспоминая, есть ли у него с собой запас воды, и зашагал следом.
Стемнело почти мгновенно, но Сулумбек будто не замечал этого. Он уверенно шел вверх, останавливаясь каждые десять минут в ожидании, когда Павел нагонит его и начнет выкрикивать «Лика! Лика!». Лика не отзывалась, только порой начинали лаять собаки из неразличимых в темноте дворов, прилепившихся тут и там к склонам. Потом селенье закончилось и остались только горы, поросшиеся низким кустарником, голым в январе.
Спустя полчаса подъема силы Павла были на исходе и он запросил передышки. Сулумбек молча кивнул и сел на краю тропы, прислонившись к большому обломку скалы. Павел достал пачку Парламента и предложил Сулумбеку.
- Нормальные сигареты куришь, брат, не эти всякие электронки, - одобрил Сулумбек. – Как будто не москвич.
Они молча затянулись и уставились в небо, половину которого занимала огромная светло-желтая прозрачная луна.
Павел не знал, что он сейчас чувствует. Злость на Лику за эту дурацкую поездку. Страх, что с ней случилось непоправимое и все его поиски приведут только к уже мертвому телу. И огромный стыд, что он это допустил - среди бела дня пропала его женщина, оказалась в беде, а он спокойно отдыхал, а теперь поздно и он никак не может ей помочь.
- Всё, - вдруг сказал Сулумбек, - дальше не пойдем.
- Как так? –взвился Павел. – Мы что бросим Лику неизвестно где одну?
- Сейчас луна зайдет и будет ничего не видно. Мы даже вернуться не сможем. Я до брата дойду, он ниже у дороги живет, там телефон есть. Позвоню, чтобы приезжали спасатели. Утром снова начнем искать.
Павел оцепенел. Здесь и сейчас он должен был принимать решение – сдаться и идти за Сулумбеком или продолжать поиски, казавшиеся уже ему самому бессмысленными.
- Что так любишь, что жить без жены не можешь? – усмехнулся Сулумбек. – Другую что ли не найдешь?
- Мы не женаты, - пояснил Павел, как будто это имело какое-то значение.
- Невеста что ли?
Павел молчал, ему совершенно не хотелось объяснять этому незнакомому абреку, какой статус у его отношений с Ликой и насколько сильно он ее любит или не любит. К сожалению, Сулумбек напротив собирался поговорить, наслаждаясь затяжками сигареты и покоем после целого дня дороги.
- А я вот женат уже почти двадцать лет. Нет, ты не думай, я ее не люблю.
Павел удивился абсурдности этого заявления.
- А зачем женился тогда? Смысл в чем?
- Смысл? Ну как – семья нужна, хозяйство, сыновья. Одному зачем быть? – удивился в свою очередь Сулумбек. – Там дело вот как было..
Павел смирился с тем, что без Сулумбека ему не спуститься обратно к трассе и не вызвать помощь для Лики, поэтому приготовился слушать, надеясь, что история будет короткой.
- Мне 24 года тогда было. Всего 24, а уже начальник цеха на производстве. Ну ясно, что там особо выбора у директора не было – кого ставить, я один после техникума и мог починить конвейер. Ну не суть. Я в костюме, начальник и плюс культурно с женщинами общаюсь. Это бабушка меня так научила, отец погиб и она у нас в семье осталась главной. В общем при таком раскладе, все женщины в коллективе имели на меня виду. Или для себя замуж или для дочерей своих или там племянниц. Все хотели, честно тебе говорю.
У Павла перед глазами вставали кадры из старого фильма «Свинарка и пастух», который оказался на удивление актуальным для чеченских реалий.
Сулумбек снова затянулся и продолжил свою балладу.
- Ты учти, что я сам при этом о свадьбе не думал вообще. Так, заходил в лабораторию, торт девочкам приносил, вместе чай пили. Мне там одна ингушка нравилась, Карима. Веселая такая, и с ямочками. Но там такой момент был – она уже разведенная была. Ничего не скажу, держала себя достойно, но мне разведенка зачем? Только чай попить.
Сулумбек не смотрел на Павла, а рассказывал свою историю, глядя вверх, на опускающуюся на склоны гор луну, будто вызывал с ее помощью из памяти старые воспоминания.
- В общем, все девчонки были такие приветливые, хорошие, кроме одной. Была там такая Патимат – еще та зараза, специально не садилась со всеми чай пить, а еще знаешь – уйдет в сторону, за шкаф и давай колбы переставлять. Зачем ей эти колбы, кому они нужны были.
Павел подумал, что несмотря на разницу менталитетов, у русских и чеченских женщин одинаковые базовые настройки и гораздо больше общего, чем у мужчин.
- И ты представь, в один прекрасный день, прихожу я в лабораторию, а эта Патимат стоит в дверях и начинает мне кричать - тебе тут что, столовая? Туда ходи чаи пить, а здесь не мельтеши! Девчонки ей кричат – Патимат, тебя кто спросил, мы его сами звали, он к нам в гости приходит! Но я тоже не стерпел, плюнул, говорю – ноги моей тут больше не будет, что у вас за грубиянка такая, только настроение людям портит.
И так я и сделал, живу дальше, в лабораторию не хожу. Но тут новый поворот – директор завода вызывает меня и велит везти документы начальнику отдела кадров. Я поехал, по дороге на углу остановился дорогу спросить и смотрю – в одном дворе ворота открыты, а там стоит на стремянке женщина и подрезает виноград. Надо же, думаю, у нас дома только мужчины за виноградом следят, а эта вон какая молодец - хорошая жена из нее выйдет. Она спускается с лестницы, поворачивается - и чтоб тебя, это та стерва из лаборатории.
- И ты поехал дальше, не поговорил с ней? – спросил Павел.
- Да уехал конечно, зачем с ней говорить, чтобы она опять грубила мне? – возмутился Сулумбек. - Но мы опять встретились конечно – столкнулись в цеху, в одном коридоре, где никак двум людям не разойтись. Она идет такая мимо, а я к стене прислонился и жду, когда она пройдет. И ты не поверишь, она до меня доходит и останавливается. И молчит.
- А ты? – спросил Павел.
- А я ей говорю – Выйдешь за меня? Ну и всё. Вот восемнадцать лет женаты, шесть сыновей она мне родила. Но ты знаешь что. Я ей в любви никогда не признавался, сказал ей - Пати, если влюблюсь, тебя и детей не брошу, но заведу вторую жену. У нас так многие живут. А потом каждый раз начинал думать – ну приведу молодую, детей обижу, жену обижу, не хочу так. Вот и живем. Всё, пошли вниз, пока брат не спит, по его телефону звонить будем.
Павел шагал за Сулумбеком, стараясь идти след в след и думая, что впервые он встретил человека, который разбирается в своих чувствах к женщине еще хуже, чем он сам.
Впереди стали проступать очертания жилищ и в отдалении послышались неразборчивые женские голоса.
- Лика! - закричал Павел. – Лика, это ты?
- Паша, Паша, я здесь! – голос Лики звучал как будто одновременно с разных сторон и Павел растерялся.
- Сюда иди, - махнул рукой Сулунбек и двинулся в сторону небольшого домика, который в темноте сначала показался Павлу продолжением скалы.
Дверь жилища выходила на противоположную от Павла сторону, поэтому появление растрепанной Лики стало для него неожиданностью. Она скакала почему-то на одной ноге и успевала плакать, смеяться и что-то рассказывать одновременно.
- Паша, дурак, ну ты почему так долго. Я лодыжку подвернула, смотри. Асия мне перевязку сделала, но кажется, совсем не правильно – нужно к врачу. Ты сразу понял, что что-то случилось? Прости, я не могла позвонить тебе никак, вы там из-за меня застряли, да?
Павел притянул Лику к себе и уткнулся в ее мягкие волосы, которые так знакомо пахли мятным шампунем и кофе.
- Лика, ты умеешь подвязывать виноград? - спросил он.
- Паш, ты чего? – от удивления Лика отстранилась от Павла и заглянула ему в глаза. – Умею, ты же помнишь, у моих в Алуште целый виноградник, я все детство с ним помогала.
- Выходи за меня, пожалуйста, - пробормотал Павел, снова обнимая Лику. – Мы уедем в Алушту, родим шестерых сыновей и я тебя никогда не обижу.
