Раиса Кравцова. Оборванное счастье

Текст: Раиса Кравцова, пос. Домбаровский Оренбургской области

Оборванное счастье

Дед Паша много лет охранял школу и жил с семьей здесь же, в сторожке при школе. Был он спокойным и добрым, ученики его совсем не боялись. Зато дедушкину жену Александру Ивановну, строгую бабу Шуру, побаивались, и, нахулиганив, нашкодив, остерегались попадаться ей на глаза. Пуще директорского гнева опасались бабкиной талины, которой она по старинке могла стегануть по мягкому месту любого, кто заслужил. Бывало, что и директор, и завхоз, и кочегары стояли перед Александрой Ивановной по струнке, оправдывались как перед начальницей, а любопытная ребятня заглядывала в окошко, гадая, достанется ли взрослым бабкиного прута.

Старшая дочка, выучившись на учителя, вела в школе географию, из класса в класс переходили многочисленные внуки. Они по сто раз на дню забегали к своим старикам, заглядывали и после уроков. У бабушки всегда было приготовлено что-то вкусное, а с дедом ребята ходили в стоявший поодаль сарай, чтобы навестить жеребца Мальчика, помогали отнести ведра с водой, покормить, и, если дедушка разрешит, то, оседлав коня, катались на нем верхом на зависть остальным.

Конь служил при школе вместе с хозяином. Все знали, что Мальчик для деда Паши – верный друг и помощник в работе. На нем сторож объезжал по ночам школьный двор и прилегающую территорию, мог догнать любого вора и хулигана. Запряженный в телегу или сани Мальчик привозил дрова для топки и любую утварь – столы, парты, стулья, скамейки, и, конечно же, книжки, учебники. Зимой и на Масленицу он был участником многих праздников, катал детей. Его любили, и, дай волю, закормили бы кусками хлеба из столовой и пирожками с повидлом. Но коню пирожки противопоказаны…

***

Шло время. Внучата, доучившись, уходили в большую жизнь. Дедушка совсем состарился, и новый директор школы отправил бессменного сторожа Павла Матвеевича на заслуженный отдых. Проводили его с почетом, выхлопотав в качестве благодарности за многолетний труд ордер на однокомнатную квартиру. Директор так и сказал бабе Шуре и дедушке: «Чай надоели вам школьная круговерть и бесконечный галдеж за столько-то лет? Поживите как люди– в тишине и покое, с удобствами. А сторожку поскорее освободите, будем ее использовать как подсобное помещение».

Квартирка, в которой предстояло жить старикам, находилась в пяти минутах неторопливой ходьбы от школы. До сарая, огорода рукой подать, но дед Паша расстроился – Бог с ним, с огородом, к осени уже весь урожай собран, а вот Мальчик, корова Жданка, свиньи, куры остались «за глазами». Пес, посаженный хозяином на цепь, день и ночь охранял дверь, но, если в сарай, полный скотины и птицы, заберется лихой человек, какой с Шарика спрос? Хоть бы сам спрятался в будке и уцелел… Однако выбора не было –и пожилые супруги переселились из служебного жилья на личные квадратные метры. Только скоро дедушка затосковал по детским голосам, шуму и гаму школьного двора, заскучал по привычной работе. И Мальчик без любви ребятни погрустнел – первую осень они с хозяином оказались не у дел, предоставленные сами себе. А баба Шура хлопотала, обживая квартиру, создавая драгоценный домашний уют, радуясь в душе, что наконец-то их с мужем жилище не будет напоминать проходной двор, куда постоянно без спроса и особой надобности врываются ученики и взрослые. И еще грела мысль, что оформив квартиру в собственность, можно писать завещание, оставив ее в наследство дочке и сыну. А хозяйство… Пока силы есть, от скотины они с дедом не откажутся, ну а дальше – «война план покажет».

***

Та осень в жизни пожилой пары оказалась золотой и волнующей, они словно очутились в медовом месяце: он, она и никого больше. Не было нужды куда-то торопиться, что-то решать, за что-то отвечать. Позавтракав с утра пораньше, старики шли в огород и сарай – кормили и поили живность, выпускали погулять кур, доили корову, собирали свежие яйца, выгребали навоз, перекапывали в зиму грядки, обрезали малину, укрывали виноград и клубнику, укутывали от первых заморозков высаженные в конце августа яблоньки. Никто им не мешал, не отвлекал от работы. Они почти не разговаривали, понимая друг друга без лишних слов.

Переделав намеченные дела, жена возвращалась в квартиру, готовила обед. А муж, не привыкший отдыхать ни минуты, пилил, строгал, прибивал, конопатил, дробил зерно, точил садовый инвентарь, старательно переделывая все, до чего раньше не доходили руки. Потом он выводил Мальчика, закрывал дворик на замок и ехал домой. Шура встречала мужа горячим обедом, кормила и провожала – у дедушки и Мальчика были большие планы, их ждали степь, река и свобода. Дед, привычно легко усевшись в седло, молодел на глазах. Помахав на прощанье выглядывавшей из окна женке, словно молодухе, посылал ей воздушный поцелуй на глазах у изумленных соседок и, дав им повод посудачить, довольный собой, трогался в путь за талой, чилигой, ивняком, грибами, шиповником или рыбой, если бабушке на ужин вдруг захотелось жареного карася.

Старик и его верный конь становились единым целым – ловким, быстроногим, молодым, сильным, выносливым, не знающим преград. Вернувшись в село, дед Паша сдавал добычу жене, что-то отвозил в сарай или огород. До позднего вечера он возился в своем дворике, кормил-поил скотину, чистил сарайчик. Потом на вечернюю дойку приходила Шура, и супруги, довольные прожитым днем, шли домой вечерять и спать. Вот, что значит заслуженный отдых – не жизнь, а сказка.

***

На Казанскую в дедов дворик заглянул сосед.

–Ты, – говорит, – дядь Паш, съехал отсюда, при квартире теперь, дай другим пожить, продай сарай. Я рядом гараж поставлю, а то место пропадает…

– Это как же? – удивился дедушка. – Корову, жеребца куда дену? На балконе поселю? Так у нас его нет, балкона-то, а впереди зима.

– Кинь клич, – ухмыльнулся сосед, закуривая папироску. – Разом покупатели слетятся. Мы с мужиками толковали – и коня заберут, и корову. А свиней сдашь на мясо, чего с ними возиться? Кур зарубишь на лапшу или мне оставишь. Подумай. Цену назови.

– Не о чем думать! – решительно отказался дедушка. – Покуда жив, буду хозяйствовать. Корм есть, сено заготовил. Тут у меня забота. А что квартира? Четыре стены. В ней я только ночую… А Мальчик мне как сынок. Жеребенком взял от браткиной кобылы, вырастил. Мы к лошадям с детства привычные, даже в войну держали, пахали на них, сеяли рожь. И жена всю жизнь при скотине – сорок лет проработала зоотехником.

Сосед ушел, но после него, словно сговорившись, к дедушке стали подходить покупатели. Он всем отказывал и очень сердился на мужиков. Шура его поддерживала, успокаивала.

А поздней осенью случился пожар! Хозяева, как обычно проведав и накормив скотину, подоив корову, ушли домой. Отвязали на ночь Шарика побегать, чем спасли ему жизнь. Пес и прибежал за ними, устроил лай под окнами дома, всех перебудил. Чувствуя неладное, дед Паша поспешил в сарай, к тому времени полыхавший ярким пламенем. Крыша уже обрушилась. Сенник сгорел первым. На пожар сбежались люди, вызвали службу «01». Никого из животных вывести не смогли.

У дедушки словно сердце из груди вынули – он не спас друга, не мог дышать, говорить, шагу ступить не мог. Домой его, пропахшего гарью и дымом, под утро привезла пожарная машина.

Старики долго и безутешно плакали, понимая какой мучительной смертью погибли их любимые Мальчик и Жданка, свинья с поросятами, курочки. Рядом с хозяевами плакал и выл верный пес.

Много ли надо, чтобы разрушить счастье, лишить сна и покоя, отнять жизнь? Иногда достаточно одной-единственной спички, зажженной безжалостными руками завистника…