Текст: Павел Басинский, Игорь Вирабов/РГ
Наступающий год по восточному календарю - Год лошади. Но не простой - а красной и к тому же огненной. Радоваться или огорчаться такому сочетанию? Начало года требует определенности - нам надо знать, что конь грядущий нам готовит. Нужны прогнозы, предзнаменования. А у кого искать ответ? Китайские астрологи темнят: мол, красно-огненная лошадь, как "двойной огонь", случается лишь раз в 60 лет, и это что-то означает. Что конкретно - не объясняют.
А вопрос-то нешуточный. В поисках ответов мы решили обратиться к русской классике.
Игорь Вирабов: Кому-то проблема может показаться надуманной: ну лошади, и что? Но все серьезнее. Например, сто сорок лет назад, 29 декабря, на Малой Бронной, находясь в нетрезвом состоянии, коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров упал под лошадь, и его извозчик переехал. На первый взгляд - кошмар. Но пострадавший оказался счастлив: несколько строк об этом напечатали в газете. Про него узнала вся Россия!
Точно так же лет через пятьдесят на площади Свердлова попал под лошадь извозчика номер 8974 гражданин О. Бендер. Тоже отделался легким испугом и тоже стал героем хроники в газете "Станок".
Легкомысленные люди не заметили бы - а мыслящие вывели из этой "ерунды" серьезные сюжеты. Первой историей занялся Чехов, написав рассказ "Радость", второй - Ильф и Петров. Большим художникам понятно, что "попал под лошадь" - не простая болтовня, а знак судьбы, может быть, пророчество. Да что там! В наши дни попасть под лошадь - это же мечта любого блогера, за такое счастье каждый в наше время рад порвать тик-токи, все соцсети!
А "лошадиная фамилия"? Из этого пустого каламбура вырос еще один чеховский рассказ... Что я хочу сказать. Вот Гомер рассказывал про говорящих коней Ахиллеса (и его возницу Автомендонта), вот историки расписывали коня Александра Македонского - но все они застыли в мраморе и бронзе, монументальные, холодные и чуждые. То ли дело наши лошади. Ведь не случайно Пушкин говорил, "автомедоны наши бойки, неутомимы наши тройки".
Все-таки никто на свете не вникал с таким пристрастием в природу лошадиной сущности, как русские литераторы. Не согласен?
Павел Басинский: Согласен на сто процентов. Начнем с того, что пока в России не появилась и не была развита сеть железных дорог, многие главные русские романы начинались с того, что их героев куда-нибудь привозили лошади. Навскидку. "В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки..." - "Мертвые души". И заметь: рассматривая бричку Чичикова, мужики возле трактира спорят о том, доедет ли ее колесо до Москвы и Казани. О лошадях не спорят. Такие лошади доедут хоть до Сибири! Это же знаменитая "птица-тройка", она же - Русь! "Куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа". Вот он, код русской судьбы.
Роман "Отцы и дети" тоже начинается с лошадей. Николай Петрович Кирсанов возле постоялого двора (сейчас сказали бы: мотель) ждет приезда сына Аркадия. И вот наконец: "Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей..." Начало положено, роман можно продолжать.
Потом железные дороги, конечно, русских лошадок в романах потеснили. Завязка "Анны Карениной" Льва Толстого и "Идиота" Достоевского происходит в вагоне поезда.
Зато "лошадиную" инициативу перехватили поэты. Первое удачное стихотворение Некрасова называется "В дороге" ("Скучно, скучно... Ямщик удалой..."). А любимое стихотворение Достоевского принадлежит Якову Полонскому и называется "Колокольчик": "Улеглась метелица... путь озарен... / Ночь глядит миллионами тусклых очей... / Погружай меня в сон, колокольчика звон! / Выноси меня, тройка усталых коней!" Фет: "Нет, то не крыльев шум, то кони у крыльца..." Есенин: "Жизнь моя? иль ты приснилась мне? / Словно я весенней гулкой ранью / Проскакал на розовом коне…"
Цитировать можно всех и до бесконечности. А вот поезда поэтов явно не устраивали. У того же Блока поезд - это убийца: "Под насыпью, во рву некошеном, / Лежит и смотрит, как живая..."
Хорошо, что восточные астрологи не придумали Год паровоза или локомотива!
Кстати, почему ты говоришь только о литературе? А русская живопись? Кто увозит в ссылку суриковскую боярыню Морозову? Кто ранним утром запряжен в коляску с "неизвестной" Крамского. Ну и что, что мы этих лошадей не видим? Двигатели сюжета - они. Зато у Брюллова во "Всаднице" конь поинтереснее самой барышни будет.
Игорь Вирабов: Для меня сам визуальный образ налетающего года - красной огненной лошади - похож на легендарного Чапаева с шашкой на лихом коне. Да, у комдива конь в кино был белый, но, по сути, все равно же красный, как возмездие.
Или еще - конечно, надо перейти к Петрову-Водкину. Его "Купание красного коня" - вполне миролюбивое. В 1912 году его травили "хейтеры": мол, где он взял таких коней. Он отбивался: красный конь на полотне - не плод его фантазии, а образ, найденный у северных иконописцев с их "простой и властной огненностью".
Павел Басинский: Про "Купание красного коня" многие знают. Кстати, это одна из моих самых любимых картин в русской живописи. Но у Петрова-Водкина есть и еще одна, 1925 года - "Фантазия". Парень в яркой синей рубахе на красном коне летит над сельской местностью, как на Коньке-Горбунке. А изумленный взгляд парня устремлен даже не в небо, а прямо в космос. "Русский космизм", знаешь ли...
Игорь Вирабов: В те времена и у художника Валентина Серова тоже появилось "Купание лошади", но оно такое пасторальное. Сюжет один - а между ними пропасть.
Но вернемся к поэтам! У них красные лошади понеслись табуном. У Сологуба "мчится пылающий конь" от недобрых социальных предчувствий. У Цветаевой "пожирающий огонь - мой конь" от пылких чувств. У Маяковского "конь-огонь" станет детской игрушкой. За каждой лошадью - свой смысл.
И все-таки - на чем сходились все? В двадцатом веке лошадь стала образом совести. Человеческая сила, слабость, страсть, мечта о справедливости - все в ней сходилось. Тот же Маяковский написал про "Хорошее отношение к лошадям" - признавшись: "Все мы немножко лошади". Через много лет у Слуцкого "Лошади в океане" - тонут, жалко их до слез.
У прозаиков - то же. Помню еще с детства повесть писателя Михаила Алексеева - "Карюха" - волки загрызли жеребенка Майку из-за чьей-то глупости, ворота не закрыли, и в глазах у лошади Карюхи человеческая боль. Может, все это от Толстого?
Есть же знаменитая картина Репина, лошади плетутся с пахарем, а пахарь - "Лев Толстой на пашне". Еще такая знаменитая история - Тургенев долго наблюдает, как Толстой стоит и разговаривает с лошадью. И говорит ему потом: "Видимо, Лев Николаевич, вы были в прошлой жизни лошадью".
Павел Басинский: Если поверить в реинкарнацию душ, не сомневаюсь, что в прошлой жизни Толстой был именно лошадью. Только бывшая лошадь могла написать "Холстомера", где повествование ведется как внутренний монолог старого, отжившего свой век коня. И как изумительно исполнил этот образ Евгений Лебедев в легендарном спектакле "История лошади" БДТ 1975 года по инсценировке молодого тогда Марка Розовского!
В жизни Толстого лошади сыграли огромную роль. Например, лошадь спасла его от неминуемой смерти. Когда он служил на Кавказе, во время переезда из лагеря в Грозную (тогда станица) он поменялся лошадьми со своим кунаком, чеченцем Садо. Садо хотелось прокатиться на его красивой английской кобыле, а Толстой пересел на его низкорослую татарскую лошадку. И вот на них напали боевые чеченцы. Садо на английской кобыле Толстого с ними вопрос как-то "разрулил", а русского ездока они изрубили бы в куски, если бы не его беспородистая, но быстрая и выносливая лошадка. Не чета английской "леди". Мораль: не все золото, что блестит.
Игорь Вирабов: Еще что интересно. У писателей Кавказ все время связан с лошадью и… женщиной. Красивой, разумеется. Тут без Лермонтова не обойтись. В "Герое нашего времени" Грушницкого возмущало, что Печорин говорит о бархатных глазах княжны Мери, как о глазах английской лошади. Очаровательную горянку Бэлу тот же Печорин выменял на своего коня Карагеза. Погибают все, и девушка, и конь. Другого коня он до смерти загнал, пытаясь догнать любимую княгиню Веру. И тут теряет всех. Такой уставший от всего, холодный ко всему герой.
Потом пошли тургеневские. "Первая любовь" - конь Электрик, соучастник тайных встреч отца героя с княжной Зинаидой. "Вешние воды" - конные прогулки помогают хищной героине увести героя от его невесты. Рассказ "Смерть Чертопханова" - герой теряет и любимую, и верного коня. Что вытворяют лошади! А женщины!
Тут не по-лермонтовски, а наоборот, и кони у Тургенева свидетели, как быстро обольщаются герои и - пропадают совсем. И вот вопрос: ведь не случайно постоянно возникали эти женщины и эти лошади. А станешь думать - в чем же тут мораль - такая чертовщина в голову лезет…
Павел Басинский: И опять я с тобой не буду спорить. (Да и зачем спорить под Новый год, так потом весь год проспорим). Пусть нас казнят феминистки, но это факт: красивая лошадь в русской литературе, несомненно, рифмовалась с красивой женщиной. Вспомним одну из ключевых сцен в "Анне Карениной": Вронский на императорских скачках ломает хребет Фру-Фру. Перед скачками он ласкает ее: "О, моя милая!" Между тем его любимая женщина Анна уже беременна, вскоре признается мужу в измене и начнется подлинный кошмар. Так кому Вронский сломал хребет? Чью жизнь погубил? Перекличка с "Бэлой" тут очевидна.
Менее очевидна, но не менее прозрачна сцена в "Тихом Доне", где Гришка Мелехов на коне возле Дона встречает Аксинью. В экранизации романа Сергея Герасимова эта сцена особенно живописна. Гришка гарцует на своем жеребце, а Аксинья с полными ведрами - внизу. Так он и прогарцует весь роман, погубив прекрасную женщину.
Игорь Вирабов: А как хорошо все начиналось в позапрошлом веке! В "Онегине" крестьянин едет, торжествуя, - и его лошадка, "снег почуя, плетется рысью как-нибудь". Чуть позже умиротворяюще пошла некрасовская лошадка, везущая хворосту воз. "Отец, слышишь, рубит, а я отвожу". Идиллия была обманчивой, конечно. И еще прошло немного - у Есенина жеребенок безуспешно побежит за паровозом: "Милый, милый, смешной дуралей, / Ну куда он, куда он гонится? / Неужель он не знает, что живых коней / Победила стальная конница?"
Но это же все было - просто надо было видеть. Надо было вчитываться в классиков - следить по лошадям за неизбежной переменой вех.
У Пушкина с тяжелым топотом пронесся Медный всадник, слившийся с конем ("а в сем коне какой огонь!"), "Россию поднимая на дыбы". Но вот к концу того же девятнадцатого века скульптор Трубецкой поставил памятник другому императору верхом на неподъемном жеребце - и пошли частушки, где рифмуются комод, и бегемот, и обормот. Скульптора ругали - а внимательные люди, тот же Репин, говорили: главное в этой работе - сходство зада лошади с наездником. Но не заметили.
Как затоптали Гоголя в конце концов - а он же внятно обращал внимание на кучера Селифана, управляющего птицей-тройкой, - не так ли и Русь несется? Мне-то кажется, что эта птица-тройка с Селифаном, в котором не заметили когда-то человека, не могла не стать той самой блоковской степной кобылицей. Тоже ведь мораль, тоже урок. Полезный нам сегодня?
Павел Басинский: Еще бы не урок! Его, кстати, недвусмысленно озвучил Владимир Высоцкий в одной из своих лучших песен: "Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее! / Умоляю вас вскачь не лететь!" Мы же все время мчимся вскачь, не разбирая дороги. Хотя Высоцкий предупреждал: "Сгину я - меня пушинкой ураган сметет с ладони, / И в санях меня галопом повлекут по снегу утром... / Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони..." Это он не только о себе писал.
Игорь Вирабов: В "Словаре языка Пушкина" указано, что лошадь упомянута в произведениях поэта 579 раз. Александр Сергеевич понимал, что с лошадьми нельзя шутить. "Что ты ржешь, мой конь ретивый". Не надо было князю в "Песне о вещем Олеге" наступать на череп коня. И через много лет Высоцкий спел про то же самое по-своему. И про то, что "лошади, известно, тоже человеки".
Но я вот вспоминаю: Пушкину же в юности гадалка нагадала, что умрет он то ли от того, то ли от сего - то ли от белой лошади. И думаю: все-таки хорошо, что год нас ждет - не этой белой лошади, а красной и огненной. Эта, надеюсь, нас не подведет.
Павел Басинский: Про лошадь не знаю. Тем более - про огненную. Мне милее "конь с розовой гривой" в виде того пряника, что бабушка подарила маленькому Вите, несмотря на все его проказы. Помнишь этот изумительный финал одного из лучших рассказов Виктора Астафьева?
"Я зажмурился и снова открыл глаза. Еще раз зажмурился, еще раз открыл. По замытому, скобленому кухонному столу, как по огромной земле с пашнями, лугами и дорогами, на розовых копытцах скакал белый конь с розовою гривой. А от печки слышался сердитый голос:
- Бери, бери, чего смотришь?! Глядишь, за это еще когда обманешь бабушку…
Сколько лет с тех пор прошло! Уж давно нет на свете бабушки, нет и дедушки. А я все не могу забыть того коня с розовой гривой, того бабушкиного пряника".
