Текст: Наталья Лебедева/РГ
Коллаж ГодаЛитературы.РФ
Чтение книг и уроки литературы в школе для многих детей и подростков - две параллельные реальности, которые не часто пересекаются. Потому что читают они те книги, которые нравятся и заставляют задуматься о себе и окружающем мире, а на уроки литературы многие ходят лишь для того, чтобы получить зачет за обязательное для всех выпускное сочинение.Писатель, поэт и журналист Ксения Букша на портале mel.fm попыталась понять, почему за редким исключением литература остается одним из самых скучных предметов в школе. Ее 10 вещей, которые бесят на уроках литературы, конечно, субъективны, но диагноз современным образовательным стандартам поставлен верно. Вопрос только в том, готовы ли мы к переменам?
Ксения Букша
Литература в школе: 10 вещей, которые бесят
Почему дети прогуливают уроки литературы
Литература в школе — скучна и неинтересна. Если, конечно, вам не повезло и вдруг не попался хороший учитель, умеющий увлечь и выходить за рамки программы. Такие есть, но их мало. Чаще же школьные уроки по литературе навевают тоску: дети вместо Сервантеса или Ремарка читают Житие Сергия Радонежского, учителя делают из великих писателей мумий, книги которых после школы и открывать не хочется, а в итоге ЕГЭ по литературе выбирают лишь 5% учеников. 10 вещей, раздражающих в преподавании предмета, который, пожалуй, проще всего сделать интересным.
Я пишу романы. То есть какими бы они ни получались, плохими или хорошими, — занимаюсь я, как ни крути, чем-то вроде русской литературы. Однажды я даже принимала участие в составлении альтернативного учебника для 10-11 классов. Так что в качестве не только потребителя, но и производителя текстов не могу не высказаться по поводу того, что меня бесит в школьном предмете «литература». Бесит многое, причём не только то, что есть, но и в ещё большей степени то, чего нет. И большинство раздражающих моментов — это системные баги.
Сделаю важную оговорку:
хороший учитель (и я такого видела) при любом раскладе может сделать словесность раем на Земле, отдушиной среди скучных школьных уроков.
Так было и в 50-е годы, и в 70-е, и так есть сейчас. Но если он, этот учитель, недостаточно силен, чтобы бороться с инерцией системы, то литература становится худшим предметом в расписании. И можно смело начинать ругаться.
1. Литература как сборник кейсов по психологии и этике
Во Франции или Англии, да и в других странах, подростки постоянно пишут эссе, в которых их побуждают подумать над актуальными вопросами сегодняшней жизни. В российской школе такое всегда считалось большим новаторством. В результате
единственный урок, на котором можно обсудить такие темы, как совесть, любовь, характер, добро и зло — это литература.
Бедные Базаров и Раскольников, Татьяна и лирический герой Маяковского становятся тренировочными куклами, на примере которых обсуждаются разнообразные этические и психологические вопросы. Замена неравноценная: все эти чуваки жили ужасно давно, а любовь штука хоть и вечная, но есть значительные нюансы. При этом эстетические вопросы и подавно задвигаются на второй план. А ведь они куда тоньше, интереснее и сами по себе отлично способствуют «воспитанию чувств».
2. Отсутствие зарубежной литературы
Зарубежной литературе в 7-9 классах во многих программах уделяется примерно пять часов. В год.
Шестой класс. Тут побольше. Подспорье истории древнего мира: по часу на мифы Древней Греции, Геродота и Гомера («Хитроумный Одиссей. Характер и поступки»). Час на «Дон Кихота» (думаете, что про рождение европейского романа? Или про чувство юмора? Боже упаси. Про «человека, живущего в вымышленном мире» и «проблему ложных идеалов»). Одна радость: по три часа на «Маленького принца» и «Тома Сойера». Видимо, предполагается, что дети действительно их осилят от начала до конца — в отличие от Сервантеса.
Седьмой класс. Бёрнс, Байрон, хокку, О. Генри и... Расул Гамзатов. (На всех по часу. Костюмированный бал).
Восьмой класс. Два часа на Шекспира («Ромео...» и сонеты). Час на Мольера («Мещанин во дворянстве»). Час Свифта и час Скотта.
Девятый класс. Час на Данте Алигьери. Что можно сделать за час с Данте Алигьери? Два часа на «Гамлета». Два часа на «Фауста».
В десятом — ноль. В одиннадцатом — ноль.
Ладно — Бальзак, Дюма, Кафка, Стивен Кинг, ладно — Джойс и Борхес, хоть Ремарка бы с Сэлинджером почитать или Хемингуэя какого. Нет... Где нет берёзок, там ничего не пишут и не писали.
3. Засилье XIX века
Впрочем, Борхес не светит школьнику при любом раскладе. Потому что основная масса наследия, предлагаемого к изучению, относится к XIX и началу XX века. Почему именно к этому времени? Потому что
«основные принципы» изучения литературы, а с ними и кейсы, десятилетиями не меняются, а только подновляются.
Как дорога, на капитальный ремонт которой не хватает денег, и поэтому делают заплатки. Ну и потом 70-е и далее — это как-то слишком уж близко. Как-то проблематично слишком. Лучше про всё, что после войны (после молодости прадедов наших детей) — быстренько, скороговоркой... А то как бы чего не вышло.
В общем, даже если не поминать всуе Борхеса, если учитель сам не проявит какой-нибудь инициативы, захватывающей дух, даже эпизодические знания детей о русской литературе закончатся на Бродском.
4. «Программа» не стремится соблазнить чтением
Казалось бы, дети не читают. Что делать? Стремиться как угодно, но поразить их воображение и привлечь к этому делу — переворачиванию страниц. Многие начинают с Гарри Поттера и фэнтези, да им и заканчивают, потому что мало кому удаётся плавно «перевести ребёнка на общий стол». Надо ведь кропотливо подбирать: чуть сложнее, ещё чуть... чтобы только не соскочил. Эту наркодилерскую работу могла бы проделать литература в школе. Не проделывает. Четвёртый класс начинается с Жития Сергия Радонежского и продолжается все той же классикой — почтенной, но не соблазнительной. Кроме сакраментальных Гека с Томом и Маленького принца, а также в пятом классе Джека Лондона и Стивенсона
мне не удалось обнаружить ни одного произведения, которое может быть хотя бы потенциально интересно изначально нечитающему школьнику.
5. Программа выхолащивает своих «любимцев»
Вот да, всех этих везунчиков, которые попали в её шорт-лист вместо «Муми-троллей». Сначала их читают, чтобы просто научиться читать. «Смысловое чтение как осмысление цели чтения» — такая есть чудесная фраза в программе. Потом начинаются этические, исторические и композиционные разборы: «когда это написано», «как это сделано» и «кто хороший, а кто плохой».
То есть литература — отчасти придаток истории, отчасти — психологии, а оставшуюся треть времени школьникам наскоро «всухомятку» рассказывают про разные жанры и композиции. До того, как на самом деле устроен художественный текст, руки почти никогда не доходят.
Вот Пьер Безухов, например, эта сцена, в которой он считает буквы в своём имени, старательно подгоняя результат под идею о своей великой миссии, — это смешно? Только смешно или что-то ещё? Где, в чём улыбка, в каких словах прячется, как это сделано? А где ещё Толстой подмигивает нам таким образом? А что это значит? А кто ещё нам так подмигивал?
6. Мумия Пушкина
Особенно хочется сказать про Александра Сергеевича. Сверчок в нашей школе — главный пострадавший. И страдает он именно по причине своего универсализма, всеохватности и умения по-светски болтать на любые темы. В Пушкине, к сожалению, можно найти кейсы обо всём и любого уровня сложности, что делает его лёгкой добычей русичек всей Руси Великой. В результате раздёрганность Пушкина на «темы» приобретает анекдотический характер, да и сам он сводится к какому-то анекдоту. Всё это началось не вчера, но
чем дальше отъезжает от нас Пушкин, тем меньше шансов его для детей оживить.
7. Учитель не читает вслух
Даниэль Пеннак «Как роман» — в этой уже не очень новой книжке описан отличный простой способ заинтересовать детей чтением: читать им вслух. Целые большие книжки, от урока к уроку. В любом возрасте. Я лично проверяла этот способ на группе детишек 10-11 лет — он работает. Почему им мало кто пользуется? Потому что пусть сами читают, не маленькие. Потому что произведения школьной программы не вызовут бурного интереса. Потому что времени нет, а есть поурочный план. Потому что
читать — не главное, а главное — «разбирать».
8. Литература нужна только 5% выпускников
Вся школьная жизнь, особенно последние два-три года, отдана подготовке к ЕГЭ. Ну а кому нужен ЕГЭ по литературе? Филологам и учителям. Значит,
большинство детей вообще перестают ею заниматься — как раз тогда, когда они становятся в силах понять сложные вещи.
Тут-то бы и начать что-нибудь «разбирать», но мотивация утеряна, а времени нет.
9. Можно вообще не читать
В целом да.
Этого ненужного занятия можно избежать.
Не научиться читать — да, практически нереально, всё-таки проверяют скорость чтения. В одном блоге, посвящённом рассказу о приёмной дочери, автор писала, что когда она попросила 11-летнюю девочку, до того жившую в обычной, не слишком культурной семье, и ходила в «нормальную» провинциальную школу, почитать — та принесла вместе с книжкой будильник. «Ну как же? — искренне удивилась она, — как скорость мерить без часов?» При этом понять словосочетание «Ходжа Насреддин» она не могла. Картина вполне обыкновенная, ничего особенного.
10. Не прививают ни умение работать с текстом, ни умение его конструировать
Поколение сегодняшних школьников — в его незаброшенной, незапущенной части — пишет столько, сколько и не снилось ни одному поколению до них. Это поколение текста.
Они общаются текстами. Они бы и сами могли словесников своих писать поучить. Их язык энергичен, нередко интуитивно мощен, многие из них от природы талантливо пишут о том, что им интересно. Да-да, и композицию строят, и убедить могут. А какой язык сейчас в соцсетях и на форумах попадается — дух захватывает. Всё в кучу, всё живо и порой прекрасно (а иногда тупо и уныло, да). Ах, если бы ещё и обогатить, оплодотворить это текстовое поколение интересом к разным культурам текста, разным способам выражения мыслей, поощрить умение мыслить нешаблонно и отвратить от простых и готовых решений. Эх...
Ссылки по теме:
Национальный бестселлер — «Завод «Свобода»
Источник: mel.fm
