Текст: Наталья Лебедева/РГ
Фото: ruskline
Нужно ли в школе изучать произведения Захара Прилепина, Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак, Павла Санаева, Ольги Громовой или, например, Нила Геймана и Терри Пратчетта? Об этом спорят между собой учителя и методисты, родители и учителя, а ученики — с учителями и родителями. Современная литература гораздо интереснее и понятнее детям, говорят одни. Другие настаивают на том, что классика прошла испытание временем, а чему могут научить детей писатели, которых сегодня называют модными, а завтра забудут об их существовании. О том, есть ли шанс у современных, «живых» писателей попасть в заветные списки школьной программы по литературе, наш разговор с главным научным сотрудником Института системных проектов (МГПУ), руководителем Московского отделения Русской ассоциации чтения, заслуженным учителем России Еленой Романичевой.
Есть ли какие-то критерии, с помощью которых можно понять, достойно ли произведение того, чтобы его изучали в школе?
Елена Романичева: Считается, что в школе нужно изучать устоявшиеся, т. е. отобранные не одним поколением читателей имена и тексты, а современные авторы под этот критерий точно не попадают. Да и что собственно это такое — современная литература, единого мнения нет. Одни исследователи говорят, что это литература с сначала перестройки до сегодняшнего дня. Другие настаивают, что это написанное после перестройки и до сегодняшнего дня. Третьи предлагают захватить еще и 70-е годы прошлого века. А пока все спорят, в школе в качестве современной литературы предлагают таких писателей, как Шукшин, Астафьев, Распутин…
Я бы современную литературу, имея в виду детскую и юношескую, определила так — актуальная и интересная юному читателю литература, написанная в последние лет 15. Именно тексты, созданные в это время, больше всего востребованы школьниками.
И давайте уже распрощаемся с иллюзией, что дети не читают. Они читают, так почему бы не спросить, что они читают, и не предложить им это обсудить в классе или вне класса?
И не с позиции «это такая низкопробная дрянь» (извините, но это почти точные слова, услышанные из уст тех, кто работает с детьми), а спокойно объяснить детям, почему вам эта книга не нравится, и, возможно, предложить альтернативу. Разговор о современной литературе на уроке, даже такой, которая, как нам кажется, недотягивает до высокого эстетического уровня классики, нужен и важен. Чтобы потом взрослые не рассказывали, как им было сложно и тяжело на уроках литературы, потому что они не читали и не наслаждались, а ворочали камни. И не надо с детьми говорить на уровне «чему тебя учит эта книга?» — это отвращает от чтения, мы все (взрослые и дети) читаем художественную литературу не для того, чтобы... чему-то научиться. Нет у текста прямого воздействия «в лоб», а вот «по лбу» таким вопросом получить можно... и навсегда отвернуться от чтения.
То есть на одной вечной классике настоящего читателя не вырастить?
Елена Романичева: Корней Чуковский говорил, мы всю жизнь читаем, чтобы прийти к Пушкину. По его мнению, каждая прочитанная книжка — ступенька к гению Пушкина. Мы же хотим, чтобы дети полюбили литературу, причем сложную, не всегда понятную и во многом от них далекую. Никто никогда и нигде не был против изучения классики в школе. Но почему не допускается мысль, что современная литература может стать важным шагом к пониманию и принятию русской классики? Конечно, может и не стать, но попробовать провести ребенка этим путем стоит. Безусловно, есть люди, для которых знакомство с литературой заканчивается вместе со школой. Но, может быть, это случилось потому, что школьнику показывали только один путь к чтению, к литературе? От классики? И не надо пребывать в иллюзиях, что если школьнику сказали что-то обязательно прочитать, то он это действительно прочитал, а не посмотрел краткое содержание.
Пусть ребенок читает художественную книжку, которая, по нашему мнению, не обладает высокими эстетическими достоинствами. Уроки литературы в школе как раз и нужны для того, чтобы ученик четко понял: есть мир книг и общение с ним — это приятно, интересно и классно. И путь в этот мир лежит в том числе и через современную литературу. Да, она разная и неоднозначная. И что в этом плохого? Вкус формируется только тогда, когда у человека появляется возможность сравнивать и выбирать. Нельзя кормить детей только Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и Толстым, потому что, если человеку давать есть только черную икру, в какой-то момент он обязательно захочет простого хлеба.
Почему же тогда в школе упор делается именно на «золотом каноне» литературы?
Елена Романичева: Мне кажется, наша проблема в том, что мы всегда были литературоцентричной страной. Но когда мы киваем на традиции дореволюционной и советской школы, забываем о том, что на самом деле массовый читатель в России появился совсем недавно. В царской России в гимназиях учились дети, у которых дома были хорошие библиотеки. Крестьянские дети там не учились. И нужно четко понимать, невозможно сегодня учить всех так, как раньше учили гимназистов.
Задача учителя в любой школе, профильной гимназии или обычной школе сделать так, чтобы не отвратить ребенка от чтения на всю оставшуюся жизнь.
Показать, например, что не обязательно нужно все сразу понять про Достоевского. Учитель, конечно, все объяснит, но есть и другой способ общения с книгой — без посредников. И современная литература как нельзя лучше подходит для освоения этого навыка. Без нее классика просто «замузеется», станет памятником, перед которым все будут в лучшем случае замирать в благоговении, в юбилейные даты возлагать цветы и проходить мимо. С классическим текстом на уроке можно и нужно играть (как это зачастую делает современная литература), предлагать неожиданные ходы его интерпретации. Например, визуальные.
Взрослые с недоверием относятся к тому, что они не знают. Особенно консервативны в том, что касается детей. Как это преодолеть?
Елена Романичева: Степень недоверия взрослых к детям колоссальна. Но она начинается с недоверия взрослых к взрослым. Чиновники не доверяют учителю и стремятся все время контролировать: что он изучает с детьми, да и изучает ли вообще. Но ведь учитель — это человек, имеющий государственный диплом, постоянно проходящий аттестацию, работающий в аккредитованной государством школе. Чем он заслужил такое недоверие? У меня нет ответа. Родители не доверяют учителю, который решил поработать с детьми над каким-то современным текстом. Что плохого в том, что они разберут его достоинства и недостатки или поговорят на трудную тему? Почему мы настолько не доверяем своим детям и считаем, что, если ребенок прочитает книгу о подростковых самоубийствах, он захочет это повторить? Следуя этой логике, из школьной программы нужно срочно изымать и Достоевского, и Пушкина. Но книга не имеет прямого действия. Книга дает прохождение непройденных путей. И показывает: может быть и так... Тяжело, страшно, но бывает. И лучше с этим тяжелым и страшным встретиться на страницах книги, чем в жизни.
А у учителей есть время и возможности, чтобы изучать с детьми современную литературу? Это по классическим произведениям написаны сотни методичек и рекомендаций, а современных авторов придется открывать вместе с детьми…
Елена Романичева: Учителю действительно не хватает ни времени, ни сил. Знаете, почему я читала и читаю современную литературу? Потому что мои родители окружили меня литературой, не создавая никаких запретных полок, выписывая литературно-художественные журналы и никогда не проверяли, что и как я читаю, но всегда готовы были ответить на любые мои вопросы или о чем-то поговорить, или «помолчать» о прочитанном. Мы читали одновременно многие современные тексты, что выходили в 70—80-е годы. Что-то нравилось мне, что-то им: но никто меня не переубеждал, что мое мнение о книге неверно, не говорил, что я что-то не поняла или до чего-то не доросла. Если я читала Пушкина и Толстого в школе, то уж точно до современного доросла. И так было не только в моей семье, но в семьях моих друзей.
Кстати, журналы — прекрасный ресурс для старшеклассников, но им мало пользуются. У большинства учителей реально нет времени, чтобы во все это погрузиться. Даже в Москве, где встречи с писателями и лекции по литературе стали модным трендом. Учитель вынужден заниматься другим: ему нужно подготовить детей к диагностическим и ВПР, например, научить писать работу заданного формата. Какова цель этих работ? Что и зачем они проверяют? Внятного ответа нет...
Методичками и готовыми уроками обычно пользуются не самые лучшие учителя.
Хороший учитель всегда готовится к уроку и подстраивает его под свой класс. Даже если я уже 155 раз читала «Войну и мир», я все равно что-то пересмотрю. А если не пересматриваю, не лезу в текст, не ищу что-то новое, то что нового и интересного я дам классу, если повторю им старый заученный урок?
На курсах повышения квалификации я как-то предложила учителям начать читать то, что интересно детям. Если мы хотим, чтобы они читали то, что важно нам, необходимо сделать шаг им навстречу. И услышала потрясающий ответ: «Нам некогда: мы готовимся к урокам и проверяем тетради». Если учитель-словесник говорит, что ему некогда читать, то он просто обязан принять позицию ученика, которому тоже некогда читать, потому что он решает задачи по физике, а еще у него репетиция и фотокружок.
Давайте будем честными до конца. Какую книгу вы кладете в сумку, чтобы почитать в метро? А что возьмете почитать в отпуск? Не всегда это будет высокая классика. Почему же тогда мы разрешаем себе читать то, что нравится, а детям запрещаем?
