Текст: Андрей Васянин/РГ
Фото: mos-holidays.ru
Она обещала стать очень интересной — и свое обещание сдержала. Беседа между заметными фигурами российской филологии, культурологии и кинематографа — а в ней приняли участие режиссер-документалист Роман Либеров (автор, в частности, фильма о Мандельштаме «Сохрани мою речь навсегда»), литературовед и поэт Илья Кукулин и Петр Мансилья-Круз, директор московского музея Михаила Булгакова — получилась и познавательной, и информативной, и наводящей на мысли. Разговоры в шатре «Библиотека» на фестивале, в принципе, считаются дискуссиями для умных. И прошедший разговор это мнение только подтвердил.
Разговор начался с вопроса —
насколько образ литератора может быть мифологичен или, напротив, он должен непременно основываться на исторических фактах? А может — его надо творчески переосмыслять?
Илья Кукулин начал разговор с того, что такое память о литераторе и как она организована. По его мнению, память о писателях почти всегда — мифологизирована. «Интересно — насколько сам писатель прилагает усилия к тому, чтоб этот миф образовался. Возможно, миф об авторе с самим автором связан очень слабо. Так, исследователи пишут, что современники, скажем, немногое читали у Пушкина, схватывая о нем мнение, лишь как о певце вольности и чувственных удовольствий, все остальное оставляя побоку. Так и оказывается, что репутация писателя кажется через десятилетия созданной на пустом месте. Надсон был при жизни кумиром всей России, а через 30 лет его забыли напрочь».
А вот когда автор, скажем, режиссер, отбирает материал для фильма, переформатируя исходник в художественное пространство, — какие моменты для него являются первоочередными? На вопрос о том, как выстраивать перспективу памяти, взялся отвечать представляющий в дискуссии плеяду авторов, режиссер Роман Либеров.
«Я свою задачу вижу диаметрально противоположной тому, как ее видят музейщики.
— говорил Либеров. — Не так давно об одном из моих любимых стихов Мандельштама «Сестры и тяжесть, и нежность — одинаковы ваши приметы» в 15-страничном исследовании я прочел разъяснения всех подтекстов этой вещи, но не прочел главного — о чем это произведение». Бродский считал, что стихи не для того пишутся, чтоб их отправлять на дактилоскопию, мы же должны видеть живого человека — кстати, не обязательно хорошего. И если деятельность тех же режиссеров с чем и соотносится из литературного, то это деятельность «переводческая» — ведь перед ними стоит задача выразить визуально то, что написано.
Булгаковед-прикладник, директор музея на Садовом кольце Петр Мансилья-Круз высказался с точки зрения музейщика. Он, как ни странно, поприветствовал позицию режиссера Либерова —
свою задачу, как музейщика он видит в очищении образа литератора Булгакова от «культовости».
«Немузейный» подход, по его мнению, бывает очень полезен. «Выяснить — о чем это, «о чем писатель», посмотреть на произведение нелинейно, художественно, оказывается очень важным. Культ, миф образ — эти понятия ведь к науке прямого отношения не имеют». В тот же в музей Булгакова приходят люди, считающие, что главный герой романа — забавный черный кот...
Об этом и многом другом разговаривали в «Библиотеке» филолог, режиссер и музейщик, сойдясь, в конце концов, в том, что
важно не создание другого мифа взамен существующего, а «счистка» мифологического с реального, обозначение реального любыми — вплоть до художественных — средствами.
Так, по мнению участников дискуссии, и надо решать вопросы сохранения памяти о писателе.
