САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

«ЧуДетство! Истории». А. Коновалов «Валькино письмо на фронт»

Голосуем за лучшую историю из короткого списка конкурса короткого рассказа «ЧуДетство!», опубликованного на сайте ГодЛитературы.РФ, с 23 до 30 августа (до 23:55)

голосовалка чудетство_истории
голосовалка чудетство_истории

Анатолий Коновалов, д. Хмелинец, Липецкая область

Валькино письмо на фронт

Вальке было целых два с половиной года, когда его отца отправляли на какой-то там фронт. Если он плакал в два ручья, когда ему во дворе кто-либо из сверстников фонарь под глаз вешал, то слезам матери, по его точным меркам, и в трех ручьях тесновато будет. Правда, глядя на мать, почему-то и он предательские слезы в своих глазках удержать, как ни тужился - мужик все же, - не мог, видно, силенки в глубинах его прозрачно-чистой души мускулами не налились.

Голосовать_шорт-чудетство_лепеталки

Отец, на глазах которого влага тоже поблескивала, успокаивал мать:

- Ты, Кать, не убивайся понапрасну. Через месяц-другой мы с немцем управимся. А ты того… Рубаху вон от твоих слез хоть выжимай. Ты за сыном только хорошенько приглядывай. Сорванец ведь растет…

- Ты, Вась, береги там себя…

Голосовать_шорт-чудетство_истории

- Все будет нормально, мать. А ты, сынок, помогай тут маме…

- Угу… - шмыгнул носом  Валька.

Мать еле отлипла от груди Василия, и он вместе с другими ельчанами ушел из дома неизвестно куда.

Прошло три года с момента проводов отца Вальки на войну.

Мальчик чуть ли не каждый день приставал к  матери:

- Почему батя так долго не приходит?

- Скоро, сынок, он возвратится, только под зад фашисту хорошенько  задаст…

- Точно так, как ты мне крапивой по жопе?

- Еще больнее, -  мать скупо улыбалась.

А как-то сын залетел вихрем домой серьезно озабоченный:

- Мам, ты напиши письмо папе.

- Какое письмо? - сразу та ничего не поняла.

- Я же ему на днях отослала весточку, что мы с тобой живы и здоровы, чего ему желаем, и ждем не дождемся его, ненаглядного, домой. Правильно я написала, сынок?

- То письмо долго к нему добираться будет, а это мы с голубем отправим.

- С каким таким голубем? — спросила в растерянности мать.

- С почтовым…

- Каким еще почтовым?

- Я договорился с дядей Петей. У него этих голубей много. Он обещал одного мне одолжить.

Екатерина Николаевна во все глаза смотрела на сына.

До войны в Ельце редко в каком дворе не водили голубей. Это увлечение, как между собой рассуждали женщины, заразило их мужей хуже пьянства - болезнью неизлечимой. Теперь мужья ушли на фронт, а голуби вроде бы сами собой перевелись или куда-то улетели. А Петр Гаврилович, которого на тот самый фронт не взяли, - он был без ноги после Гражданской войны, жил в соседнем дворе. Ребятишек с ближайших от его дома домов он привечал, с гордостью показывал им своих голубей, которые по его команде растворялись в небе и превращались в еле заметные точки. На что у Вальки глаза зорче зорких были, и то он те "точки" с трудом в бездонной синеве отыскивал.

Но главное-то, у дяди Пети были кроме простых голубей и почтовые. То ли привирал инвалид, а может, и доля правды в его словах проскальзывала, но он утверждал:

- Мои умницы в любую даль весточку доставят и не поленятся ответ обратно на своих крылышках принести.

Эти слова в головке Вальки поселились и покоя ему не давали даже во сне. Задумал он из Ельца на фронт весточку доставить в одночасье. Дяде Пете прохода не давал с просьбой отправить одного из почтарей с письмом в окоп к отцу, что, мол, он, его сын Валька, давно со счета дней сбился, его ожидая.

Отказать мальцу в просьбе Петр Гаврилович не мог. Но пробовал отговорить Вальку:

- Где же твоего отца мой голубь искать-то будет?

- Ты сказал, что он где угодно его отыщет, на то он и почтовый…

- Но…

Мальчик вот-вот слезу из глаз выдавит, не унимался:

- Давай, дядь Петь, почтаря на фронт отправим. Он обязательно там папу найдет.

Почесал голубятник затылок, прокрутил в голове ситуацию с просьбой Вальки с разных сторон. Если бы из того самого отцовского окопа голубя в небеса выпустить, то он точно в Елец,  к дому путь проложил. А так - затея пустая. Решил пойти на хитрость.

- Ладно, Валька, пошлем мы сизаря к твоему отцу. Пиши письмо.

Сам мальчик ни читать, ни тем более писать еще не научился. Она и мать-то не шибко грамотной была, как сама над собой подшучивала - закончила два класса школы и один коридор. Но как-никак, а кое-что нацарапать могла. Потому и попросил ее сын, чтобы она отцу от его имени письмо написала, умоляла бойца, чтобы тот чуть ли не завтра домой возвратился, а то скука Вальку скоро со всеми потрохами слопает.

Мать просьбу сына исполнила.

Валька пулей примчался к голубятнику. Тот аккуратно свернул трубочкой письмо, перевязал его ниточкой, но прикреплять к лапке голубя не спешил.

- Знаешь, сынок, - с волнением говорил Петр Гаврилович, - голубь - птица Божья. И на твою просьбу ему Божье благословение требуется, а то он в пути заплутается.

- А где это благословение взять? - чуть ли не с испугом спросил мальчик.

- Мы с тобой направимся сейчас к нашему Вознесенскому собору, оттуда и выпустим голубя с твоим посланием отцу. Согласен?

- Угу… - Валька был согласен на что угодно, лишь бы письмо в одночасье к отцу прилетело.

Оказалось, что Петр Гаврилович был человеком верующим. Обмануть Вальку - значит, грех на душу взять. Он и решил покаяться перед Господом Богом, что идет на обман мальчика сознательно, только бы его веру в получении отцом письма не загасить. Знал он, опытный голубятник, что птица дальше Ельца никуда не полетит. Повисев, как обычно, какое-то время в заоблачной дали, возвратится к своим подругам - в родную клетку. Потому, прежде чем выпустить голубя, зашел в собор, помолился, свечку иконе Елецкой Божьей Матери поставил. Заставил перекреститься и Вальку, хотя тот не понимал, зачем это надо делать.

Только после этого он прикрепил письмо к лапке голубя и сказал:

- Ты сам, сынок, должен выпустить голубя.

Валька взял осторожно до боязни из рук дяди Пети почтаря.

Голубь был красавец: сизая грудь колесом; голову держит гордо, что тебе сказочный царь-государь; глаза, как спелая смородина, - черные, немигающие, видно, зрение у него острее опасной бритвы; а крылья-то какие - над головой Валькиной если тот их расправит, то лучи солнца до его веснушек не скоро доберутся.

- Подбрось теперь нашу голубушку  вверх, - напутствовал голубятник мальчика.

Валька тут же исполнил указание Петра Гавриловича.

- Ну, лети к Валькиному отцу, милый…

Мальчик торопливо спросил:

- Он ныне ответ принесет, дядь Петь?

Пожилой мужчина улыбку на лице скрывать не собирался.

- Уж больно ты прыткий, как я погляжу. Ему еще надо твоего отца разыскать, а там как Бог даст…

И голубь начал набирать высоту на Валькиных глазах. Он медленно поднимался над пятью куполами собора. Потом минул и кружева перистых облаков - легких, воздушных, словно их елецкие кружевницы специально для этого случая сплели.

- Дядь Петь, голубь поднимается в небо, а к папе почему-то не летит.

Схитрил инвалид:

- Так ему же осмотреться надо - в каких таких краях-далях твоего отца заприметить.

- А… - Валька с удовлетворением воспринял объяснения Петра Гавриловича.

Отец, когда вернулся с фронта, Вальке рассказал, что с голубем никакой почты не получал, хотя вроде бы видел и не раз, как птицы, видимо, напуганные взрывами снарядов и жужжанием пуль, пролетали над окопом.

Я родился через  год после победного возвращения отца с фронта. Историю с почтовым голубем узнал из рассказа брата Валентина. Он, когда немного подрос, сам голубей начал разводить, пробовал завести почтовых, только дрессировщик из него оказался никудышный.