Текст: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Фото предоставлены автором
Последнее письмо
Лишь губами одними,
бессвязно, все снова и снова
Я хотел бы твердить,
как ты мне дорога...
Но по правому флангу,
по славным бойцам Кузнецова,
Ураганный огонь
открывают орудья врага.
...Мы четвертые сутки в бою,
нам грозит окруженье:
Танки в тыл просочились,
и фланг у реки оголен...
Но тебе я признаюсь,
что принято мною решенье,
И назад не попятится
вверенный мне батальон!
Владислав Занадворов, 1942 г.
На его стихах запеклась кровь отступлений. В его строках - сорванный голос тех, кто прорывался из окружения.
О решительных наступлениях, о взятии городов, о Победе Владислав Занадворов написать не успел. Но погиб он в наступлении.
Под ногами была топкая осенняя грязь, смешанная с мокрым снегом. Густой туман лежал в балках. Почти нулевая видимость. Фашисты вряд ли ждали нашего броска в такую пору. Но именно 19 ноября 1942 года в 7 часов 30 минут началась операция "Уран" - контрнаступление советской армии, завершившееся окружением и разгромом войск вермахта под Сталинградом.
Командир минометного взвода гвардии лейтенант Владислав Занадворов был одним из тех, кто в то утро поднялся в атаку. Его 510-й полк в составе 47-й гвардейской стрелковой дивизии должен был выбить противника из станицы Чернышевской. За три часа ожесточенного боя удалось лишь на километр-два приблизиться к станице. Еще летом у Чернышевской шесть суток сражались наши десантники из ударного отряда 33-й гвардейской дивизии, отвлекая на себя огонь механизированных бригад противника. В тех боях отличился командир роты связи младший лейтенант Григорий Чухрай, будущий кинорежиссер. Истоки его "Баллады о солдате" здесь, в сталинградской степи. В герое фильма Алеше Скворцове можно узнать и Занадворова.
Сестра Татьяна вспоминала о брате: "С великой нежностью он относился к своей возлюбленной, а потом жене - Кате Хайдуковой. Его любимое обращение к ней - девочка, моя девочка. Ухаживая за Катей, он своеобразно преподносил ей цветы: засунет букет за ручку двери со стороны коридора и уйдет... В 1941 году ему предложили перейти работать на завод, где обеспечивалась бронь. Он ответил: "Если все по заводам будем прятаться, кто воевать будет". Вскоре брат был призван в армию..."
Он родился в Перми 15 сентября 1914 года. Через несколько дней был крещен по святцам с именем Владислав - в честь святого Владислава короля Сербского, жившего в XIII веке. Король Владислав был не только добрым правителем, но и увлеченным геологом: ему первому удалось открыть в своей стране месторождение серебра.
Владислав Занадворов с раннего детства мечтал стать геологом-искателем. Окончил школу с геологическим уклоном, поступил в геолого-разведочный техникум, каникулы проводил в экспедициях. Работал в Ленинградском геолого-разведочном управлении. Друзьям-геологам посвящены его первые стихи и рассказы.
В 1940 году Владислав блестяще заканчивает университет. У него рождается сын и выходит первая книга.
На фронте у него созрел замысел романа. 18 октября 1942 года он писал другу: "Поэтическое время ушло безвозвратно. Не знаю, как ты, а я за это время здорово постарел, - словно сердце остыло..."
К исходу дня 23 ноября 1942 года после четырех суток сражения нашим бойцам удалось взять станицу Чернышевскую и выйти к реке Чир.
Но двинуться дальше не удавалось до начала декабря - противник подтянул резервы. Две недели боев у реки Чир почти обескровили 47-ю гвардейскую дивизию.
27 ноября принял последний бой лейтенант Владислав Занадворов. Про обстоятельства его гибели известно лишь из скупого извещения, которое старшина Шауров написал Кате Занадворовой: "Уважаемая Екатерина Павловна! Ваш муж Занадворов Владислав Леонидович погиб в наступательном бою 27 ноября 1942 года..."
В "Донесении о безвозвратных потерях" дата гибели Занадворова - 28 ноября. Возможно, что 27-го Владислав был тяжело ранен, а умер на следующий день.
В одном горестном списке с Владиславом Занадворовым - двадцатилетние лейтенанты: красноярец Сергей Крицкий, Иван Бокадоров с ростовского хутора Арпачен, Тембат Айдаров из осетинского села Чкалы, иркутянин Филипп Тимченко, рязанец Сергей Юдаев, Андрей Северов из ярославской деревни Ракульской, Константин Желандовский с сибирской станции Юрга, Петр Казаков из Мордовии, Михаил Гусак из полтавской Решетиловки, Иван Заднипрянский из воронежского села Нижняя Марковка... Погиб и начальник штаба полка Ибраим Аманбаев, уроженец казахского села Кегень.
Владислав Занадворов и его однополчане лежат в братских могилах у станицы Чернышевской. Таких могил в Чернышевском районе двадцать три.
А противотанковые рвы и сегодня хорошо приметны в здешней степи. Будто война прошла здесь год-два назад.
Из письма Владислава Занадворова жене 9 августа 1942 года: "Готовясь со дня на день выйти на передовую, занимаюсь тем, что строю шаткое здание будущего романа. Мне порой кажется, что теперь я сумею сказать такую правду о человеке, что у всех, кто узнает ее, - дух захватит, что я и сам стану удивляться, как сумел ее найти..."
Ты вспомнишь, ты вздрогнешь.
Ты вскрикнешь: воскресни!
Твой голос услышу сквозь сотни преград.
И где бы я ни жил, и где бы и ни был,
В которое утро, в котором году,
С пригоршнею соли, с краюхою хлеба,
Твой голос услышав, дорогу найду.
Архив поэта бережно хранят в отделе фондов Объединенного музея писателей Урала в Екатеринбурге. И не только хранят, но и дают возможность людям прикоснуться к судьбе и творчеству поэта, чья жизнь оборвалась в 28 лет.
Чудом дошедшие до наших дней письма лейтенанта Занадворова жене Кате, Екатерине Павловне Хайдуковой, - это оплаканные, ветхие, пожелтевшие листочки с гаснущими карандашными и чернильными строчками. Сканирование сохранит их для будущих поколений. Кстати: если в вашей семье хранятся фронтовые письма, то поспешите их сканировать. Дети и внуки несомненно помогут вам.
22 июля 1942 г.
Часто вспоминаю то, что было: чью-нибудь улыбку, невзначай сказанные слова, чей-нибудь голос...
21 августа 1942 г.
Иногда, моя любимая, нужно быть ко всему готовым. Я не верю в это, - но если я не вернусь, - помни, что я тебя любил всеми силами души моей, - как только умел и с каждым месяцем, с каждым годом привязывался все больше и больше к тебе. И сегодня, девочка, я не буду трусом, я могу наделать каких-нибудь глупостей, - но только не по трусости. И еще о нашем сыне. С какой бы радостью я бы сейчас подержал его на руках! Самое главное, мне бы хотелось, чтобы он был радостным, -без той затаенной печали, какая есть у меня, да и у многих... Катюшка моя, знаешь, как бы хорошо сейчас видеть тебя, даже просто - смотреть - ничего не говорить.
2 сентября 1942 г.
Родная моя Катюшка! Вот ты говоришь - писать нечего, а сама пишешь о Юрашке, о себе и не можешь представить себе, с какой радостью я читаю эти строки. Они даже заставили меня написать стишок, что со мной давно не бывало. Правда, стихотворение неважное, - писано в блиндаже, когда осыпался песок от минометного обстрела. Если хочешь - вот оно:
Когда и в жилах стынет кровь,
Я грелся памятью одной.
Твоя незримая любовь
Всегда была со мной.
В сырой тоске окопных дней,
В палящем огненном аду,
Я клялся памятью моей,
Что я назад приду.
Хотя б на сломанных ногах,
Хоть на карачках - приползу,
Я в окровавленных руках
Свою любовь несу...
Вот видишь, девочка, я остаюсь все таким же чудаком, - даже и здесь меня порой настигает лирика. Не могу я без этого, - вот и все.
15 сентября 1942 г.
Хорошая моя!
Сегодня - 15 сентября, - Юрашке 2 года, а мне 28. Крепко, крепко потормоши за меня сынку, подурачься с ним, расцелуй его - до слез... Знаешь, я часто ловлю себя на мысли: очень хорошо, что где-то далеко отсюда, за сотни дней и верст от нашей фронтовой жизни, у меня осталась ты, - моя девочка, - наш сынка... Подумаешь, и как-то делается не так одиноко. Это великая вещь, когда знаешь, что есть куда, есть к чему возвращаться. И я должен вернуться несмотря ни на что, несмотря на то, что мало кто отсюда вернется живым.
10 октября 1942 г.
Родная моя девчурка! Стоят ясные, морозные дни, без снега; ветер свободно гуляет по степи, пронизывает насквозь. Несколько дней назад, когда мы шли сюда, получилось совсем паршиво, - сперва шел дождь - люди промокли, а после, ночью, - ударил ветер с крупой, плащ-палатки и шинели, - обледенели, встали колом...
27 октября 1942 г.
Родная моя, любимая моя девочка! Сейчас сижу в горнице казачьего дома, - за окном степи, сухой ковыль, заросли репейника, а за низким пологим холмом, между крыльев мельницы, - садится солнце, - почти летнее, теплое солнце. Через полчаса оно совсем зайдет, и тогда мы отправимся дальше - в путь. Сидим курим, разговариваем о чем попало, - и смеемся. Это у нас вообще вошло в привычку, - смеяться в любом случае, - так проще и лучше. Если ко всему относиться серьезно, будет слишком тяжело.
16 ноября 1942 г.
Родная моя девчурка!
Сегодня пришла почта, - но от тебя опять ничего нет, - и вообще - ни от кого. Последнее письмо твое датировано 15.10 - с тех пор - от тебя ни строчки. Не знаю - то ли потерялись письма твои, то ли ты почему-то забываешь писать. Или случилось что-нибудь? Ради Бога, девочка, - пиши чаще.
У меня пока что нет никаких изменений. По-прежнему живем в сарае, вблизи от передовой. Никаких новостей. Сейчас на нашем участке тихо, но это затишье перед бурей. Недавно получил кой чего из зимнего обмундирования: теплые портянки, подшлемник, меховую безрукавку; рукавицы сшил для меня Леденев; мой ординарец. Я все же остаюсь оптимистом - того же и тебе желаю, моя родная. Крепко целую тебя и сынку. Твой Владислав
P.S.
Письмо к Хайдуковой Е.П. от старшины Шаурова П.В.
Ваш муж Занадворов Владислав Леонидович погиб 27 ноября 1942 года в бою с немецкими захватчиками. Тов. Занадворов убит вражеской пулей в 10 часов вечера 27 ноября 1942 в деревне Русаково Чернышевского района Ростовской области.
Оригинал статьи: "Российская газета"
