День славянской письменности: азбука духа

Интервью: Елена Новоселова/РГ

Фото: ru.wikipedia.org

День славянской письменности и культуры - светский праздник, приуроченный к церковному Дню памяти святых братьев Мефодия и Кирилла, считающихся создателями кириллицы. О значении этого "изобретения" корреспондент "Российской газеты" побеседовал с литературоведом и писателем, бывшим ректором Литературного института имени А. М. Горького, Борисом Тарасовым.

Славяне получили возможность читать и служить в церкви на своем языке. «И что изменилось?» — спросит интернет-поколение, виртуозно выучившееся писать по-русски и на латинице. Как объяснить значение подвига братьев-греков молодым, для кого кириллица лишь тормоз в Глобальной сети?

Борис Тарасов: Ну, здесь много чего можно ответить. А первоначально изменилось вот что: славяне обрели в кириллице языковую основу, на которой происходила христианизация их языческого мировосприятия, формировались национальное самосознание и духовная целостность, складывалось единое историческое и культурное пространство, возрастала восточноправославная цивилизация. Переводы богослужебных книг и других христианских текстов создавали церковнославянскую письменность и языковую среду, в лоне которой зарождались и развивались культурные коды и архетипы, тысячелетние традиции русской духовности, философии, искусства, литературы, названной Томасом Манном великой и святой. Передаваясь от поколения к поколению (в том числе в графике), эти традиции сохраняют для них энергийную память представлений о человеке как образе и подобии Божием, а не только биологическом существе, о главных вопросах жизни и высших смыслах бытия. Тем самым они выполняют роль своеобразного тормоза и удерживающего в эпоху глобальных перемен от последствий «игры на понижение» в современном культурно-историческом процессе, в атмосфере социал-дарвинистской стихии рыночной идеологии, разгула и расцвета зоологической чувственности, господства интернетовских манипулятивных технологий... А объяснять все это можно на многочисленных конкретных примерах.

А студенты Литературного института, где вы были долгие годы ректором, смогут объяснить сомневающимся, зачем нам кириллица? Включили бы они ее в перечень национальных символов?

Борис Тарасов: Думаю, и объяснили бы, и включили. Но, к сожалению, далеко не все.

Некоторым буквам азбуки уже стоят памятники. Это хороший или плохой знак?

Борис Тарасов: Эти буквы, и «ё» в том числе, вносили в слово важные оттенки смыслового содержания, поэтому памятники им, на мой взгляд, вполне уместны.

Кирилл и Мефодий сегодня не досчитались бы в своей азбуке и других букв. «Яти», «еры», «ижица» и «фета» — это культурные потери или нормальный процесс существования любого языка, когда естественным образом исчезают графические образы умерших звуков? Стоит ли нам законсервировать кириллицу как «предмет культурного наследия»?

Борис Тарасов: Не думаю, сокращение ряда букв — это трагедия. Оно было обусловлено историческими условиями развития русского языка. Что же касается кириллицы, то она должна оставаться языковой основой, как сказал бы Достоевский, «живой жизни».