Казанский прототип доктора Айболита

Текст: Олег Корякин/РГ

Иллюстрация: Владимир Сутеев, 1972

"Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит..." Эти строчки знакомы всем нам с детства. Литературный персонаж удивительным образом превратился в профессиональный эталон для врачей. Но мало кто знает, что у Айболита были прототипы. По одной из версий, это выпускник Казанского императорского (ныне федерального) университета доктор Петр Изергин.

Выгнали вместе с Лениным

Даже если бы Петр Васильевич не имел отношения к произведению Корнея Чуковского, о нем стоило было рассказать. Судьба этого человека, спасшего жизнь тысячам детей, очень необычна.

Началось все с того, что Петр Изергин, прибывший в Казань из Вятской губернии, поступил на физико-математический факультет Казанского императорского университета. Но учебный 1887 год закончился для него не экзаменами, а студенческими волнениями, известными как "ленинская сходка".

Напомним, что студент юрфака Володя Ульянов после беспорядков был исключен из Казанского университета и уже твердо ступил на революционный путь. Казалось бы, туда же вела дорога и Петра Изергина, которого также выгнали из альма-матер. Но в ситуацию вмешался его отец, Василий Семенович, влиятельный человек, мировой судья. Он похлопотал за сына, и его восстановили, только не на физмат, а на медицинском факультете.

Вынужденный перевод стал судьбоносным. Петр Изергин оказался талантливым медиком.

— Здесь перед ним открывались большие перспективы, - рассказывает Руслан Бушков. - Но он уехал в Саратовскую губернию на вакансию простого земского врача. Думаю, сказалось его народничество. Тогда многие были увлечены этой идеей - помогать простым людям.

Там Петр Изергин проработал семнадцать лет, и, казалось бы, ничто не предвещало перемен. Но поворот судьбы вновь был связан с революционными волнениями.

Крымский поворот

Петр Васильевич вместе с коллегами выступил против ареста товарища. Тогдашний губернатор Тамбовской губернии Петр Столыпин бросил на разгон демонстрации казаков. И доктор Изергин оказался в больнице уже в качестве пациента. Работы он лишился.

— А потом друзья позвали его в Крым, где открылся один из первых туберкулезных санаториев для детей в России. Тогда говорили в женском роде - "санатория", - уточняет краевед. - Назывался он "Солнечная". Возглавлял учреждение знаменитый профессор Александр Бобров. Изергин стал его преемником, и здесь-то талант доктора раскрылся в полной мере.

О крымском периоде Руслан Бушков узнал уже спустя годы, и опять-таки случайно, занимаясь другим исследованием. Он изучал историю Артека, основанного выпускниками медфака Казанского университета Зиновием Соловьевым и Николаем Семашко.

— И вдруг выясняется, что создан был Артек по подобию санатории "Солнечная", - рассказывает историк. - Семашко и Соловьев встречались с Изергиным. Я стал вникать в тему и познакомился с дочерью доктора Натальей Петровной. А она поведала историю, связавшую ее отца с Корнеем Чуковским.

Спасти Мурочку Чуковскую

В конце 1929 года дочке писателя Марии (Мурочке) поставили страшный диагноз - "костный туберкулез". Она была младшим, четвертым, и, пожалуй, самым любимым ребенком Корнея Ивановича. Девочка была болезненной с первых лет своей жизни. Чтобы развлечь и заболтать часто хворающую Мурочку, Чуковский сочинял ей сказки. Они-то и вошли в знаменитую "Муркину книгу", ставшую достоянием всех советских детей.

И вот ее жизнь оказалась под угрозой. В тяжелейшем состоянии Чуковский повез дочь в санаторий, который к тому времени был известен на весь Советский Союз. Во многом этому способствовал эффективный "метод Изергина" - круглосуточное пребывание больных детей на свежем воздухе в любое время года.

Но дело было не только в необычной системе лечения. Главврач так самоотверженно служил маленьким пациентам, что завоевал непререкаемый авторитет в медицинских кругах.

Позже в своем очерке "Бобровка на Саре" Чуковский напишет об этом. Все свое жалованье в трудные годы Изергин отдавал на нужды санатория. Когда Крым во время Гражданской войны голодал, он "ходил пешком в отдаленные места полуострова и добывал для детей провиант, и, когда вез его по глухим бездорожьям, никакие бандиты не смели отнять у него эту добычу". Или вот яркий фрагмент: «Для окрестных татар "Ызыргын" универсальный целитель: и педиатр, и акушер, и глазник. Когда в Алупке не было врачебного пункта, он заменял им целую больницу».

— Бывало, придет из Кореиза пешком, еле дышит, - рассказывал мне здешний старожил, - а его уже зовут в Симеиз. Не отдохнув, он берет палку и идет. В горы, ночью, за несколько верст. А ему ведь уже за шестьдесят. И ноги у него не очень здоровые.

Не правда ли, всплывают в памяти строчки: "И встал Айболит, побежал Айболит. По полям, по лесам, по лугам он бежит" или: «И горы встают перед ним на пути. И он по горам начинает ползти»?

Грустная сказка

Впрочем, Руслан Бушков признал в Петре Васильевиче "доброго доктора" безо всякого литературного анализа.

— Когда я пришел в гости к его дочери Наталье Петровне и увидел портрет Изергина, то обомлел: "Это же вылитый Айболит!".

Вот как его описывали современники: "Небольшого роста, сухонький, с седой головой и большим лбом мыслителя. Над острыми пронзительными глазами, то ласковыми, то суровыми, нависшие лохматые брови. Седые усы щеточкой, седая клинышком бородка…"

Разумеется, версия о прототипе Айболита строилась не только на внешнем сходстве Изергина с литературным героем. Сама Наталья Петровна сообщила Руслану Бушкову, мол, Чуковский намекал доктору, что прославит его.

Режим в "Солнечной" был очень строгим, родителям не разрешалось находиться с детьми. Но Чуковский придумал себе уважительную причину, чтобы чаще видеться с дочкой: стал писать очерк о санатории. А заодно и развлекал ребят, читая им свои стихи.

"Длинная фигура Корнея Ивановича в коротком не по росту халате возвышалась между рядами кроватей с ребятами, которые всегда встречали его необычайно радостно", - вспоминала в мемуарах Наталья Изергина.

А сам поэт описывал это так: «Я выхожу на середину площадки и убитым голосом читаю вслух стишки; они кажутся мне слишком веселыми для этого грустного места, и я читаю их почти против воли. Вдруг меня прерывает хохот. Передо мною смеющиеся детские рты. И зубы, которые сверкают на солнце».

К сожалению, финал этой истории был трагичным. Доктор Изергин смог лишь продлить жизнь Мурочки. Она пролежала в санатории два года. Поначалу ей стало легче, но затем болезнь стала сильно прогрессировать. Здесь она и умерла.

Следует ли все-таки из этой драматичной истории, что Корней Иванович превратил Петра Изергина в Айболита? Ведь сам Чуковский не скрывал, что персонаж был позаимствован у английского писателя Хью Лофтинга. Тот написал серию детских книг о докторе Дулиттле, понимавшем язык зверей. Кроме того, есть мнение, что прототипом Айболита стал еврейский врач и общественный деятель Цемах Шабад, живший в Вильнюсе. Корней Чуковский дважды останавливался в его доме. Руслан Бушков считает, что ни одна из версий не противоречит другой. Образ Айболита собирательный.

Ссылки по теме:

Оригинал статьи на сайте «РГ»

Майский костер Чуковского

Первоклассное чтение