Текст: ГодЛитературы.РФ
Иллюстрация: фото Ивана Давыдова с сайта mediajobs.dotorg.ru и «облако тегов» его поэтической книги, составленное автором предисловия Романом Лейбовым
В издательстве ОГИ выходит поэтическая книга «Сны путешествующего по родине», автор которой, Иван Ф. Давыдов давно и хорошо известен столичной читающей публике, - но в совершенно ином амплуа: как политический журналист, обозреватель, политконсультант (чтобы не сказать - политтехнолог), руководящий сотрудник ряда политических СМИ. А нынешнее его место работы - заместитель главного редактора журнала «Новое время».Но в этой книге Иван Давыдов впервые раскрывается в качестве лирического поэта.
Вживую свидетелем метаморфозы можно оказаться 23 мая на Бумажной фабрике, где пройдет презентация книги.
Адрес клуба «Бумажная фабрика»: Переведеновский переулок, 18, стр. 6
Начало в 20:00
ЭТИ ДВОЕ
Эти двое, которых выкормила волчица,
Как их, верно, Авель и Каин, сбежав от жен,
Сообразили, что миру нужна горчица.
После чего был основан город Дижон.
Искали бар, отыскали Эскалибур,
Напялили латы, сели за круглый стол,
Позвали каких-то дур, а куда без дур?
Взяли по сто, еще по сто, и еще по сто,
И еще полста, потом темнота
(А так и бывает, когда в бокал попал метанол).
Чище снега душа, лицо белее холста.
Темнота твое море, в море ты утонул.
Делай то теперь, что море внутри велит.
Например, не делай из любви драму,
Ибо прежде Евы была Лилит.
Она и растолковала Адаму,
Где и что у него болит.
Остальное показал замполит,
За чекушку, конечно, а не за так.
Потому что за так — кому ты нужон?
И, обнявшись, эти двое ушли в закат,
Замполит и Адам, то есть Энгельс и Каутский, брат, короче, и брат.
Туда, где находится, судя по картам, город Дижон.
Я. ТЕБЯ (ОН ГОВОРИТ ЕЙ)
Ночь — нечистое насекомое
(Славно, что в строку не лезет «словно»),
То есть самое время сказать тебе самое невесомое,
Самое мое слово.
Я. Тебя. Подчиняюсь року,
То есть — снова в волосы руку,
В ту же реку и в ту же драку,
Чтобы тесно в горле сделалось крику.
Нужно нежно, но можно грубо.
Я. Тебя. Не совру — «до гроба».
Что ж вы, ангелы, не дуете в трубы?
Самое ведь важное, чтобы
Господь увидел сквозь эти крыши,
Как — дозревая, зверея, смея —
Ты становишься мира краше,
А я превращаюсь в змея.
Я умею дышать огнем.
Где был город, теперь стал пепел.
Море бьется в стены, а в нем —
Я. Тебя. То есть море. Выпил.
Я жалеть не умею, когда я змей,
Я умею — зной,
Я умею — май,
Я. Тебя. Умею. Но знай:
Когда все эти тайны делаются никчемными
И сон на месте имени ставит прочерк,
Я умею светлыми искрами в небо черное,
Чтобы сделаться сказкой для этих. Которых. Прочих.
СКАЛА (ОНА ГОВОРИТ ЕМУ)
Мой, тяжелый, большой, скала.
Не твоим ли телом планета эта согрета?
Век бы рядом с тобой спала,
Только ночь догорает, как сигарета.
И шепну ли — всегда одинаково одинокому:
Не молчи, говори, звени… Извини,
Раз рассвет, и разгладить некому
Неба смятые простыни.