Текст: Ольга Лапенкова
Однако в литературоведении послание — это обращение от лица лирического героя (а между автором и лирическим героем, как бы они ни были похожи, нельзя ставить знак равенства), а то и вовсе вымышленной фигуры. Именно поэтому послание — это произведение искусства.
Более того: в отличие от бытовой записки, послание содержит «зашифрованные» смыслы, которые становятся в полной мере понятны, только если мы знаем обстоятельства жизни самого автора и его адресата. Именно это знание и позволяет нам размышлять о том, насколько похожи автор и лирический герой. Так, нередки ситуации, когда автор, на самом деле отличающийся буйным или прямолинейным характером, на письме «лепит» из себя тихоню и тонкого дипломата. И это не просто игра в маски, а способ максимально бережно донести идею произведения.
Посмотрим, как это работает у классиков?
Истоки традиции
Как и большинство лирических жанров, послание возникло ещё в античности. Так, до наших дней дошло немало сочинений Квинта Горация Флакка — одного из величайших поэтов Древнего Рима (I в. до н. э.). Вот одно из его посланий:
- Цельзу ты Альбиновану, писцу в провожатых Нерона,
- Муза, прошу, мой привет передай с пожеланьем успеха… <...>
- Вот в чем бёда: хоть слабее, чем тело, мой ум — не хочу я
- Внять иль учиться тому, что могло облегчить бы больного,
- С верными ссорюсь врачами, всегда на друзей раздражаюсь,
- Если стремятся меня излечить от губительной спячки.
- Вредного всё я ищу; избегаю того, что полезно.
- В Риме я Тибура жажду, а в Тибуре — ветреник — Рима.
- Как поживает, его расспроси, как справляется с делом,
- Как и с собою; и как он с Тиберием ладит, с когортой? <...>
На первый взгляд это стихотворение кажется заурядным письмом приятелю: не случайно же лирический герой расспрашивает его о здоровье, службе и прочих делах. Однако любопытно, что ответа он ждёт не от самого Цельза, а от музы, которая сейчас водит пером поэта — а тому остаётся только записывать; значит, у послания есть высокая цель. И правда: желание поинтересоваться о делах приятеля служит для лирического героя поводом излить душу, рассказать о себе такое, что не доверишь первому встречному. «Вредного всё я ищу; избегаю того, что полезно...» Другими словами, сам себе порчу жизнь: у меня есть всё, чтобы быть здоровым и счастливым, а я вечно всем недоволен. Интересно, это свойственно всем людям — или просто со мной что-то не так? Тебе, дорогой Цельз, знакомо это чувство? Очевидно, что лирический герой ждёт от адресата утешения («Да-да, мы все такие, это нормально») или совета («Мне это чувство незнакомо, а тебе и правда следовало бы изменить образ жизни»).
Это предположение подтверждается, если вспомнить о судьбах самого автора и его адресата. Так, Гораций был одним из самых знаменитых и облагодетельствованных поэтов своего времени, а Цельз Альбинован — секретарём самого императора Тиберия. Кому-кому, а им жаловаться на бедность или невостребованность не приходилось. Так что переживания лирического героя явно вызваны не бытовыми, а психологическими причинами.
В то же время, античные авторы иногда сочиняли послания от лица знаменитых персонажей. Так, Публий Овидий Назон создал сборник «Героиды», где все послания были подписаны именами героинь мифов. Вот, например, фрагмент послания Ариадны Тесею:
- Я поняла, что добрее тебя и дикие звери;
- Вверь я себя хоть кому, — хуже бы не было мне.
- Эти строки, Тесей, я с тех берегов посылаю,
- Где паруса твой корабль поднял, отплыв без меня <...>.
- Близкая гибель душе представляется в тысяче видов:
- Смерти отсрочка сейчас тягостней смерти самой. <...>
- Может быть, рыжие львы на острове водятся этом,
- Может быть, тигры живут лютые в этом краю,
- Море порой, говорят, выносит огромных тюленей,
- Да и от острых мечей кто защитит мою грудь?
- Только бы в плен не попасть, не носить тяжелые цепи.
- И меж рабынь не трудить пряжей урочною рук. <...>
- Для благодарности пусть нет причин — но их нет и для мести. <...>
- Просьбы прибавлю к слезам, пролитым из-за тебя:
- Руль поверни, Тесей, возвратись, чуть изменится ветер,
- Если ж я раньше умру — кости мои увези.
Современному человеку бывает непросто «считать» иронию, которой пропитано это стихотворение. Однако древние римляне прекрасно знали предание о царевне Ариадне, подарившей своему возлюбленному, герою Тесею, волшебный клубок, который помог ему пройти лабиринт Минотавра, одолеть чудовище и вернуться с победой. Также они знали, что Тесей обошёлся с Ариадной просто отвратительно: увёз на остров Наксос, провёл с ней романтический вечер — а ночью отплыл с острова, оставив девушку на произвол судьбы.
Вот только легенда предавалась из уст в уста предельно серьёзно, а Овидий сделал из мифа юмористическую зарисовку. Его Ариадна бродит по острову и причитает: ах, я бедная, ах, я несчастная! Смерть моя близка: скоро из моря выпрыгнет огромный тюлень (какие тюлени в Греции?) — или неизвестно откуда явятся разбойники с острыми мечами (да-да, на необитаемом острове). Но есть кое-что страшнее: участь пленницы, которую заставляют прясть. Ах! Лучше умереть, чем работать своими руками!
Послания отечественных поэтов
Стихотворные послания, разумеется, писали и российские классики. Они тоже не забывали «спрятать» между строк неочевидные мысли. Вот одно из самых знаменитых стихотворных посланий А. С. Пушкина, которое воспринимается, опять же, как незатейливое письмецо приятелю:
И. И. ПУЩИНУ
- Мой первый друг, мой друг бесценный!
- И я судьбу благословил,
- Когда мой двор уединенный,
- Печальным снегом занесенный,
- Твой колокольчик огласил.
- Молю святое провиденье:
- Да голос мой душе твоей
- Дарует то же утешенье,
- Да озарит он заточенье
- Лучом лицейских ясных дней!
- 1826
И. И. Пущин, с которым поэт подружился в Царскосельском лицее, и правда приезжал к Пушкину — вот только не в 1826-м, а в начале 1825-го. Александр Сергеевич тогда находился в ссылке в собственном имении Михайловское — именно поэтому в предпоследней строчке звучит слово «заточенье» (и кстати, решив навестить узника, его старый друг пошёл на огромный риск). Но важно и другое: в 1826-м Пущин и сам находился в заточении. Будучи декабристом, он вышел на Сенатскую площадь — и был приговорён к смертной казни, которую затем заменили на пожизненную каторгу. Так, благодаря одному слову, это короткое произведение из зарисовки «ни о чём» превращается в стихотворение в поддержку декабристов. С очевидным подтекстом: борцы за свободу должны быть на свободе.
Менее известное, но не менее интересное послание адресовал Н. А. Некрасов другу и коллеге — М. Е. Салтыкову-Щедрину:
- О нашей родине унылой
- В чужом краю не позабудь
- И возвратись, собравшись с силой,
- На оный путь — журнальный путь…
- На путь, где шагу мы не ступим
- Без сделок с совестью своей,
- Но где мы снисхожденье купим
- Трудом у мыслящих людей.
- Трудом и бескорыстной целью…
- Да! будем лучше рисковать,
- Чем безопасному безделью
- Остаток жизни отдавать.
- 1875
В 1875-м Салтыков-Щедрин действительно отправился за границу, чтобы поправить здоровье. Забегая вперёд, скажем, что он прожил там почти год. Однако в XIX веке всякий раз, когда за рубеж отправлялся знаменитый мыслитель — тем более не боящийся критиковать власть, — в воздухе висел вопрос: вернётся ли он на родину?
Салтыков-Щедрин вернулся. И действительно продолжил идти по «журнальному пути», где требовалось проявлять чудеса дипломатии при общении с цензорами. Любая оплошность — и журнал могли закрыть. (В 1866-м году с журналом «Современник», главным редактором которого был Некрасов, именно это и произошло. Так что поэт знал, о чём писал, — и, думается, переживал происходящее намного острее, чем его лирический герой.)
Послания М. И. Цветаевой
Мелкими шажочками приближаясь к современности, отметим уникальный случай в истории русской литературы. Есть послания, адресованные, на самом-то деле, незнакомому человеку, точнее сказать кумиру, — но написанные так, словно автора и адресата связывает многолетняя дружба. Это стихотворения М. И. Цветаевой, собранные в цикле «Письма к Блоку». Вот первое произведение:
- Имя твоё — птица в руке,
- Имя твоё — льдинка на языке.
- Одно-единственное движенье губ.
- Имя твоё — пять букв.
- Мячик, пойманный на лету,
- Серебряный бубенец во рту.
- Камень, кинутый в тихий пруд,
- Всхлипнет так, как тебя зовут.
- В лёгком щелканье ночных копыт
- Громкое имя твоё гремит.
- И назовет его нам в висок
- Звонко щелкающий курок.
- Имя твоё — ах, нельзя! —
- Имя твоё — поцелуй в глаза,
- В нежную стужу недвижных век,
- Имя твоё — поцелуй в снег.
- Ключевой, ледяной, голубой глоток.
- С именем твоим — сон глубок.
- 1916
Сложно поверить, что это проникновенное стихотворение посвящено человеку, с которым автор ни разу не встречался. Однако это правда: Цветаева была не знакома с Блоком, только пару раз видела в толпе, подойти и заговорить не решалась. Но ощущала душевное родство с этим великим человеком и, конечно, бесконечно перечитывала его стихи, а затем, вдохновлённая, писала свои. От лица неведомой счастливицы — подруги, сестры или даже возлюбленной Блока.
Кстати, Блок был не единственным «вымышленным» адресатом стихов Цветаевой: не менее пылкие строки она адресовала Б. Л. Пастернаку. С последним она, правда, и знакома была, и общалась весьма непринуждённо — но во что-то большее их отношения не вылились, да Цветаева этого и не хотела. (В отличие от своей лирической героини.)