Текст: Ольга Разумихина
Сегодня мы познакомимся с рядом произведений, которые есть в программе шестого класса, и рассмотрим разные грани таланта Александра Сергеевича, которого недаром называли «солнцем русской поэзии».
Бесы (1830)
- Мчатся тучи, вьются тучи;
- Невидимкою луна
- Освещает снег летучий;
- Мутно небо, ночь мутна.
- Еду, еду в чистом поле;
- Колокольчик дин-дин-дин…
- Страшно, страшно поневоле
- Средь неведомых равнин!
- «Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:
- Коням, барин, тяжело;
- Вьюга мне слипает очи;
- Все дороги занесло;
- Хоть убей, следа не видно;
- Сбились мы. Что делать нам!
- В поле бес нас водит, видно,
- Да кружит по сторонам». <…>
- Сил нам нет кружиться доле;
- Колокольчик вдруг умолк;
- Кони стали… «Что там в поле?» —
- «Кто их знает? пень иль волк?» <...>
- Кони снова понеслися;
- Колокольчик дин-дин-дин…
- Вижу: духи собралися
- Средь белеющих равнин.
- Бесконечны, безобразны,
- В мутной месяца игре
- Закружились бесы разны,
- Будто листья в ноябре…
- Сколько их! куда их гонят?
- Что так жалобно поют?
- Домового ли хоронят,
- Ведьму ль замуж выдают? <...>
- Мчатся бесы рой за роем
- В беспредельной вышине,
- Визгом жалобным и воем
- Надрывая сердце мне…
Представьте: вы — молодой дворянин, который только что побывал, предположим, в соседнем имении, в гостях у товарища. Вы обнялись, похлопали друг друга по плечу; за обедом обсудили провинциальных кокеток и цены на зерно; поиграли в карты — и теперь, довольный, возвращаетесь домой в удобном экипаже с мягкими сиденьями. Время детское — пять или шесть часов вечера, так что вы предвкушаете сытный ужин, который уже готовит ваша прислуга. Но зимой темнеет быстро, да ещё, как назло, закружила вьюга — и вот дорогу уже не разглядеть из-за жуткого снегопада. Поначалу вы не переживаете: ямщик — человек проверенный, да и кони сытые, крепкие и послушные. Но вот извозчик, несмотря на все усилия, сбивается с пути, и вы начинаете подозревать недоброе…
Вы выглядываете из окна своего замечательного экипажа и обнаруживаете перед собой «неведомые равнины» — чистое поле там, где должна была виднеться дорога. Было бы не так темно, можно было бы сориентироваться на местности по знакомым приметам: например, церкви, которая должна оставаться по правую руку, или ветхому указателю. Но из-за вьюги дальше собственного носа ничего не разглядишь, и каждый звук — даже звонок колокольчика — кажется недобрым знаком… А вот впереди замаячило тёмное пятно. Ладно, если это пень, — а вдруг волк? Одинокий хищник не так страшен, но что, если он приведёт за собой стаю, и дикие звери загрызут лошадей? Придётся запереться в экипаже и пережить ужасную ночь, стуча зубами от страха и мороза…
Тем временем воображение стремится дальше: вдруг в поле притаились ужасные существа, пришедшие из иного мира? От стаи волков ещё можно спастись, а вот от «бесов», «домовых» и «ведьм»…
В далёком XIX веке у любителей пощекотать себе нервишки не было ни фильмов ужасов, ни страшных компьютерных игр — но стихи Пушкина «справлялись» ничуть не хуже.
Зимнее утро (1829)
- Мороз и солнце; день чудесный!
- Ещё ты дремлешь, друг прелестный —
- Пора, красавица, проснись:
- Открой сомкнуты негой взоры
- Навстречу северной Авроры,
- Звездою севера явись!
- Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
- На мутном небе мгла носилась;
- Луна, как бледное пятно,
- Сквозь тучи мрачные желтела,
- И ты печальная сидела —
- А нынче..... погляди в окно:
- Под голубыми небесами
- Великолепными коврами,
- Блестя на солнце, снег лежит;
- Прозрачный лес один чернеет,
- И ель сквозь иней зеленеет,
- И речка подо льдом блестит.
- Вся комната янтарным блеском
- Озарена. Весёлым треском
- Трещит затопленная печь.
- Приятно думать у лежанки.
- Но знаешь: не велеть ли в санки
- Кобылку бурую запречь?
- Скользя по утреннему снегу,
- Друг милый, предадимся бегу
- Нетерпеливого коня
- И навестим поля пустые,
- Леса, недавно столь густые,
- И берег, милый для меня.
Это стихотворение, хотя и написанное годом раньше, чем «Бесы», можно считать логичным продолжением предыдущего произведения. Наш незадачливый помещик всё-таки нашёл дорогу домой, посмеялся над собой и своим разыгравшимся воображением — и, наконец-то поужинав, лёг спать. А утром посмотрел в окно — а там така-а-ая красота! Да рядышком ещё и «друг прелестный», «красавица», у которой «сомкнуты негой взоры» — улыбается, видать, во сне…
Кого имел в виду А. С. Пушкин под «красавицей», литературоведы так и не договорились. Кто-то считает, что это будущая жена поэта — Наталья Николаевна Гончарова, с которой классик познакомился годом ранее, в 1828-м, и сразу безумно влюбился; кто-то — что это Мария Васильевна Борисовна, девушка, жившая в доме помещика П. И. Вульфа, к которому Пушкин в 1829-м ездил в гости; а кто-то и вовсе видит здесь обращение к Арине Родионовне — знаменитой няне Пушкина.
Спустя две сотни лет вряд ли кто-то докопается до истины. К тому же, не стоит забывать, что поэты далеко не всегда пишут о себе и своих знакомых: они часто придумывают новых персонажей (для таких вымышленных лиц даже придумали специальный термин — «лирический герой»). Если же вернуться к нашему помещику, натерпевшимуся бед прошлой ночью, то для него «друг милый» — это, скорее всего, молодая жёнушка, которая не смогла или не захотела составить ему компанию во вчерашней поездке и тем самым оказалась спасена от ужасов в экипаже.
Туча (1835)
- Последняя туча рассеянной бури!
- Одна ты несешься по ясной лазури,
- Одна ты наводишь унылую тень,
- Одна ты печалишь ликующий день.
- Ты небо недавно кругом облегала,
- И молния грозно тебя обвивала;
- И ты издавала таинственный гром
- И алчную землю поила дождём.
- Довольно, сокройся! Пора миновалась,
- Земля освежилась, и буря промчалась,
- И ветер, лаская листочки древес,
- Тебя с успокоенных гонит небес.
Ещё одно стихотворение, вызывающее споры литературоведов: это просто размышление о том, что в нашем мире всё переменчиво, — или отклик на переживания самого А. С. Пушкина?
Биографы Александра Сергеевича вспоминают, что буквально за день до написания «Тучи» поэт ездил к А. К. Бенкендорфу — главному начальнику III отделения Собственной канцелярии Его Императорского Величества (короче, очень важному чиновнику). Визит не был дружеским: Пушкин просил разрешения на выпуск собственной газеты, однако Бенкендорф ответил отказом. Но, раз так, с чего бы классику писать такое радостное, жизнеутверждающее стихотворение?
Также ряд исследователей предполагает, что «туча», которая «алчную землю поила дождём», — символ движения декабристов, которые настаивали на необходимости реформ, в частности — отмены крепостного права. Однако восстание, как школьник уже знает из курса истории, ничем хорошим не закончилось. Тогда мог ли Александр Сергеевич написать, что после грозы «земля освежилась»?
Так что, скорее всего, 15 марта 1835 года Пушкин просто задумался — и не вспоминал уже ни о Бенкендорфе, ни о друзьях-декабристах.
И. И. Пущину (1826)
- Мой первый друг, мой друг бесценный!
- И я судьбу благословил,
- Когда мой двор уединенный,
- Печальным снегом занесенный,
- Твой колокольчик огласил.
- Молю святое провиденье:
- Да голос мой душе твоей
- Дарует то же утешенье,
- Да озарит он заточенье
- Лучом лицейских ясных дней!
Кстати о декабристах: Иван Иванович Пущин, с которым А. С. Пушкин познакомился в Царскосельском лицее, после восстания 1825 года был признан виновным «в участии в умысле на цареубийство», а также «в участии управлением [тайного] общества, в принятии членов и в отдаче поручений и, наконец, в том, что лично действовал в мятеже и возбуждал нижних чинов».
Сначала его хотели казнить, но затем смертельный приговор заменили на пожизненную каторгу. Так что это незамысловатое, на первый взгляд, пушкинское стихотворение, по настроению очень похожее на «Зимнее утро», было чем-то вроде прощального подарка. Увидеться лицейским друзьям больше не довелось: спустя 11 лет ссылки Пущина А. С. Пушкин был убит на дуэли с Жоржем Дантесом.
К Чаадаеву (1818)
- Любви, надежды, тихой славы
- Недолго нежил нас обман,
- Исчезли юные забавы,
- Как сон, как утренний туман;
- Но в нас горит ещё желанье,
- Под гнётом власти роковой
- Нетерпеливою душой
- Отчизны внемлем призыванье.
- Мы ждём с томленьем упованья
- Минуты вольности святой,
- Как ждёт любовник молодой
- Минуты верного свиданья.
- Пока свободою горим,
- Пока сердца для чести живы,
- Мой друг, отчизне посвятим
- Души прекрасные порывы!
- Товарищ, верь: взойдет она,
- Звезда пленительного счастья,
- Россия вспрянет ото сна,
- И на обломках самовластья
- Напишут наши имена!
В заключение — ещё одно дружеское послание, и вновь адресованное человеку «мятежному». Петра Яковлевича Чаадаева, писателя и философа, также не устраивало положение дел в России, и в 1821 году он даже был принят в Северное тайное общество декабристов. Однако их идеи Чаадаеву также оказались не близки, поэтому в выступлении 1825 года он не участвовал — и его, хотя и арестовали по подозрению в связях с заговорщиками, быстро отпустили.
Но любопытно, что ещё за год до того, как декабристы выступили на Сенатскую площадь, Пушкин написал ещё одно стихотворение Чаадаеву — и в нём не осталось почти ничего от былой страсти, от желания «Отчизне посвятить души прекрасные порывы», чтобы над «обломками самовластья» взошла «звезда пленительного счастья». Вот какими строками заканчивается стихотворение «К чему холодные сомненья?...», созданное А. С. Пушкиным в 1824 году:
- Чедаев, помнишь ли былое?
- Давно ль с восторгом молодым
- Я мыслил имя роковое
- Предать развалинам иным?
- Но в сердце, бурями смиренном,
- Теперь и лень и тишина,
- И, в умиленье вдохновенном,
- На камне, дружбой освященном,
- Пишу я наши имена.
