15 апреля — день рождения Николая Гумилева

Фото: Николай Гумилев/peoples.ru

Николай Гумилев. «Колчан». Обложка рукописи. Автограф. Фотография Н. Гумилева в группе с И. Одоевцевой, Г. Ивановым, К. Вагиновым, В. Лурье, И. Наппельбаум, Наппельбаум Фредерикой Моисеевной и другими. 1912–1916. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.1,2.

Николай Гумилев. «Птица». Стихотворение. Автограф. [1911]-1918. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.3.

Я не смею больше молиться,

Я забыл слова литургий,

Надо мной грозящая птица,

И глаза у нее - огни.

Вот, я слышу сдержанный клекот,

Словно звон истлевших цимбал,

Словно моря дальнего рокот,

Моря, бьющего в груди скал.

Вот я вижу - когти стальные

Наклоняются надо мной,

Точно струи блестят речные,

Озаряемые луной.

Я пугаюсь, чего ей надо,

Я не юноша Ганимед,

Надо мною небо Эллады

Не струило свой нежный свет.

Если ж это голубь Господень

Прилетел сказать: Ты готов! -

То зачем же он так несходен

С голубями наших садов.

Николай Гумилев. «Памяти Анненского». Стихотворение. Автограф. [1911]-1918. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.3об-4.

К таким нежданным и певучим бредням

Зовя с собой умы людей,

Был Иннокентий Анненский последним

Из царскосельских лебедей.

Я помню дни: я, робкий, торопливый,

Входил в высокий кабинет,

Где ждал меня спокойный и учтивый,

Слегка седеющий поэт.

Десяток фраз, пленительных и странных,

Как бы случайно уроня,

Он вбрасывал в пространства безымянных

Мечтаний, слабого, меня.

О, в сумрак отступающие вещи

И еле слышные духи,

И этот голос, нежный и зловещий,

Уже читающий стихи!

В них плакала какая-то обида,

Звенела медь и шла гроза,

А там, над шкафом, профиль Эврипида

Cлепил горящие глаза.

Скамью я знаю в парке; мне сказали,

Что он любил сидеть на ней,

Задумчиво смотря, как сини дали

В червонном золоте аллей.

Там вечером и страшно и красиво,

В тумане светит мрамор плит,

И женщина, как серна боязлива,

Во тьме к прохожему спешит.

Она глядит, она поёт и плачет,

И снова плачет и поёт,

Не понимая, что всё это значит,

Но только чувствуя - не тот!

Журчит вода, протачивая шлюзы,

Сырой травою пахнет мгла,

И жалок голос одинокой музы,

Последней - Царского Села.

Николай Гумилев. «Война». Стихотворение. Автограф. [1911]-1918. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.4об-5.

Как собака на цепи тяжёлой,

Тявкает за лесом пулемёт,

И жужжат шрапнели, словно пчёлы,

Собирая ярко-красный мёд.

А вдали «ура», как будто пенье

Трудный день окончивших жнецов…

Скажешь - это мирное селенье

В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято

Дело величавое войны,

Серафимы, ясны и крылаты,

За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих

На полях, омоченных в крови,

Подвиг сеющих и славу жнущих,

Ныне, Господи, благослови!

Как у тех, что гнутся над сохою,

Как у тех, что молят и скорбят,

Их сердца горят перед Тобою,

Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: — Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!

Николай Гумилев. «Смерть». Стихотворение. Отрывок. Автограф. [1911]-1918. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.5об.

Есть так много жизней достойных,

Но одна лишь достойна смерть,

Лишь под пулями в рвах спокойных

Веришь в знамя Господне, твердь.

И за это знаешь так ясно,

Что в единственный строгий час,

В час, когда, словно облак красный,

Милый день уплывет из глаз,

Свод небесный будет раздвинут

Пред душою, и душу ту

Белоснежные кони ринут

В ослепительную высоту.

Там Начальник в ярком доспехе,

В грозном шлеме звездных лучей,

И к старинной, бранной потехе

Огнекрылых зов трубачей.

Но и здесь на земле не хуже

Та же смерть — ясна и проста:

Здесь товарищ над павшим тужит

И целует его в уста.

Здесь священник в рясе дырявой

Умиленно поет псалом,

Здесь играют марш величавый

Над едва заметным холмом.

Николай Гумилев. «Дагомея». Стихотворение. Автограф. [1911]-1918. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.1. Л.6

Царь сказал своему полководцу: "Могучий,

Ты высок, точно слон дагомейских лесов,

Но ты все-таки ниже торжественной кучи

Отсеченных тобой человечьих голов,

И как доблесть твоя, о единственный воин,

Так и милость моя не имеет конца.

Видишь солнце над морем? Ступай! Ты достоин

Быть слугой моего золотого отца".

Барабаны забили, защелкали бубны,

Исступленные люди завыли вокруг,

Амазонки запели протяжно, и трубный

Прокатился по морю от берега звук.

Полководец царю поклонился в молчаньи

И с утеса в бурливое море прыгнул,

И тонул он в воде, а, казалось, в сияньи

Золотого закатного солнца тонул

Оглушали его барабаны и клики,

Ослепляли соленые брызги волны.

Он исчез. И светилось лицо у владыки,

Точно черное солнце подземной страны

Фотография Н. С. Гумилева в группе с А. А. Ахматовой и Л. Н. Гумилевым. [1914]. РГАЛИ. Ф.147. Оп.1. Ед.хр.69. Л.1.