Театр «русского самурая»

Текст: Елена Яковлева/РГ, для "Года литературы"

Фото:  01.01.1984,  Маслов/РИА Новости, ria.ru

24 мая исполнилось 110 лет со дня рождения русского писателя с мировым именем, лауреата Нобелевской премии, создателя гениального «Тихого Дона» и замечательной «Поднятой целины», лучшего в мире, по словам Хэмингуэя, рассказа «Судьба человека" - Михаила Шолохова. ГодЛитературы.РФ побеседовал с Александром Михайловичем Шолоховым, внуком писателя и директором его музея.

Первое, что рассказывают о Вешенском  музее - там можно стать Гришкой Мелеховым. Запрячь лошадь или попахать на быках…

Александр Шолохов:  Да. Сюжет такого театрального вживания в произведения Шолохова возник у меня в голове, когда мой сосед, узнав, что музей собирает старинные предметы, пришел и сказал: «А вам ярмо не нужно? Я на хуторе видел, считай, новое». Я ответил «нужно», и он привез. А ярмо, это довольно габаритная конструкция - три штыря, две доски. Я его разобрал, чтобы положить в багажник машины. Приехал на работу, и говорю рабочим: «Ребята, кто поедет в сторону фондов, заберите там у меня в багажнике…». Они открывают багажник и смотрят с удивлением. Потом говорят: «Михалыч, что ты привез? Какие-то доски грязные…». И тут до меня дошло, что это все уходящая натура. И не только для молодежи… Конечно, если собранное ярмо перед ними поставить, они догадаются, что это такое. А в разобранном виде - нет. И тогда мы стали создавать в Кружилинском этнографический комплекс. Воссоздавать мир, в котором жили Гришка и Аксинья, Давыдов и Нагульнов. А концепция нашего музея-заповедника получила новое название «Роман под открытым небом». «Роман» полон самых конкретных деталей - тут и ярмо, и плуг, и цепа. Ты можешь и попахать, и посеять…

Но казаки все-таки не этническая группа, а прежде всего воинское сословие. В Вешках до революции в казачьих женах числились привезенные из походов польки, турчанки... Этнический котел…Военные походы открывали перед казаками весь мир. Процент образованных людей среди них был выше общекрестьянского…

Александр Шолохов:  Да, казачество - воинское сословие, и какое! Фашисты из танков выскакивали, когда казачья конная лава шла. Наполеон говорил: дайте мне десять тысяч казаков, и я покорю мир. Мне кажется оправданным сравнение казаков с самураями как сословием.

Мы в музее сейчас пытаемся что-то из их жизни воссоздать и показать. Конный праздник у нас не просто джигитовка, а попытка показать, что казаков недаром называли русскими кентаврами.

Мы рассказываем, как годовалого мальчишку сажали на коня , как он рос с жеребенком, как меж ними рождалась дружба. Ходить за конем - тяжелая повинность, нужно каждый день с ним заниматься. Но это и дружба. И лошадь «платит» за нее, вынося раненого из боя.

Мы воссоздаем казачью конную лаву. Я когда ее впервые увидел, поймал себя на мысли, что зрелище не для слабонервных. Мы, конечно, соблюдаем все правила безопасности, делаем загородку, пускаем не сотню всадников, а пятерых. Но и при этом у меня лично, - а я не первый раз в жизни лошадь вижу, - начиналась паника. Я анализировал и понял секрет. Когда лошадь идет галопом или, как казаки говорят, намётом, это четко совпадает с сердечным ритмом. И ты не просто слышишь звук, а чувствуешь вибрацию земли, и у тебя самого начинаются совибрации. Более чем сильное впечатление! А если еще наверху чертяка-казак машет шашкой или пику наставил…

То есть недаром казаки на военные сборы так часто ездили?

Александр Шолохов:  Совсем недаром. И до 54 лет военнообязанными были недаром. Это все серьезно. Но казачество все-таки не только воинское сословие, но и уникальная культура. Казаки - и мне кажется, это немаловажно, как и поморы на Севере, не знали крепостного права, никогда не были подневольными, это формирует другую культуру. Я в прошлом году летом оказался в Кенозерском национальном парке в Поморье, и увидел там тот же устрой жизни, который свойственен и старому Дону.

Поэтому мы в музее не только казака-воина показываем, но и казака-земледельца.

По осени проводим праздник в хуторе Кружилинском, где родился Михаил Александрович, и показываем казачью жизнь «миром», общественные работы. Казак в одиночку не жил, за исключением мелких работ у себя по хозяйству, все делалось вместе. Все сельхозработы были коллективными и все повинности - дороги содержать, озера чистить и колодцы, кустарник вырубать, дамбы строить на Дону. И какая экологическая грамотность была при строительстве этих дамб! Это я вам как биолог говорю… Для несведущего - грязь, гадость, ил на берегах озер, а для сведущего - удобрение травостоя. Все мудро и без каких-либо чужеродных воздействий.

Все «общественные работы» были вписаны в религиозный календарь: на день этого святого - рубим хворост, а того - выходим на сенокос. Эта упорядоченность создавала ощущение невероятной надежности, прочности, уверенности. Мне казак-земледелец и мирный житель со своим удивительно сложным и правильным укладом кажется даже более важным, чем казак-воин.

Мы от начала до конца показываем весь цикл получения хлеба. Пашем на быках, сеем вручную, косим серпами, косами и конными косилками, грузим на арбы, отвозим на гумно, молотим цепами и на молотильных камнях, отправляем на ручную мельницу. Мальчишки дерутся за право помолоть на мельнице. Из муки тут же блины пекут. А я никогда не забуду, как мы первый раз молотили, а потом сгребли мякину и на земле обнажился слой золотого зерна. Солнце светит, красота такая. И девчоночка рядом со мной выдохнула: так это правда?! Весь этот наш «якобы театр» вдруг стал для нее правдой.

Все эти молотильные камни вы собрали в старых хуторах?

Александр Шолохов: Да, все собиралось, ремонтировалось, что-то даже заново изготавливалось. Зато сейчас ни у кого, кроме нас, нет рабочих быков. В прошлом году у нас даже была лишняя пара и мы ее на ярмарке в станице Каргинской продавали.

Помимо всех общественных работ, у казаков еще была и обязанность помогать вести хозяйство вдовам и семьям, чьи отцы и мужья на сборах. И в прошлом году у нас на празднике был сценарий, посвященный этому. Женщина-казачка осталась одна. Двое детишек на руках и хозяйство не ахти. А тут еще кабанчик, будь он неладен, катух развалил. Что делать? И вот соседи собирают «помощь». «Помощь» у казаков это когда несколько дворов или весь хутор собирается для того, чтобы кому-то помочь всем «миром».

Мы поставили из плетней основу для небольшого сарайчика, сделали круг из глины, ну а дальше всем современным «миром» должны были месить глину и обмазывать этот катух.

В первые годы это все проходило тяжело, за руку всех тянули даже на легкое дело - семена в поле побросать-посеять. А сейчас люди стали более раскованными, и у нас чуть ли не до драки доходит, кому косить, кому сеять. Но тут я засомневался, в глину же надо лезть, это дело грязное, а люди празднично одеты. Купили сто комплектов одноразовых комбинезонов с капюшонами и перчатками, и двух музейных девочек подготовили глину месить и других зазывать. Три человека, меня самого включая, держали на подхвате, если вдруг никто не отзовется на призыв.

Но женщины, не переодеваясь в комбинезоны, прямо в колготках ринулись глину месить. Замесили в пять минут, опередив динамику сценария, и стали обмазывать сарай. Пока я обряжался в комбинезон, желая лично поучаствовать, мне уже глину ляпнуть было некуда: 20 минут - и стоит помазанный сарай.

Селфи не сделаешь, руки в глине, но болельщиков полно и все щелкают фотоаппаратами. Смех, радостно, весело, работа не маленькая, но «миром» все что угодно можно сделать за 20 минут!

Две стоявшие рядом со мной женщины, активные участницы, оказались беженцами из Луганска. Одна с грустью говорит: вот как жить-то надо! А другая ей радостно: ну мы с тобой теперь, считай, умеем порушенное восстанавливать.

Александр Шолохов родился в 1962 году в Москве. В 1989 году стал кандидатом биологических наук и с того же года постоянно живет в станице Вешенская, работая в музее Михаила Шолохова. В 2001 году стал его директором. В 2007 году Вешенский  музей-заповедник номинировался на звание "Лучшего музея Европы".

Александр Шолохов: Музей-заповедник - очень сложный организм. Мы сохраняем исторический и природный ландшафты, занимаемся природоохранной деятельностью. В отличие от центральных музеев, мы часто чувствуем себя как на подводной лодке. У нас нет возможности заказать где-то автобус или трактор, его нужно иметь в своем хозяйстве. Мы де-факто - автономная система со своим автопарком, службой безопасности, туристической структурой. В музее большого города общение с посетителем зачастую заканчивается на уровне экскурсовода. А нам его нужно принять, расселить, накормить. Пусть мы не готовим сами обеды, но координируем все мы, все знаем о местах расселения, ценах, наличии свободных номеров, режимах работы кафе.

Сайт по теме:

Государственный музей-заповедник М. А. Шолохова