Виктор Топоров. Да здравствует мир без меня!

Текст: Михаил Визель/ГодЛитературы.РФ

Фото из ЖЖ philologist

В. Л. Топоров (1946 — 2013) всю жизнь переводил прозу и стихи с английского и немецкого языков. Неудивительно, что оригинальные стихи он тоже писал. Удивительно другое: то, что

---

он категорически отказывался печатать их при жизни, хотя охотно читал в дружеском кругу — и завещал сделать это после смерти.

---

Поэтому вступление к первой книге стихов и переводов Виктора Топорова «Да здравствует мир без меня!» (заглавие позаимствовано из последней записи, оставленной Топоровым в фейсбуке), написанное его дочерью Аглаей, начинается со слов: «Чем позже появилась бы эта книга, тем было бы лучше».

Но она появилась когда появилась. Внезапная смерть Виктора Леонидовича 21 августа 2013 года оказалась потрясением не только для его многочисленных друзей и учеников (так обозначим для простоты его друзей, годящихся по возрасту в сыновья и дочери), но и для столь же многочисленных недоброжелателей (чтобы не сказать «врагов»), которые не могли простить ему категорического, порою даже нарочитого нежелания соблюдать общепринятые правила литературного приличия, звериного чутья на фальшь и конъюнктуру, задрапированные в одеяния прогрессивности и актуальности.

---

Литературное сообщество лишилось зеркала, которое могло не просто намекнуть, но сказать прямым текстом, что у кого-то «рожа крива», по известной поговорке.

---

Останутся придуманные им в бытность главным редактором издательства «Лимбус-Пресс» премия «Национальный бестселлер» и поэтическая Премия имени Григорьева. Останутся «тысячи строк Блейка и Бредеро, немецких и австрийских экспрессионистов, - словом, ровно столько, чтобы быть принятым в Союз советских писателей раз десять, - приблизительно столько раз на приеме он был с треском провален завистливыми коллегами», по замечанию ведущего сайта «Век перевода» Евгения Витковского. А теперь еще в оборот войдут и оригинальные стихи поэта Виктора Топорова.

Тексты и обложка предоставлены издательством «Лимбус-Пресс»

Не спит Орда, пока не лягут ханы.

Ведь вся Орда – передовой отряд.

Мы завтра будем, парни, бездыханны.

А нынче спать, покуда ханы спят.

Они вчера с князьями засиделись.

В шести шатрах рекой лился кумыс.

Бараньи туши, жир стрелял, вертелись.

И лишь в седьмом грустили, запершись.

Настала ночь – татарская, родная.

Луна вошла, как шашка, ей в ладонь.

Зачем ты ржешь, мой конь, пути не зная?

Еще не кровь, не время, не огонь.

Ты, девка, будь со мной в дорогу нежной.

На этом и стоим, неутомим.

Там, на Руси, опять небезмятежно.

Ах, мать твою, как мы их усмирим!

Помчимся в чистом поле с честным гиком.

А нам навстречу только тщетный крик.

В Европе знают о монголе диком.

Лишь на Руси известно, как он дик.

Оно конечно, каменные грады.

Дружинники, запасные полки.

Порежем, срубим, сгубим без пощады.

Спалим страну от Вислы до Оки.

Сережек не проси с такого дела.

Не жди ни сукон, сучка, ни коров.

Вернусь, и ладно. Вон уж, заалело

И подханята вздрынули с ковров.

1981

Георг Гейм

(1887–1914)

ПРОКЛЯТЬЕ БОЛЬШИМ ГОРОДАМ

1

Увенчанные мертвой головою

И черным стягом белые врата

Бесшумно растворяются. Зарею,

Зари убогим светом залита,

Видна за ними жуткая картина:

Дождь, нечистоты, духота и слизь,

Порывы ветра и пары бензина

В чаду бесшумной молнии слились.

И, дряблые, чудовищных объемов,

Нагие груди города лежат

В мучнистых пятнах – аж до окоема –

И дышат ржавью неба, и дрожат.

И – брошенные на ночь балаганы –

В лучах луны лишь явственней черны,

Железные застыли истуканы,

В бессмысленный побег устремлены.

(По улице в проплешинах рассвета

Враскачку баба, тронутая тлом,

Бредет под улюлюканье кларнета –

На нем играет бесноватый гном.

За ней, как цепь, волочится орава

Охваченных молчанием мужчин,

А гном играет пьяно и кроваво –

Хромой седобородый бабуин.

Вниз по реке, в чертогах и в тенетах,

В вертепах тьмы и в сумраке пещер,

На свалке улиц, в ямах и болотах,

Где ночь как день, а день, как полночь, сер, –

Блестит, как золотой поток, разврат.

Дитя, сося, вонзает зубки в грудь.

Старик, визжа, залез в девичий зад,

Сжигаемый желанием вспорхнуть –

Как бабочка над кустиком. Над розой.

Бьет кровь из лона. Близится содом.

Убито девство непотребной позой,

Старушечьим кровавым языком.

В бреду любви, в пыталище застенка,

Подобно тем, кого созвал Гермес,

Они трясутся, с губ слетает пенка –

И пенье дорастает до небес, –

И краскою стыда их заливает.

А те взмывают ввысь, за трупом труп.

Под звуки флейты. Боль их убивает

Стервятников одним движеньем губ.)

---

ВИКТОР ТОПОРОВ

1946, Ленинград — 2013, Санкт-Петербург

По образованию - германист. Если бы у переводчиков было традиционное деление на поколения, Топоров, наверное, был бы "семидесятник" - только слово это звучит дико и ничего не значит, в семидесятые годы в перевод серьезной поэзии допустили немногих и преимущественно через последние тома-антологии БВЛ. Тысячи строк Блейка и Бредеро, немецких и австрийских экспрессионистов, - словом, ровно столько, чтобы быть принятым в Союз советских писателей раз десять, – приблизительно столько раз на приеме он был с треском провален завистливыми коллегами. Дело было в том, что плодовитого Топорова очень охотно печатали в Москве, а этого город Ленинград не прощал. Ну, а в постсоветскую эпоху Топоров издал авторские книги переводов из Готфрида Бенна, У. Х. Одена, Сильвии Платт, - и многое другое, их не прощают теперь уже представители молодежи; оная сердита, кроме английского, других языков старается не знать, словом, все всегда так было, так и останется. На рубеже тысячелетий Топоров стал главным редактором издательства "Лимбус" и от поэтического перевода несколько отдалился.

Источник: www.vekperevoda.com