Сердце и камень. 115 лет Александрa Фадеевa

Текст и фото: Василий Авченко

Ha фото: Александр Фадеев-Булыга в 1924 году; обложка книги серии ЖЗЛ

Может показаться, что такого писателя нет, что написанное им - ненужно, неактуально, неинтересно. В советские времена его определили в классики. В перестроечные объявили злодеем с окровавленными руками. Потом сделали вид, что такого писателя вообще нет…

Такой писатель есть. Как ни странно — интересный. И даже, не побоюсь этого слова, «актуальный».

Когда несколько лет назад вдруг взялся перечитать «Разгром», был поражен: вулкан всего лишь спит. В глубине кипит лава, наружу вырываются струйки горячего дыма. Книга оказалась живой, кровоточащей.

И - второе неожиданное ощущение: Фадеев — насквозь, на всю жизнь продальневосточенный. В Москве он тосковал по Приморью, не раз пытался вернуться… Житель Владивостока, я открыл для себя земляка. Как будто кто-то прятал от меня друга, брата. И вот он нашелся.

Партизан Булыга

Родившийся под Тверью, Фадеев сформировался как человек и писатель на Дальнем Востоке. Эта территория - не просто декорации «Разгрома» или «Последнего из удэге», но «месторождение» писателя. Юноша из Улахинской долины жил в Фадееве до самого конца, что показывают удивительные в своей откровенности поздние письма к Асе Колесниковой — первой любви. Много лет не бывавший в Приморье, Фадеев без запинки и ошибки вспоминает улицы, погоду, фамилии, воскрешает юношеские переживания. Это тот настоящий Фадеев, которого не все уже могли видеть за железным занавесом гранитно-медального облика большого писателя и чиновника.

Все, что он потом передумает, прочувствует и напишет, уходит корнями сюда — в улицы старого Владивостока, в побережье Японского моря, в таежные сопки и распадки…

Жизнь Фадеева похожа на остросюжетный роман. Пройдемся пунктиром по его дальневосточной юности.

Детство он провел в местах, где тигры крали телят. Потом - учеба во Владивостоке, прекрасная компания незаурядных «соколят», из которых мало кто умрет своей смертью. Одни погибнут уже на Гражданской, другие - в годы репрессий (как первый ректор МАИ Судаков-Билименко и секретарь Тарусского райкома Нерезов), третьи — на Великой Отечественной. Фадеев переживет все мясорубки эпохи - но казнит себя сам.

Владивостокское подполье. Знакомство с Лазо. Несовершеннолетний, Фадеев еще не подлежал призыву в колчаковскую армию, но все равно ушел с друзьями в сопки, бросив коммерческое училище, и главный свой экзамен сдал у сучанских партизан.

Тогда его знали под фамилией Булыга. Булыга - «камень, глыба, валун, орудие пролетариата». Многие потом думали, что Булыга — настоящая фамилия, а Фадеев — псевдоним.

Апостольское имя Фаддей переводят то как «божественный дар», то как «хвала», то как «мужское сердце». Все три варианта кажутся применительно к судьбе Фадеева провидческими.

…Агитационные походы по селам, боевое крещение. Вступление в образцовый отряд Певзнера (прототип Левинсона), диверсии на железной дороге. Выступление на съезде трудящихся Ольгинского уезда, выпуск партизанской газеты… Уже тут раскрылись

главные страсти Фадеева - к борьбе, общественной работе и слову.

Многие из товарищей-партизан вошли в его тексты под настоящими фамилиями. В приморской Боголюбовке я нашел могилу партизана Морозки, в Ариадном — могилу Дубова, тоже фигурирующего в «Разгроме»… Здесь перемешаны прошлое и настоящее, вымысел и факт. Не уверен, что нужно резать по живому, отделяя одно от другого.

Спасск-Дальний (Спасск-Приморский), первое ранение. Опасные рейсы по Уссури (об этом — «Против течения»). Армия Дальневосточной республики — это уже в Забайкалье, быстрый карьерный рост.

В начале 1921 года «врид военкомбрига 8» Булыга, которому нет и 20, избран делегатом Х съезда РКП(б). Он едет в Москву вместе с будущим маршалом Коневым. Прямо со съезда оба отправятся подавлять Кронштадтский мятеж, и здесь Фадеев получит второе ранение.

Его двоюродный брат Всеволод Сибирцев сгорел вместе с Лазо в паровозной топке. Другой брат — Игорь — застрелился раненым, чтобы не стать обузой товарищам при отступлении. Гражданская война была для Фадеева братоубийственной в самом прямом смысле слова.

Съезд и Кронштадт — поворотные события в жизни Булыги: он оставляет Дальний Восток и - из-за ранения - военную службу. Начинает писать, публиковаться.

Его первые вещи — о Дальнем Востоке, но это, конечно, лишь первый план. Второй и главный - о рождении нового человека. Об этом - весь Фадеев, от «Разлива» до «Чёрной металлургии».

«Новый человек пришел из другого мира… Крик его был беспомощен, но требователен», - это дебютный «Разлив».

Потом — «Против течения», где красные бьют красных.

Великолепный «Разгром», благодаря которому Фадеев остался в литературе навсегда.

«Молодая гвардия», где новый человек встает во весь рост, как бы оправдав все, что происходило до войны…

Недопетая песня - «Последний из удэге». Эту эпопею он начинал в 20-х, бросал, брался вновь… Так и не сумев поставить точку в романе, поставил точку в жизни.

Литературный генерал

…РАПП, благоволение Сталина, вертикальный карьерный рост. Должность «писательского министра».

Позже, в перестройку, Фадеев окажется мишенью наряду с другими советскими героями - от Стаханова и Космодемьянской до Гагарина и Гайдара. Фадеева не только мифологизируют, но демонизируют. Из источника в источник зашагают хлесткие фразы вроде «трудно жить с окровавленными руками». Происхождение их сомнительно, но зато они запоминаются, и «осадок остается».

О Фадееве сложится примерно такое расхожее представление: дни и ночи составлял расстрельные списки. Переживал, пил. После ХХ съезда прозрел и застрелился, испугавшись, что освобожденные из лагерей писатели плюнут ему в лицо…

Стоит напомнить, что Фадеев возглавил Союз писателей только в 1939-м. Да, под публичными призывами покарать врагов народа нередко стояла - в числе прочих - подпись Фадеева. Но подписи ставили и те литераторы, которых относят к честным интеллигентам и даже жертвам эпохи…

А скольких Фадеев спас от лагерей, скольких выручил (даже если публично, случалось, осуждал) — не счесть. Помогал Гайдару, Зощенко, Ахматовой, Пастернаку, Платонову, Булгакову… Не отворачивался от «зачумленных». Написал многие десятки ходатайств о пересмотре дел. Это тоже литература, причем высочайшей пробы: та, от которой зависят судьбы.

Фадеев - не святой, но он и не исчадие. Списка погубленных им нет, зато список спасенных им - впечатляющ. Для других он был адвокатом - прокурором стал лишь себе. Будучи и частью системы, и одним из ее архитекторов, он считал, что отвечает за все.

…Фадеев был коммунистом — но в это слово натолкано слишком много значений.

Между коммунистом А. Гайдаром и редактором журнала «Коммунист» Е. Гайдаром — пропасть.

Был сталинистом — но и в это понятие вкладывается множество подчас противоположных смыслов.

Задолго до ХХ съезда Фадеев выступал за реформу управления искусством, за самостоятельность художника. Фактически он приближал оттепель. Правда, его уже не слушали: Маленков и Хрущев не нашли времени принять Фадеева, а его письма прятали под сукно.

Отчаянным резюме этих писем стало предсмертное послание в ЦК. Его тоже спрятали, потому что Фадеев критиковал уже новых правителей: «…От них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа-Сталина. Тот был хоть образован, а эти — невежды…»

…Отдельный сюжет - «Молодая гвардия». Принято считать, что Фадеев написал неплохую книгу, но усатый тиран заставил усилить роль партии, после чего автор книгу переписал и безнадежно ее испортил.

С действительностью у этого мифа отношения сложные. Об этом я подробно пишу в книге «Фадеев», выходящей в серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия». А здесь скажу коротко: за «Молодой гвардией» стояли жизнь и правда. Плакали и над книгой, и на фильме. Не уверен, что наше продвинутое поколение лучше или умнее. Не вина Фадеева, что мы теперь воспринимаем эту книгу просто как роман соцреалиста, а не как кровоточащий кусок нашей жизни. Книга не стала хуже - это мы стали другими.

Подлинной вершиной Фадеева, впрочем, остался юношеский «Разгром».

Иногда слышишь: он случайно написал одну хорошую книгу… Но возможно ли такое? И действительно ли все дальнейшее в его писательской судьбе было движением по нисходящей?

Считать так было бы слишком просто. Другое дело, что всю «послеразгромную» жизнь Фадеев старательно наступал на горло собственной писательской песне. «На меня многие писатели в обиде…» - сказал он как-то Эренбургу. Тот ответил: «Скажите им, что больше всех вы обижали писателя Фадеева…» Одна из главных его драм — драма нереализованности. У Фадеева, по существу, всего две законченные книги — и масса обрывков, замыслов, идей.

Эхо воскресного выстрела

Ни официальная версия об алкоголизме из оскорбительного некролога, ни неофициальная - о «замучившей совести» - не могут объяснить страшную гибель Фадеева. «Обе хуже».

Был целый комплекс причин, заставивших его взять револьвер. Фадеев находился в глубоком кризисе с рядом составляющих - личная, медицинская, творческая, общественная… Может, ему, серьезно относившемуся ко всему, что делает, не хватило спасительной гибкости?

В первый раз Фадеева убили еще в СССР, превратив живого человека в кусок бронзы. Повторно убили вместе с СССР, объявив палачом. Потом убили в третий раз, сделав вид, что такого писателя вообще нет. «Фадеева не заглушили шумом, поднятым после его смерти. Но до сих пор его заглушают молчанием и тишиной, как бы это ни было парадоксально», - сказал Юрий Бондарев в 2001-м.

…Если сначала книги покупались для чтения, а потом — для мебели, то теперь они не обязательны даже и как часть интерьера. Фадеева (не только его, конечно) я нахожу у подъездов, у мусорных контейнеров…

Советское литературоведение представляло Фадеева однобоко. Фадеевистика перестроечного и послесоветского времени грешит откровенным вымыслом. Сегодня этому крупнокалиберному человеку своей эпохи требуется возвращение. Новое прочтение. Реабилитация.

Тем более что тексты Фадеева непостижимым образом продолжают жить, взаимодействуя с реальностью.

Ровно в тех местах, откуда выходил отряд Левинсона, возникли «приморские партизаны».

На Донбассе, о котором «Молодая гвардия», - снова война. А летом разлилась фадеевская Улахе, как раньше называли Уссури в среднем течении…

Эхо выстрела в собственное сердце, прозвучавшего в Переделкино майским воскресным днем 1956 года, теперь слышится на каждой фадеевской странице. Писатель поставил последнюю точку кровью сердца, буквализировав избитую метафору.

Страшно сказать, но этот выстрел помог писателю и его книгам. Он не дает и не даст забыть Фадеева.

Ссылка по теме:

Доброволец на казнь - ГодЛитературы.РФ, 13.05.2016