Ирина Гончарова. Красноармеец и Рождество

Ирина Гончарова, г. Москва

Красноармеец и Рождество

В свои шесть лет Иринка уже знала, что время от Рождества до Крещения называется Святками, святыми днями. Эти дни Иринке казались какими-то необычными. Необычность эта была во всем: и в пушистой елке, которая стаяла в центре комнаты, словно желая принять всех в свои мохнатые еловые объятия; и в искрящемся на солнце снеге. И даже в том, что это были дни отдыха, ведь бабушка никому из домочадцев в святые дни не разрешала работать. 

Необычными становились на Святках и самые обычные вещи. Например, портрет бабушкиного брата Григория. Григорий погиб во время Великой Отечественной войны. В Рождество на раму портрета бабушка накидывала мишуру — это означало, что брат жив в памяти родственников и празднует вместе с ними праздник. Блестящая мишура тоже добавляла чуточку чего-то чудесного, какой-то необъяснимой надежды, которая жила во всех бабушкиных движениях, когда она украшала портрет.

Бабушка рассказывала, что старший брат окончил до войны двухгодичные учительские курсы и учил детей в соседнем селе. Каждый день он ходил в школу пешком, проходя по 20 километров. Началась война, и он ушел добровольцем на фронт. С фронта он прислал маленькую фотографию, где он был в военной форме. Потом пришло известие о смерти Григория. Но никто не знал, где он погиб.

***

В деревянной школе подмосковной деревни зимой 1941-го обустроили госпиталь. Школьников эвакуировали, ведь сейчас война, не до учебы, и надо лечить раненых.

У красноармейца Григория было ранение в живот. Он понимал, что, возможно, оружие больше взять не придется, и Москву отстаивать будут его товарищи. Временами от невыносимо тяжелых болей он впадал в забытье. Но когда сознание к нему возвращалось, в памяти всплывало непременно одно: родное сибирское село, хата из крепких бревен, треск дров в печке и пылающий из нее огонь.

До войны Григорий учительствовал. В любую погоду ходил пешком в соседнее село учить детей математике. В самодельных тетрадях писали чернилами. Ох, и пачкались от них! Везде были чернильные пятна: и в тетрадях, и на руках, и на одежде. Но Григорий писал без помарок, без ошибок и ровненько — буковка к буковке, как и положено учителю. Сам Григорий был не женат, жил с родителями, младшим братом и двумя младшими сестрами. Всех своих младших научил читать и писать, еще до того, как они пошли в школу. Но внезапно, как неожиданный вихрь, в их жизнь ворвалась война, и Григорию пришлось оставить свою семью и своих учеников и уйти на фронт. Далекие от города сибирские села укутывало снегом до весны. Ученики ждали возвращения своего учителя. Им казалось, что растает весной снег и учитель вновь придет в их школу, как будто не было никакой войны, а просто из-за бурана отменили занятия. 

Близилось Рождество. Григория страшила только одна мысль: вдруг он не успеет? Не успеет встретить Рождество. Рана была опасная, но он думал не о ней, а о том, как дожить до Рождества. А там как Бог даст.

Семья его была верующей, хотя в то время у власти были люди, которые Бога не любили, и порой было даже смертельно опасно исповедовать свою веру. Однако в семье Григория все были крещены, а дети научены молитвам. 

Красноармеец Федя, совсем еще юный, но без сомнений верящий в советскую власть, которая Бога не любила, посмеивался над Григорием, над его ожиданием Рождения Спасителя.

— Григорий Иваныч, ты же красноармеец. Красноармейцы не верят в Бога.

Федя был учеником Григория Иваныча. В мирное время он научил его читать. Больше учеба Федю не увлекала, и школу он бросил, а тут и война. Встретились учитель и ученик на фронте.

— Холодно, мир бел от снега, а я вижу себя идущим вместе с пастухами в ту самую пещеру, чтобы увидеть родившегося Христа, — ответил Григорий на насмешку.

— А почему с пастухами? — вдруг заинтересованно спросил Федя.

— Люди, имеющие крышу над головой, отказали в пристанище Богу. Я не хочу быть среди них. Волхвы еще далеки от истинной веры, хоть и пустились в далекое путешествие, чтобы поклониться Христу. А я рос в верующей семье. Мы в сочельник лепили из теста овечек, пекли их как пряники, а потом вешали на елку. Поэтому я с пастухами иду в пещеру. Они Его ждали, они верили…

Григорий рассказал Феде, как они всей семьей ходили на Рождественскую службу в их сельский храм. Храм стоял на самом высоком месте и был виден со всех концов села. В 1938 году храм закрыли, священника расстреляли. На месте храма построили ремесленное училище. Но семья продолжала верить в Бога, молитвы были заучены с детских лет, и ежедневно в семье читали Евангелие.

— Мы всегда перед выбором стоим. Враги нашего народа сделали выбор, и мы его сделали. Пастухи сделали свой выбор, и те, кто Христа не принял, тоже сделали свой выбор. Что же из того, что я красноармеец? Пусть звезды на нашей форме вовсе не вифлеемские восьмиконечные, а советские пятиконечные, но на войне Бог еще ближе становится. Мне как никогда сейчас хочется дожить до Его Рождества…

В Рождественский сочельник Григорию неожиданно стало лучше. Белые губы, в которых, казалось, нет ни кровиночки, порозовели, а щеки налились румянцем.

Ближе к полуночи Федя, с улыбкой во все лицо, тихонечко подкрался к койке, на которой лежал Григорий.

— Григорий Иваныч, я тебе подарок принес. С Рождеством!

И показал висящего на ниточке ангела.

— Гена, что же ты наделал, — шутливо сказал Григорий. — Это ты, получается, у медсестры Сонечки бинт украл.

— Я еще и картофелиной его накрахмалил, чтобы форму держал.

— Вот-вот, еще и наших товарищей на обед картофелины лишил.

— Это же подарок. Для подарка нужно самое лучшее. Тем более для рождественского, — не сдавался Федя.

— Спасибо, Федя.

— Да что «спасибо»! Ты, главное, живи, Григорий Иваныч... — и до того храбрившийся Федя вдруг заплакал.

—Я буду жить, мы все будем жить, — ответил Григорий.

Эти слова сбылись. Его не стало 12 января, между Рождеством и Крещением, на Святках, но он остался жить в памяти своих родных. 

***

Когда Иринка вырастет, она узнает, что дядя Гриша воевал в битве за Москву, что похоронен в общей могиле подмосковной деревни, где устроен памятник-мемориал в честь защитников Москвы. Этот памятник, как и положено, увенчан пятиконечной звездой. Но по обе стороны братской могилы, словно два стражника, растут могучие дубы. Кто-то нарисовал на их коре золотой краской православные кресты. Иринкиной бабушки к тому времени на свете уже не будет, но память о герое их семьи будет жить из поколения в поколение. И каждый год под дубами-стражниками, на которых выведены кресты, будет праздновать Рождество красноармеец Григорий.