Текст: Анастасия Скорондаева/РГ
Фото: Михаил Почуев/ТАСС
Автором текста для "Тотального диктанта" в этом году стала Гузель Яхина. За несколько дней до вылета во Владивосток, где Яхина станет "диктатором" 14 апреля, она рассказала "РГ", нужно ли быть грамотным сегодня или достаточно только казаться, что вызывает у нее душевный трепет и почему ее новый роман "Дети мои" - это вновь взгляд в прошлое.
Гузель, участники "Тотального диктанта" просто счастливчики: они первыми познакомятся с отрывком из вашего нового романа "Дети мои", который только в мае выйдет в АСТ в "Редакции Елены Шубиной". О чем писать будут?
Гузель Яхина: Три текста, которые будут продиктованы 14 апреля, называются "Утро", "День" и "Вечер". Это небольшие эпизоды из жизни главного героя романа - сельского учителя (или, как раньше говорили, шульмейстера) по фамилии Бах. Это кусочки первой главы - самое начало истории. Действие разворачивается в саратовском Поволжье, в одной из немецких колоний, в 1916 году. Бах - классический "маленький человек": живет неприметной жизнью и внутренне согласен с собственной никчемностью. Однако за несколько лет большая история, которая врывается в жизнь Баха, а также большое чувство - любовь к женщине, любовь к ребенку - превращают его в настоящего большого героя.
Вы эти отрывки специально под акцию дорабатывали?
Гузель Яхина: Да, тексты дорабатывались для "Тотального диктанта": сокращались, немного упрощались, дополнялись отдельными словами - для проверки тех или иных правил; пунктуация приводилась в близкий к эталонному вид. Работа шла вместе с Экспертным советом. Важно было соблюсти примерно одинаковый уровень ошибкоопасности текстов - чтобы пишущие диктант в разных часовых зонах были примерно в одинаковом положении. 14 апреля тексты прозвучат в версии "для "Тотального диктанта", а уже в книге - появятся в авторской версии. Надеюсь впервые рассказать о новом романе читателям на Петербургском книжном салоне.
Что было самым сложным, когда готовили текст для диктанта?
Гузель Яхина: Сложно было освободиться от груза ответственности - поначалу мысль о том, что все это будут писать двести тысяч человек, просто придавила.
Вы по первому образованию учитель немецкого языка. Не хотелось, как педагогу, ловушки какие-то расставить для любителей проверить свою грамотность, чтобы усложнить задачу?
Гузель Яхина: Наоборот, я болею за всех участников - искренне хочу, чтобы отличников было побольше. В роли автора текстов и "диктатора" чувствую себя не учителем, а скорее "товарищем по диктанту" для тех, кто будет писать его 14 апреля. А когда работала над текстами, то и вовсе не думала об уровне их сложности или создании каких-то специальных ловушек. Когда пишешь текст, главное - это сам текст: он может получиться в итоге очень простым, но искренним.
В наши дни грамотными разве нужно быть? Мессенджеры сами ошибки исправляют (часто правильное - на неправильное или очень смешное), Word красненьким и зелененьким подчеркивает, а почта mail.ru и вовсе уже предлагает сама три варианта ответа на письмо. То есть думать уже необязательно, ткнул в нужное - и готово!
Гузель Яхина: Когда-то грамотное письмо и правильная речь были маркерами социального происхождения, причем маркерами очень серьезными и мало поддающимися коррекции. Помните Элизу Дулиттл из "Пигмалиона" Бернарда Шоу? В пьесе профессор фонетики Хиггинс потратил шесть месяцев на то, чтобы превратить плебейскую речь героини в безукоризненную речь высшего света. Это прекрасный драматический сюжет, но в жизни такое быстрое - по сути волшебное - превращение простолюдинки в изысканную женщину было невозможно.
Сегодня грамотность - это часть уважения к себе.
То, насколько грамотно человек говорит или пишет, в первую очередь важно для него самого, для его самоощущения, и уже во вторую - для окружающих. Сегодня каждый может сам решать, хочет ли он быть или казаться грамотным: все технические средства, которые вы перечислили, как раз помогают соблюсти внешнюю картину, создать впечатление грамотного письма. И это вовсе не плохо, по-моему.
А у вас какая оценка была по русскому языку в школе? Помните, какие ошибки вы допускали чаще всего, какое правило было самым незапоминающимся?
Гузель Яхина: В школе была хронической отличницей. По русскому и литературе - твердые "пятерки" все десять лет обучения. Спасибо бабушке - учительнице русского языка, прекрасному дидактику: я едва научилась говорить, а она уже вовсю занималась со мной - сначала устной речью, затем арифметикой, позже чтением. Так что читать я начала очень рано, была «книжным ребенком».
Сейчас, спустя двадцать пять лет после окончания школы, многие правила выветрились из головы - сохранился только навык грамотного письма. Но когда обсуждали тексты для "Тотального диктанта" с членами Экспертного совета, что-то пришлось вспомнить.
Есть ли какая-то современная книга, которую вы недавно прочитали и подумали: «Жаль, автор не я»?
Гузель Яхина: Нет. Во-первых, вряд ли можно смотреть на чужого ребенка и желать, чтобы каким-то чудом он заменил твоего собственного - пусть даже не самого послушного или удобного, или красивого, или преуспевающего.
Во-вторых, есть особенности взаимоотношения автора и создаваемой им истории.
Для автора большой текст - это несколько лет жизни: не отрезок времени длиной в эти самые несколько лет, а само наполнение жизни.
Автор пишет не только ради результата - изданной книги, но и ради процесса: создание романа меняет самого автора. Меняет ощутимо и необратимо (не только в лучшую сторону, кстати): обогащает, образовывает, воспитывает, неожиданно дает ответы на не связанные с создаваемым сюжетом вопросы; дарит откровения, новые умения; иногда - новые страхи и комплексы, депрессии, болезни. В любом случае, написание романа - мощный экзистенциальный опыт: одновременно и награда писателю, и цена, которую он платит за рожденный им текст. Кроме самого автора, никто не знает, какова была цена того или иного романа. А желание волшебным образом стать автором понравившегося текста - опрометчиво: возможно, ты окажешься не готов заплатить требуемую цену.
Как вы уже сказали, главный герой вашего нового романа "Дети мои" - учитель Якоб Бах, классический "маленький человек" русской литературы. Почему не хочется писать о героях наших дней, "маленьких человеках" сегодня? Почему опять взгляд в прошлое? Хотите быть в тренде?
Гузель Яхина: Если уж ориентироваться на тренды, стараться быть не в хвосте тенденции, а в ее начале, в авангарде, то нужно было писать как раз современный роман. Сегодня многие издатели, литагенты, редакторы толстых журналов, критики - говорят о недостатке именно хорошего современного романа.
Другой вопрос: у кого из авторов это получается? Могу признаться: у меня это пока не выходит, увы. Из многочисленных попыток написать о современности удачной оказалась только одна - рассказ "Швайпольт": о злоключениях мелкого барыги-старьевщика, нашедшего редчайшую книгу славянского первопечатника Швайпольта Фиоля на подмосковной барахолке.
То есть вам интересно копаться в прошлом?
Гузель Яхина: Исторические сюжеты получаются лучше. Мне невероятно интересно время, о котором я пишу: ранние советские годы, двадцатые и тридцатые годы прошлого века. Время трагедий, чудовищных преступлений, большой лжи, колоссального перелома жизни страны - и одновременно невероятного душевного подъема, энергии, энтузиазма, расцвета творчества. Кажется, в то время все было большим: все измерялось какими-то огромными жуткими цифрами - аресты, миграция и эмиграция, смерти. Я испытываю трепет перед этим временем.
А писать нужно, мне кажется, только о том, что вызывает душевный трепет.
Тогда есть шанс, что эти чувства передадутся читателю.
У героев этого романа есть прототипы или они полностью вымышленные?
Гузель Яхина: Задумка была такая: создать вымышленную историю, которая - как мозаика - вся состояла бы из кусочков правды (достоверного бытописания, аутентичных деталей, реальных фактов и цифр…). Поэтому даже самые мелкие элементы романа "Дети мои" (и цитаты из Постановлений ЦК, и методы народной медицины поволжских немцев, и кулинарные рецепты, и тексты шванков, и ругательства, которые используют колонисты) - все это правда, собранная по газетам того времени, мемуарам, научным трудам, книгам, музеям. Жизнеописание учителя немецкой словесности, шульмейстера Баха, может быть прочитано и как реалистичный роман о немцах Поволжья, и одновременно как мифологический сюжет. В этом сюжете спрятана реальная история Немецкой автономии - от ее основания в 1918 году и до исчезновения в 1941-м. Не хотелось превращать роман в учебник истории, поэтому вехи жизни Немреспублики описаны не подробно - скорее они образуют невидимый каркас сюжета.
Главные герои - и сам шульмейстер, и его бессловесная дочь, и киргизский беспризорник Васька - придуманы. А остальные герои списаны с натуры: в киноархивах сохранился единственный фильм, снятый на студии "Немкино"; он называется "Мартин Вагнер", вышел на экраны в 1927 году и рассказывает о коллективизации в Немреспублике. В фильме играют всего три профессиональных актера, а роли второго плана и массовки исполнены жителями поволжской колонии Мариенфельд - советскими немцами. Когда я готовилась к написанию романа, то многократно пересматривала фильм - изучала лица колонистов. А после описала эти лица в романе. Так что и приехавший из Германии горбун-коммунист, и толстяк — председатель сельсовета, и могучий лысый землевладелец, и его похожая на ведьму служанка - все эти образы вдохновлены лицами реальных советских немцев.
Сколько раз переписывали первую строчку нового романа "Дети мои"? После оглушительного успеха дебютной книги "Зулейха открывает глаза" страшно же было начинать второй роман, очевидно, что к нему будет самое пристальное внимание и критиков, и читателей.
Гузель Яхина: Ох, это вопрос "в яблочко". Переписывала даже не первую строчку, а первые главы. А также полностью весь синопсис истории - с точки зрения разных главных героев, в разные временные периоды. То разрабатывала историю татарского мальчика, попавшего на воспитание в немецкую семью; то - девочки, в дом которой попадает беспризорный татарский пацан. То думала сконцентрироваться на описании депортации советских немцев и жизни в "трудармии"; то - на рассказе о фронте. Заходов было несколько, но все написанное в первый год пошло в корзину - слишком напоминало "Зулейху". И только порядком помучившись, удалось выйти из поля притяжения первого романа. Мне кажется, "Дети мои" - это совершенно другой текст.
И с чего же теперь все начинается?
Гузель Яхина: Теперь первое слово романа - то главное, что объединяло немецких колонистов с другими жившими по соседству народами: Волга. За полтора века жизни в Поволжье российские немцы полюбили Волгу (как и степь) - я сделала это неожиданное для себя открытие, изучая их авторские сказки, романы, дневники, тексты песен.
Волгой роман начинается - и Волгой же заканчивается. Волга - один из героев книги.
Волга присутствует в действии всегда - зримо или незримо. Волга становится порталом переключения между сюжетными линиями. Потому что для живущих на ней Волга - главная природная сущность, объект поклонения, кормилица, вечный спутник и друг. Роман "Дети мои" я могла бы назвать своим объяснением в любви к родной для меня Волге.
Возвращаясь к "Зулейхе". Одно время очень много говорили о сериале по книге, где чуть ли не сама Чулпан Хаматова сыграет главную роль. Как дела с этой историей?
Гузель Яхина: Идет работа - написание сценария, сбор творческой команды. У проекта есть режиссер и продюсер, мы с ними встречались. Но до кастинга, а тем более до съемок, дело еще не дошло. Все-таки телевизионное производство - процесс небыстрый.
Каждый раз, когда заходит разговор об экранизации, с надеждой повторяю: я бы очень хотела, чтобы роль Зулейхи сыграла Чулпан Хаматова - прекрасная актриса и чудный, искренний, чистый человек. Мы с Чулпан говорили об этом, она - за. Как в итоге все сложится - увидим.
Источник: «Российская газета»
