Изображение: фрагмент картины художника Виктора Цветкова "Велосипедная прогулка"
Ирина Коробейникова, г. Караганда
Солнечный зайчик блуждал, слегка подпрыгивая и трепеща, по стене кухни. Точно, как в классических фильмах про первую любовь. Все прильнули к окну, удивленно наблюдая за тем, что происходило внизу. Думали, что такое действительно может быть только в фильмах. Мальчишка кружил на велосипеде с зеркальцем в руке...
...Накануне Восьмого марта по традиции, которая и по сегодняшний день существует в школах, мальчишки нашего пятого класса решили поздравить нас, пигалиц, с женским днем. Наверное, рассмотрели какие-то первые, пробивающиеся наружу, словно робкие весенние подснежники, женские черты. Мальчишки выбрали себе девочек не по жребию, как мы вначале думали, а по симпатии. Как они договорились между собой? Это осталось тайной. Но вот о том, кто кого выбрал, нам стало известно. По большому секрету, конечно. Один мальчишка не утерпел и проговорился.
...Вовка был очень красивым, что и говорить. Высокий, черноглазый паренек выделялся среди других уже тогда.
В подарок от него я получила книгу «Бунт на корабле, или Повесть о давнем лете», в которую была вложена обычная почтовая открытка с красными тюльпанами и веточкой мимозы,
символизирующей независимость женщин всего мира. И книга, и открытка по сей день занимают свое особое место в «шкатулке сокровищ» моих сердечных тайн.
В начале мая меня пригласили к нему на день рождения. В подарок я гордо несла аквариумных рыбок в банке, книгу «Слепой музыкант» и набор марок. Марки по тем временам были целым состоянием, их невозможно было достать, как и многое другое, ставшее дефицитом в годы развитого социализма. А у меня таких марочных наборов было несколько. Отец мой, будучи спортивным тренером, всегда их привозил из тех мест, где проходили соревнования. Это были тематические наборы об Олимпийских играх разных лет со времен Греции, о современных видах спорта, об экзотических бабочках-великанах, о животных, занесенных в Красную книгу, о реликтовых растениях и о многом другом, о чем необходимо было узнать подростку моего возраста. Это в те времена было одним из способов получения информации. Был у меня и альбом удивительной красоты. Твердый кожаный переплет и белые листы с тиснением. Полоски для марок необходимо было вклеивать самому. Это было чудесно, разложить марки по темам, потом пересматривать тысячу раз, и особенно хвастаться, а иногда и обмениваться. Это вам не социальные сети «Одноклассники». Это одноклассники в полном смысле этого слова. Мы дышали одним воздухом, играли в одни и те же игры, читали одни и те же книги, смотрели одни и те же мультики и фильмы, жили по соседству, как одна семья.
Именно этой весной и зародилось чувство, которое называют первой любовью и о которой столько уже написано.
Мы даже сходили в кино и, по-взрослому восседая в кинотеатре «Юность», поглощали кукурузные палочки из большой картонной коробки,
доставшейся моей маме в качестве подарка от дочери какой-то бабульки с инфарктом миокарда, которой она спасла жизнь.
А потом все летние каникулы мы до одури катались на велосипедах всевозможными способами, один из которых, называемый «без рук», запомнился мне сбитыми коленками. Они страшно пострадали тогда по причине моей неспособности вписаться «без рук» в поворот и падением плашмя прямо на асфальт. А Вовка дул тогда на мои содранные коленки и вытирал грязной ладошкой горькие девичьи слезы. Еще играли с мячом. «Выбивалы», «Штандер», «Белочка», «Пятнашки»... Кто не помнит эти, объединяющие в одну сплоченную команду, игры? А скакалки? А классики?
...Наша любовь продлилась недолго, как и положено первой любви, только до начала следующего учебного года…
Но нужно сказать, что и в это короткое, отведенное для нашей любви время, страсти кипели нешуточные. Как-то я даже собиралась отдубасить одну девчонку, которая была Вовкиной соседкой и постоянно ошивалась рядом с ним и, как мне казалось, явно уделяла ему всяческие знаки внимания на протяжении всего их пути от школы до дома. До сих пор не представляю, как бы я это сделала. Но тогда это желание было так велико, что я об этом вспоминаю и сейчас с каким-то странным ощущением в руках. Причем это точно было единственным случаем в моей жизни, когда меня посещало подобное желание. А Вовка однажды, выхватив фотографию, где был запечатлен весь наш класс, из рук одноклассника, который любовался моим изображением и отвешивал по-детски нелепые комплименты, разорвал ее пополам. На той фотографии мы стояли рядышком в верхнем ряду. Разрыв был очевидным, снимок развалился надвое. На одной половине осталась я, на другой - он...
Мальчишка кружил на велосипеде и пускал солнечных зайчиков. Это было начало лета: рыжее солнце во все небо, невесомое тепло, ласкающее обнаженные плечи и полный палисадник васильков цвета лазури. И все, стоящие возле окна, прячась за шторы, думали: «Неужели это бывает не только в фильмах киностудии имени Максима Горького?»
А у меня было мое счастье…
Мы встретились только через двадцать семь лет...
Сразу после школы он уехал в Севастополь, поступил в Нахимовское училище и жил своей жизнью моряка, о которой мы ничего толком не знали, да и представить себе не могли. Знали только, что наш одноклассник Вовка - «капитан подводной лодки». И вот через двадцать семь лет в дверях моей квартиры появилась записка. Я даже не сразу поняла, что в ней написано, но вот почерк…
Почему я сразу узнала его? Он был точно таким же, как на той мартовской открытке.
«Как она могла здесь появиться, или я что-то путаю?» В голове на секунду что-то заклинило, как зависает компьютер. «Надо еще раз перечитать». Вот он, звонок из детства. «Зайду вечером»...
А вечером тревожный стук в дверь. «Боже мой, как страшно…» «Какими мы стали, а вдруг…» Не смогла открыть. Подошла к кухонному окну и так же, как раньше, смотрела, как из подъезда выйдет все тот же «мальчик из моего детства», моя первая любовь...
Он был так же хорош, как и прежде, - высокий, статный, только уже немного лысоватый, что нисколько его не портило, а наоборот, только придавало мужественности.
Мы шли по городу детства, крепко держась за руки, и не узнавали его. Не осталось даже следа от моего дома, от его дома, и наша школа стала другой… Только мы, несмотря на время и расстояния, остались прежними, ведь когда-то давно мы дышали одним воздухом, читали одни книги, слушали одних учителей.
Мы уверенно шли по городу нашей любви, «где каждый дом знаком, хоть глаза завяжи», и хохотали над курьезами наших судеб как сумасшедшие.
И у меня опять было счастье…
Оно по всем признакам было и состояло именно в том, что рядом был человек, очень похожий на меня - мы даже были одеты одинаково, в голубые джинсы и белые футболки. И снова было начало лета... Только не было теперь васильков в нашем палисаднике, как не было и самого палисадника. И никто не подсматривал за нами из-за шторки, потому что уже некому подсматривать. Мы шли сами по себе, никого и ничего не замечая, и мифы о «капитане подводной лодки» и «девочке-отличнице» с каждым шагом развеивались как туман. Мы говорили о нашей жизни…
А на другой день, вы не поверите, я, еле-еле уместившись на раме велосипеда, замирала от Вовкиного поцелуя в макушку и зажмуривала от счастья глаза...
Больше мы не встретимся…
Вовки не стало четыре года назад. Жесткий отбор и конкуренция заставили его много заниматься спортом и держать себя в форме, хотя, нужно признать, форма у него всегда была превосходной. Сердце его остановилось прямо на тренировке. Мальчик на велосипеде уехал в далекое далеко…
Он так и не узнал, что Севастополь вновь стал российским...
