Толстовец, не читавший Толстого

При ближайшем рассмотрении лужа, в которой стоит герой нашего очерка, оказалась частью ручья, который впадает в реку Воронку, на правом берегу которой и расположена усадьба.

Река Воронка, ранее именовавшаяся Вороньей, всегда была любимым местом купания Толстого, ведущая к ней дорога так и называлась — «Купальной». Лев Николаевич принимал здесь водные процедуры почти ежедневно, часто в компании сыновей и гостей Ясной Поляны.

«Едем купаться на Воронку. Едем не дорогой, а лесной тропинкой. Мокрые от утренней росы ветки поминутно хлещут по лицу, — пишет Илья Львович Толстой в своих мемуарах „Мои воспоминания“. — Придерживаешь рукой шляпу и нагибаешься к челке лошади. У купальни привязываем лошадей к березкам, рысью бежим по мосткам и скорей, скорей раздеваемся. В купальне два отделения: один ящик маленький и мелкий для детей и большая купальня для взрослых. Прыгаешь прежде в ящик и окунаешься. Вода пахнет тем особенным речным запахом, которым пахнут реки только в России...»

Мы переглянулись: герой нашел нас сам, хотя еще не подозревал об этом. И все же наверняка хотел, чтобы нашли: когда мы спустились с дороги к луже, он задумчиво пробормотал:

— Карьера журналиста, военного и спортсмена у меня не прошла. Ну, слава Богу, до пенсии доработал. — Затем он поднял голову и приветливо улыбнулся: — Рыгалов Олег Геннадьевич, запишите, может, встретимся.

Оказалось, что Рыгалов — позже вместе с однокурсниками мы в шутку окрестили его «Человеком из лужи» — оказался в «Ясной» проездом. Необычный маршрут: посетить места, в которых жили и работали классики.

— Мысль мелькнула, а почему бы мне не путешествия? Я же читатель и даже корреспондентом работал маленько в газете, почему мне писатели не попадаются? В Вешенскую станицу съездил (здесь жил Михаил Шолохов. — Прим. авт.), потом побывал в музее-усадьбе Тургенева (Спасское-Лутовиново под Мценском).

Выяснилось, что Рыгалов путешествует по России уже очень давно. Путешествие для него скорее способ существования. Он стал вспоминать города, в которые хотел бы направиться дальше: Калуга, Вязьма, Ржев. Цели путешествия мало связаны с литературой, скорее, вообще с чем-то, что нашего собеседника интересовало. К примеру, подо Ржевом дед Рыгалова потерял ногу и попал в плен, а в Мценске жил не только Тургенев, но и Фет, с которым Рыгалов чувствует особую духовную связь.

— Да нет, если западает место в душу, я там останавливаюсь на какое-то время. Я вообще чувствительный к красоте, — сказал Олег Геннадьевич и вдруг продекламировал хорошо поставленным голосом: — Шепот, робкое дыханье, трели соловья, — после чего заметил: — Быстренько там получилось, в Мценске. Очень хорошо там экскурсовод Марина рассказала о лучших людях Мценского уезда. Там и революция, и история, и современность.

Приехать, узнать город, место, людей — и двинуться дальше. Так у нашего собеседника проходили последние годы. С собой у Рыгалова были только дорожная куртка, рюкзак да коляска со сломанным колесиком.

— От лишнего надо отказываться. А то, что необходимое, ну, сколько можно, я, конечно, с собой, — сказал Рыгалов, показав на свое скромное имущество. — Господь послал мне в Санкт-Петербурге возле церкви Святого Феодора колясочку детскую. Колесо было сломано. Я его привязал веревкой, обивку снял, и вот у меня самоходная тележка. Сюда и еду можно с собой, ведерко помыть, все необходимое. Лишнего-то не надо. Зимняя одежда теплая у меня в этом. На вокзале когда ночуешь, на вокзалах бывает прохладно. Там свитер, брюки, куртку — все это с собой. Ну, вот как сказал Ельцин-то? «Берите суверенитета, сколько унесете». Вот сколько унесли, столько... — засмеялся Рыгалов.

АНАБАЗИС ОЛЕГА РЫГАЛОВА

Оказалось, что нынешнее путешествие Рыгалова длится уже три года почти без остановок.

— Я работал сторожем в садоводстве в Комсомольске-на-Амуре. Потом нас сократили, сделали ЧОП. А у меня уже пенсия на носу, ну, что я буду? Я поехал, типа работу искал, а на самом деле она мне уже и не нужна.

На остатки денег наш собеседник из Комсомольска поехал в Благовещенск. Без прописки на работу не брали, и Рыгалов отправился дальше: от Благовещенска до Хабаровска.

Пешком.

— Деньги кончились. Двухнедельный марш-бросок по обочине дороги — ну, транспорт редко ходит. И из 650-ти километров из Благовещенска до Хабаровска я где-то 400 пешком прошел, 250 на машине подбрасывали.

Ночевать пришлось на вокзале. Есть было нечего — кто-то посоветовал Рыгалову сходить в церковь: «Церковь прокормит».

— Я зашел, меня покормили, попросили маленечко подмести двор. И на другой день пришел тоже опять также. Батюшка обещал подыскать работу, но работу я самостоятельно нашел уже на железной дороге. Там проработал полтора месяца, потом в Москву поехал. И вот там мне крестик дали, все это. Как-то у меня воцерковление, ну, я вижу, в общем, христиане — это очень дружный народ. Верующий всегда поможет, последнее отдаст.

С верой у Рыгалова отношения особые. По его словам, к вере он шел всю жизнь, но «плавно».

— Воспитан на уважении к чувствам верующих, не только православных, но и других конфессий. Родители у меня были такие деревенские. У отца 10 классов, он умудрился закончить, ходил в райцентр. Это в Чувашии. У матери четыре класса, но она три языка знала: русский, чувашский и татарский. Она выросла в чувашской деревне в Татарии.

Родители Олега Рыгалова не были истыми христианами, скорее наоборот — они были материалистами и вдохновленными последователями идей Маркса и Ленина. Но при этом, в отличие от господствовавшей партийной доктрины, к верующим относились с уважением.

— И к священникам относились хорошо, и к коммунистам. Все же от человека зависит. То есть у меня в одной руке томик «Капитала», а в другой — «Новый Завет Иисуса Христа».

Здесь наступил момент, когда понимаешь, что твой собеседник пережил не только интереснейшее путешествие по дорогам России, но и не менее интересное путешествие духовное. Медленно мы стали разворачивать и эту карту.

Олег Геннадьевич направлялся в усадебный яснополянский храм — Храм Святителя Николая Чудотворца. Он расположен в значительном удалении от музея, в селе Кочаки.

Это один из старейших храмов Тульской епархии: он был построен на рубеже XVII—XVIII вв. — по одной из версий, его происхождение связано с тем, что местные жители нашли здесь икону Святителя Николая Чудотворца, стоящую на кочке.

При храме находится кладбище, где расположены могилы дворян Карцевых, потомки Волконских и Толстых.

«КОММУНИСТЫ СЛИШКОМ ПОГРЯЗЛИ В МАТЕРИАЛИЗМЕ»

В Сети обычно смеются над группами верующих, которые называют себя «православными коммунистами», и у нас тоже возник определенный скепсис, когда наш собеседник, закатав рукава, стал объяснять принципы социалистической экономики будущего, но у Рыгалова марксизм и христианская вера сплелись в причудливо стройную систему. По мнению Рыгалова, именно справедливый экономический уклад создает основу для духовного роста. А справедливый уклад может быть только один — плановая экономика и полная ликвидация торговли.

— Я себя всю жизнь, ну, в общем, я, как плоть от плоти рабочего класса все-таки, думаю о плановой экономике. Там нам было хорошо. Плановая экономика XXI века — это так: все будут заряжаться, как компьютеры, от общей сети.

Рыгалов не думал о подробностях экономического уклада, который бы устраивал его как христианина и как коммуниста. Главное — необходим полный отказ от торговли как способа взаимодействия между людьми, только кооперация. Объясняя методы и способы кооперации, Олег Геннадьевич по-прежнему стоял по щиколотку в луже и не обращал на это ровным счетом никакого внимания, а в ответ на наши увещевания только подкручивал ус и продолжал излагать свою экономическую программу:

— Торговли не должно быть, по большому счету. Снабжение всех категорий населения через профсоюзы, через кооперацию. То есть просто, скажем, я работаю в строительном управлении, рабочий, да? Захожу в свою контору, а там сидит Иван Иванович, инженер по снабжению. Я: «Так и так, Иван Иванович, хочу то-то, то-то, то-то». По образцам посмотрю, по этому, все, что мне надо. Все доставляют тебе на работу или домой.

А торговля — это обманная структура. Раньше было восемнадцать способов обмана. Недовес, например. Знаете? На каждом развесе продавец обязан обмануть покупателя на 10—15 граммов. Стрелка никогда не останавливается в пользу покупателя. И если специально ждать, она остановится только в пользу продавца. И плюс увлажнение продуктов, подпиливание гирек, магнитики... Восемнадцать способов обмана. Я даже вырезку из газеты долго возил с собой.

Однако ни социалистический взгляд на экономику, ни искренняя вера не мешают Рыгалову критиковать и нынешних коммунистов, и церковь. Коммунисты, по его мнению, «погрязли в материализме» и антиклерикальной пропаганде, а церковь слишком много потратила времени в слиянии с государством. Но сейчас дело налаживается.

— Они (христианство и коммунизм) у меня не ругаются между собой, потому что раньше, когда православная церковь была опорой антинародного режима, конечно, много против нее накопилось нехорошего. А сейчас она, поскольку отделена от государства, церковь, то есть она может духовностью заниматься. Конечно, типа у священников там и джипы, и толстые животы, и прочее, но я туда не лезу. Я в церковь прихожу к Богу. А священник, он такой же грешник, как и все. И Господь ему судья. Он же рукоположен, священник, он же несет ответственность перед Иисусом, не перед людьми, так что лучше в критику такую мирскую не надо ударяться. Это уже личные отношения с Господом Богом.

В этот момент мы переглянулись — параллели с хозяином «Ясной» становились слишком уж очевидны. Взгляды и идеи Рыгалова, рожденные незаурядным умом и богатым жизненным опытом, отдавали толстовством, но толстовством очень живым, органичным.

— Идет поиск истины в экономике. Как, к чему мы идем? Что нам надо? Тупиковая ситуация: первый этап социализма прожили. Рабочий класс хорошо жил. Кто работал, не пьянствовал, не опаздывал, не прогуливал, кто соблюдал дисциплину производства, — жил хорошо. Плохо жили разные, которым слишком много надо. Хотели все и сразу. И всякие лентяи, проходимцы, те — да, были недовольны советской властью. А кто нормально работал, дисциплинированно, стремился повысить квалификацию, те жили хорошо.

ПРАВИЛА ПАЛОМНИКА

Главное правило Рыгалова: живи по чести, работай и все сбудется. Эту простую истину и несет он в мир. Показывает нам свой походный рюкзак, а там — теплая одежда и книги: учебники по гражданскому праву, исследования частной собственности, заложенные заламинированными молитвами. Его вера не лицемерная — живая, через церковь он идет не к людям, но к Богу, а потому молитвы просты: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», потом «Пресвятая Богородица, спаси нас», обойти против часовой стрелки храм. К иконам приложиться. Поразительным образом его взгляд на мир не ограничен шорами православной морали, этот человек открыт миру и другим религиям:

— Все, естественно, должно быть. Уважение к православной церкви должно быть как к части российской истории. В католические церкви я тоже заходил, даже в мечеть один раз зашел. Взял газеты и потом отдал узбекам, которые строили на БАМе православную церковь. Кстати, православные церкви возводятся многие руками мусульманского происхождения, ничего в этом... А в городе Февральске дали участок большой батюшке. Тоже Олег его зовут. И вот у него там три узбека работают. Я им и отдал эти газеты, которые в Комсомольске-на-Амуре взял.

Газеты (православного, правда, толка) Олег Геннадьевич предложил и нам — просветительская миссия остро ощущается в его речи. Очень по-отечески, наставнически расспрашивал он нас о духовном пути, профессиональной деятельности, семье и... спорте. Да-да, спорте. Физические упражнения — очень важная часть его жизни.

— Я в 30 лет занялся бегом. Все отодвинул в сторону, вот такой фанатик. Три года тренировался, сам себе удивляюсь. Обычно во время тренировки мертвая точка наступает, и все проклинаешь. Ноги, как чугун, печень колом становится. Масса неприятных ощущений. А потом проходит. Но в то же время внутри другой человек говорит: «А, парень, назвался груздем, так полезай в кузов». Нельзя! Хочется остановиться, все бросить, но, если есть дисциплина, — все. Как же я себя презирать начну, если мертвую точку не преодолею. Это для меня еще страшнее.

Сейчас тренировок в его жизни гораздо меньше. После Нового года, рассказывает, тренировался возле Князь-Владимирского собора. А еще в Воронеже. Много сил уходит на пешую ходьбу, ведь почти все свои путешествия Олег Рыгалов осуществляет своим ходом, еще больше выматывает поиск средств на железнодорожные переезды.

Чем больше мы говорили, тем более глубинной, почти мистической, казалась нам связь Олега Геннадьевича Рыгалова, разнорабочего в прошлом и паломника сейчас, с русским классиком Львом Николаевичем Толстым. Кажется, Олег Геннадьевич сам ее понимал не до конца. На вопрос о том, что читает и любит у Толстого, он ответил очень пространно: не то «Хаджи Мурат» ему по душе, не то «Севастопольские рассказы». Сказал он уверенно лишь об «Анне Карениной» и «Войне и мире»: в конце концов, как человеку, пережившему столько событий, не ценить романы-эпопеи?

Путешественник, коммунист, православный, критик государства и церкви — случайно по дороге в Ясную Поляну нам встретился настоящий, патентованный толстовец, который не осознавал, что он толстовец.

Говорили мы еще долго, а потом Олег Геннадьевич попрощался с нами, снял пластиковые сланцы и босиком направился в сторону усадьбы.

"Хранители времени" на сайте Rideró