Текст: Андрей Мягков
Фото: Михаил Синицын/РГ
В назначенный час на сцене появились руководитель "Тотального диктанта" Ольга Ребковец, главный редактор портала «Грамота.ру» и член Экспертного совета «Тотального диктанта» Владимир Пахомов, а также Павел Басинский - лауреат литературных премий, автор книг о Толстом и Горьком, а также создатель того самого текста, которым в нынешнем году пытали всех, у кого школьные годы не отбили охоту писать под диктовку.
Но до того, как создатели проекта взялись за орфографию и пунктуацию, на сцену поднялся Константин Викторович Звездинский - единственный отличник этого года, оказавшийся в зале. После аплодисментов Ольга напомнила ему о завтрашней церемонии награждения: «Нужно будет прийти в третий павильон завтра, обещаете? Я вас буду ждать». Пенсионер обещался быть.
«У меня ощущение, что я с Тотальным диктантом уже жизнь прожил», - сказал Басинский, добравшись до микрофона. - Эти четыре коротеньких текста - огромная работа, и даже не столько моя». Автор признался, что дались они ему сложнее, чем большинство его книг, и подивился, как это получилось у «молодых, хихикающих» организаторов за несколько лет существования проекта захватить 81 страну - именно столько государств, включая Россию, приютили весной Тотальный диктант. Все это безобразие Павел определил как «феномен, который наверняка еще будет изучаться филологами, социологами и даже политологами».
Стали писать диктант: коротенький фрагмент из четвертой части, озаглавленный «Всего три слова». Перед этим Басинский коротко объяснил этимологию текста: Толстой часто вспоминал про некий артефакт - зеленую палочку, - которую, надо полагать, выдумал его старший брат Николай. На палочке, если верить Коле, на момент дачи показаний едва достигшему 10 лет, был вырезан секрет всеобщего счастья. Но такой секрет нужно заслужить, так что палочку он закопал у дороги, а братьям, прежде чем получить доступ к координатам, нужно было выполнить ряд условий: например, встать в угол и не думать о белом медведе. И о медведе, и об этой палочке Толстой думал, кажется, все свои 90 томов, и даже завещал дочерям похоронить себя рядом с палочкой - «но так и не объяснил, в чем секрет счастья».
А вот и текст: «Однажды младший сын Льва Толстого Миша во время ссоры протянул своим братьям листок, на котором детской рукой было нацарапано: «Надо быть добрум». Они засмеялись, и ссора сошла на нет. Толстой пришел в восхищение от наивных, простодушных слов ребенка, и впоследствии их часто повторял. Вот и разгадка, вот и весь немудреный рецепт человеческого счастья: просто надо быть добрым».
«Я уже как мантру повторяю: «Просто надо быть добрым», - закончил Басинский и передал микрофон Владимиру Пахомову, который принялся разбирать возможные ошибки и наставлять двоечников на путь истинный. Сначала, правда, посмеялись: автозамена исправила детское «добрум» на скучное «добрым», так что на слайдах всю непосредственность детской речи передать не удалось.
Говорили не только об ошибках, но и возможностях: например, имя сына - Миша - можно было выделить с двух сторон запятыми или тире. А двоеточие между прямой речью можно было не ставить, чтобы «акцентировать содержание записки».
Но ошибок, конечно, было больше: слово «впоследствии», скажем, при всем желании не стоит путать со словом «вследствие», да и запятыми выделять не стоит. А «немудреный» - это отглагольное прилагательное, образованное от глагола несовершенного вида, и значит, двух «нн» там быть не может; окажись у него зависимое слово - с радостью бы поставили, а тут ну никак. Это, кстати, одно из самых сложных правил: лингвисты не раз предлагали его упростить, но ни один из вариантов не прошел горнила обсуждений. Зато эти каменные люди из орфографических комиссий довольно снисходительны к буквам «е» и «ё» - так, на недавнем заседании они снова рекомендовали принимать их в документах за одну букву - «во избежание юридических дебрей».
Бонусом ко всему этому выступили перлы от Евы Даласкиной - так один из участников прошлогодних диктантов переименовал их автора Евгения Водолазкина, и Ева впоследствии стала самостоятельным персонажем, чьему авторству приписывают самые уморительные ошибки. «Спортинвентарь», как оказалось, может превращаться в «скорбь и янтарь», «корабельный дуб» - в «карамельный», а «ночлежка» - в «ночнушку» и даже «тележку». Такие метаморфозы связаны в основном с агнонимами - словами, в той или иной степени вышедшими из употребления, и потому непонятными пишущим. Не знаете вы, например, что Лука - персонаж горьковского «На дне», вот и оказываются ваши симпатии на стороне руки, а не Луки.
Русский язык вообще штука сложная: даже экспертный совет часто спорит между собой - какой знак здесь может стоять, а какой нет. Впрочем, такие споры и полезны, и интересны: а потому текст для следующего Тотального диктанта уже пишется.
