Макс Перкинс, редактор-пирамида

Текст: ГодЛитературы.РФ

Фото: familypedia.wikia.org, kinopoisk

Мы решили задать современным русским литературным редакторам такой вопрос:

Можно ли сейчас сказать: «Плох тот редактор, что не мечтает стать Максом Перкинсом»? или такая фигура и такие отношения, говоря словами Пушкина, нынче несбыточны, как сооружение пирамид?

Александр Прокопович, главный редактор "Астрель-СПб" ИГ АСТ:

Думаю, что сказать так можно. Проблема в том, что для таких отношений мало желания редактора, нужен еще и Томас Вулф.

У нас в последнее время распространился миф о том, что писателем может быть каждый, о том, что писателей очень много, даже больше, чем нужно.

Это иллюзия. Мы допускаем одну и ту же ошибку, не понимая, что есть люди, которые пишут, а есть писатели, которых всегда единицы.

Редактор, конечно, мечтает найти своего Томаса Вулфа. Иногда такое случается.

Михаил Котомин, главный редактор Ad Marginem:

Скорее второе. Надо понимать, что фигуры типа Перкинса (да и издательства типа Charles Scribner's Sons, ср. с тем, что такое Scribner сегодня) - это часть того периода истории, когда книга была доминирующим медиа. Технологии (офсет) сделали возможным печать больших (и дешевых) тиражей, массовая грамотность создала гигантскую читательскую аудиторию. Это героическое время, когда даже стихотворные сборники продавались тиражами в десятки и сотни тысяч. И, конечно, редактор был важнейшей фигурой, Gatekeeper этого влиятельного поля, что-то вроде Константина Эрнста начала нулевых.

На пике развития книжной индустрии, в конце 1980—90-х, когда в издательский мир пришли неиздательские капиталы (например, тот же Скрибнер стал собственностью медиакорпорации CBS), место редактора стали заменять менеджеры. Сегодня в штате любой большой издательской компании бухгалтеров, маркетологов и финансистов больше, чем редакторов, функция редактора стала более технической, подготовкой файла к станку, его место заняли аналитики рынка.

Впрочем, в мире независимых издательств у издателя что-то от старого понимания редактора как человека, который находит в куче хлама сокровище и настаивает на этом, доносит свое открытие до широкой аудитории, осталось. Только теперь это всегда разбавлено необходимостью включить чуть-чуть менеджера и аналитика в любом издательском выборе. А уж в новых малых издательских инициативах (small press) только новые Перкинсы и правят балом, они и редакторы, и сами издатели, только их очень много, сотни перкинсов, почти столько, сколько читателей.

Елена Яковлева, литературный редактор и агент:

Я отчаянно завидую Максвеллу Перкинсу и мечтаю им стать, конечно же, но понимаю, что в современных условиях книгоиздания это совершенно невозможно. Издательские планы, потоковое производство и, если честно, весьма скромные гонорары начинающим авторам, а уж про редакторские я вообще молчу. Все это не располагает к поиску и штучной, персональной работе с авторами. Так - быстренько поправить уже готовый текст, понять, какое УТП (уникальное торговое предложение) книжки, как ее продвигать и бежать дальше, к новому проекту. Книжки сейчас - это проекты. А взращивать условного фицджеральда или вулфа надо бережно, вместе с ними перелопачивая тонны их записей, как это делал Макс. При такой работе автор становится членом семьи, чуть ли не ребенком редактора. И мы приходим к тому же, с чего начинали: редактор сейчас внутри огромного (или даже не очень огромного, но работающего по тем же принципам) издательства - это скорее менеджер проекта. Он по цифрам, а не по буквам. И это очень жаль. И, наверное, именно это стало одной из главных причин, почему я сейчас не состою на службе ни одного издательства, а сотрудничаю с ними как редактор своих авторов. А Макса, конечно, уже никому не догнать.

Александра Литвина, писатель, главный редактор издательства «Пешком в историю»:

Мне кажется, в детской книге для редактора цель - стать даже не вторым Максом Перкинсом, а вторым Самуилом Яковлевичем Маршаком, что гораздо круче - из любого человека, у которого есть глубокие знания по какой-то теме, выжать хорошую познавательную книжку для детей, а начинающему автору стихов и прозы помочь найти собственный путь к славе. Но можно ли стать таким человеком Возрождения сегодня - не уверена. И даже если получится открыть для читателя десяток новых и талантливых авторов в какой-то одной области - познавательных или художественных книг, слава Перкинса редактору из детского издательства точно не грозит. Потому что детская литература - это же не всерьез, не по-настоящему. И такое отношение очень удручает.

Юлия Селиванова, руководитель группы современной российской прозы ЭКСМО:

Лукавить не стану: я, как и большинство, узнала про существование Макса Перкинса после фильма с Колином Фертом. У меня настольной книгой редактора со студенческих лет была книга Аркадия Мильчина про редактирование. Персонаж Перкинса вызвал глубокую симпатию: Ферт сыграл редактора гораздо более харизматичного, чем мы бываем в жизни.

Обычно мы в среднем злее, беднее (у нас часто даже нет чулана, в котором Перкинс так хорошо прятался от семьи с рукописью в обнимку), и у нас меньше возвышенных надежд относительно авторов и произведений.

Мы похожи на законспирированных разработчиков секретного оружия, которых никто не видит, но на самом деле весь мир в чем-то зависит от них.

Илья Данишевский, руководитель импринта АСТ "Ангедония":

Плох только тот, кто не старается быть самим собой и быть современным.

Такая фигура всегда уместна, если она есть, а вот ролевая модель кажется мне вредной - мне вообще не слишком близко золотое сечение, идея книжного святого со связкой ключей сегодня для меня ценна именно тем, что замочная скважина не только там, где очевидно (и ключ подходит не только для двери, но прекрасно входит как в глазной канал, так и сердечную камеру), и вот этому неочевидному не факт что нужен поводырь. И точно никому не нужен самоощущающий себя поводырем.

Алексей Портнов, "Редакция Елены Шубиной":

Конечно, плох тот редактор.

И давайте без известного "Почему я, Григорий Ганжа, должен быть на кого-то похож?". Понятно, что каждый из нас играет на гитаре и в волейбол от завода, но дело же не в этом. А в том, что эта модель - она правильная; нужно - вот так.

Рисковать - и открывать в итоге новые имена - кайф. Отправлять в типографию очередной доп. тираж, и счет идет уже на десятки тысяч, а стартовый-то был скромные 2000, даст-бог-их-продадим, и таскать пачку за пачкой из подсобки на выставках, потому что разлетаются как горячие пирожки, а год назад еще этого автора никто не знал, - ну, кайф же! Угадал. Угадал.

И работать по старой схеме, "голова к голове", над текстом - кайф. Обсуждать, предлагать, спорить, не соглашаться, ругаться, править, править, снова править, придумывать вместе - чистый кайф!

...Я позавчера сдал в печать роман Дмитрия Захарова "Средняя Эдда". Роман довольно непростой с точки зрения сюжета: много линий и героев, несколько интриг, всё переплетено не хуже, чем у Оксимирона, много загадок и тумана - автор, когда писал, сознательно не раскрывал карты и жизнь читателю облегчать не собирался (его право). И вот мы сидим в выходной день уже третий час за кофе в "Кооперативе Черный", правим по мелочи - и заодно распутываем клубок сюжетный (а в паре мест - не сходятся узелки сюжетной интриги! Никак. Не проходит ток, нет контакта). Выходим покурить, продолжаем обсуждать, разматывать - и минут через 20 вдруг находим эту точку в схеме, где потерян контакт! И - айда раскручивать дальше: вместе придумываем, как, что, где нужно изменить, чтобы заработало, поехало... И после долгой переписки, к двум ночи, придумав и дописав необходимое, понимаем: всё путем, сложился пазл, движок романа завелся, едем.

...А вы говорите. Никто из нас - не Макс Перкинс; но лично мне всё нравится.

Елена Шубина, руководитель «Редакции Елены Шубиной» АСТ:

Я давно не мечтаю, а работаю. Ничего особенного в отношениях между автором и редактором, изображенных в фильме, нет. Надену шляпу и стану Перкинсом-Фертом. Мне ближе и интереснее Краевский.