Текст: Игорь Елков / РГ
До момента презентации не было утечек информации, слухов, шумихи. Так захотел сам автор. Состоит книга из нескольких десятков эссе: через человеческие судьбы раскрываются события, в которых мы еще недавно жили. Герои разные. Есть известные: Виктор Черномырдин, Борис Щербина, Эдуард Шеварднадзе. Есть фамилии, которые вам ни о чем не скажут: работяги-строители, летчики, шоферы, инженеры, заключенные. Иллюстраций всего три: это обложка и еще две картины. Название выбиралось из нескольких вариантов, остановились на "Про вчера" - его тоже придумал автор.
Представляющий редакторскую группу издательства АСТ Игорь Воеводин рассказал, что работа над книгой длилась около года: "В основном из-за того, что автором дописывались новые главы. А вот с нашей стороны редакторская правка потребовалась самая минимальная: книга написана ярко, грамотно, стилистически вкусно. Что же касается обложки, то она тоже авторская: Сергей Шойгу увлекается живописью и графикой, он автор сотен картин, в основном пейзажей".
Игорь также добавил, что первый тираж - 17 тыс. экземпляров - полностью отгружён в магазины и уже готовится дополнительный; стартового тиража при этом должно хватить на два-три месяца продаж. Никаких госзаказов на книгу, разумеется, не было и не планируется - только коммерческие продажи. Рекомендованная цена на книгу в бумажной версии 599 руб., электронная версия стоит 399 руб., а аудиоверсия - 450 руб.
К слову, аудиоверсию "Про вчера" озвучивал Сергей Гармаш.
Сам Сергей Леонидович признался, что его работе над книгой Сергея Шойгу, который по профессии инженер-строитель (часть глав "Про вчера" как раз посвящена грандиозным советским стройкам), помогало то, что срочную он служил в строительных войсках. Но вот что конкретно строил рядовой Гармаш на Байконуре и на других стратегических и режимных объектах - военный секрет. До сих пор. И это не шутка.
"Есть такой термин современный - "социальный лифт", - пишет в книге сам Сергей Шойгу. - У нас не было подобного "лифта", но у нас была социальная лестница, по которой мы шли шаг за шагом... Мне кажется, каждому поколению нужно пройти через то, что закалит их. Может, не столь жестоко, как закаляли нас, но вряд ли без этого получится у них стать теми, кого уважают и кто уважения достоин. Как уважают тех, кто прошел войну, построил Днепрогэс, БАМ, Транссиб, порт Находка, кто осваивал Сахалин, кто построил Норильский комбинат".
А еще судьба свела автора удивительной книги с удивительными людьми.
Вот с Геннадием Онищенко он решает, как спасать людей при вспышках холеры. А с великим музыкантом Мстиславом Ростроповичем обсуждает миротворческий концерт в зоне боевых действий.
Ростропович как-то ему сказал: "Я знаю, как можно остановить войну!" Войн шло много, ни одна не собиралась заканчиваться. А Мстислав Леопольдович настаивал: знаю! Как? Я поставлю оркестр на линию фронта, встану и сыграю то, что заставит их остановиться, сложить оружие!"
О какой войне шла речь? Представьте себе, о кровопролитии в Карабахе. Не о нынешнем. О предыдущем.
Очень хочется, чтобы эту книгу прочитали в Армении, Азербайджане и Карабахе.
И уже поэтому это книга не только "Про вчера". Она про сегодня. И даже про завтра. Кстати, скорее всего, у нее будет продолжение.
Сергей Шойгу. "Про вчера"
М. АСТ, 2020
НЕ ДОЕХАЛ
Сибирь, зима, стройка. За полгода до сдачи этого завода заседания штаба стройки проходили два раза в сутки — незадолго до полудня и в час ночи, после разнарядки второй смены, без выходных.
В помещении вдоль стены стояли стулья и лавки. На стенах висели сваренные из трубы регистры отопления. В центре длинный стол. За ним устраивается начальство, человек шестьдесят-семьдесят руководителей: генподрядчики, субподрядчики, заказчики, наладчики и, конечно, партийные, профсоюзные, комсомольские активы. Обычно начальники управления и главные инженеры сидели в углу, подальше от президиума, ведущего заседания штаба. Там можно было вздремнуть.
В то время «штабы» проводил Пётр Петрович Сельский — заместитель министра строительства предприятий тяжёлой индустрии СССР. И заседания называли «сельский час». Человек он был горячий, но профессиональный и справедливый. Не докапывался до подчинённых забавы ради. Кстати, по его ходатайству через пять лет после этого я за сдачу завода был награждён автомобилем ГАЗ 24-10. По сегодняшним меркам это… даже не знаю.
Итак, штаб, зима, около двух часов ночи. Тихо заходит, пригнувшись, главный инженер управления «Сибстальконструкция» Вася Доценко, в свитере, без полушубка, трясётся от холода, спрашивает у нас шёпотом:
— Выпить есть? Согреться. А не то сдохну.
Тогда у нас было модно делать и носить самодельные фляжки в виде блокнотов или книг — из нержавейки. Были мастера. Я тихо дал Васе фляжку, он так же тихо отпил больше половины, отмяк, согрелся и принялся рассказывать. Ехал на заседание штаба из города, это примерно двадцать пять километров. У главных инженеров были машины — «Москвичи». Называли их по-разному: «шиньон», «пирожок», где как. В багажнике у них обычно валялись электроды, струбцины и всякая мелочь, необходимая инженеру-водителю. Дорогу перемело, Вася сам за рулём, один. Застрял в сугробе, дождался вахтового «Урала» с кунгом (закрытый металлический кузов). А там внутри тепло, печка, бригада рабочих режется в домино или в карты. В общем, подцепили Васю, протащили через занос. А он сидит, из машины не выходит — греется. В кунге подумали, что Вася отцепил трос, сообщили водителю. Дверь кунга открылась, закрылась. Вася подумал, что трос отцепили вахтовики. И понеслось! Ночь, темно, метель. «Урал» притопил, «Москвич» болтается сзади на тросе, гудит, моргает. Кое-как разглядели. Вася догуделся, доморгался! Выскакивает из машины, подбегает к «Уралу», вытаскивает водилу, даёт ему пинка и орёт:
— Ты что, козёл, не видел, что тащил?! Завтра в контору, уволю без выходного пособия! А теперь пошёл на хер!
Водила сел и уехал… вместе с «Москвичом».
Полушубок остался в «Москвиче». Тьма. Вася побежал по дороге, не стоять же на ледяном ветру. Впереди неодолимые километры. И вот пока он дождался попутку, пока добрался — чуть не замёрз насмерть. В одном свитере.
Разбитый «Москвич» вахтовики оставили на площади перед диспетчерской. Увидели, что он болтается сзади, затормозили, и «Москвич» влетел под «Урал».
Эта история потом обросла домыслами и весёлыми подробностями. Но, несмотря на такие вот случаи, завод сдали. Хороший получился завод. Современный. Потом пришло новое время, новые люди, владельцы, у которых есть, наверное, свои истории, как они что-то строили, что-то создавали, модернизировали производство. И сегодня мало у кого уже есть сомнения, что это именно они, новые хозяева, построили, запустили, отладили. Как-то увидел передачу: директор этого завода даёт интервью. Представляется чуть ли не героем-первопроходцем. Да… Может быть, новым хозяевам стоит как-то поскромнее рассказывать о том, как они пахали по шестнадцать часов в сутки… по уже вспаханному. Пахари…
АНТИФРИЗ
Была довольно серьёзная ситуация, мы подошли с очень сжатыми сроками к завершению объекта. Объект значимый — Ачинск, установка каталитического риформинга, детали поймут только специалисты, одним словом — работа сложная.
Народу не хватало, нужны были хорошие монтажники, которые могли делать все эти газгольдеры, варить толстостенные трубы. Решили срочно выписать несколько бригад с других строек. Одна должна была приехать из Норильска, из Талнаха. Крепкие мужики, опытные, уже строившие и монтировавшие то, что нам нужно было построить и смонтировать.
Не скажу, что ждали мы их как спасителей, потому что уже сами были тёртые, привыкли доверять не рассказам о подвигах, а конкретике. Пижонов своих хватало. На каждой большой стройке были сибирские умельцы. Сварщики, которые могли «левой ногой сварить шов на потолке», а руками при этом либо курить, либо пить чай. Экскаваторщики, ковшом закрывающие спичечный коробок или разливающие бутылку по стопкам. То есть пижонили по праву.
А тем, кого мы ждали, как и принято в приличном строительно-монтажном сообществе, на предыдущем объекте устроили «отвальную». И всё бы ничего, если бы, как всегда, пили проверенный продукт — пищевой спирт с газировкой «Буратино» или на худой конец с «Крем-содой». Но тогда на Север начал поступать новый продукт — жидкость для заливки в радиаторы.
Чтобы каждую смену не мучиться — слил воду, ушёл, пришёл, разогрел эту воду, снова залил в радиатор, — технику старались вообще не глушить. А техники было много: бульдозеры, грейдеры, КрАЗы, МАЗы, ЗИЛы. Вот и жидкости было много, а раз она не замерзает — значит, на спирту. Значит, отметить «отвальную» можно, просто подставив кружку к сливному крану радиатора.
Конечно, всех предупреждали, что это яд, опасно, не вздумайте! Но кто же поверит, не попробовав, не проверив на себе! И проверили. Всей бригадой. И хорошо пошла!
На втором или третьем часу застолья бригадиру что-то заплохело. Он вышел из бытовки, с мучительным рыком изверг всё — и жареную картошку, и сало, и кильку в томате, и вечно зелёные помидоры. Добрёл до соседней бытовки, свернулся калачиком и, опустошённый, уснул.
Утром из двенадцати монтажников-спецов неостывшим был только он один. Один и приехал, с грустным для тех, кто знал эту историю, прозвищем Антифриз.
