Текст: Фёдор Косичкин
5 ноября по ряду окололитературных аккаунтов русского Фейсбука смерчиком пронесся книжный скандал, спровоцированный постом сотрудницы журнала «Искусство Кино» Зинаиды Пронченко. Скандал, к счастью, чужой и к самой г-же Пронченко отношения не имеющий, но сам по себе довольно пакостный. Речь идет о ряде горячих (во всех смыслах) новинок, украсивших полки французских книжных магазинов:
Позвольте вас отвлечь классной, типично французской историей, которую я прочитала в новом V[anity] F[air]. Короче есть такие Рафаэль и Жан-Поль Энтовены, папа с сыном, видные парижские интеллектуалы, писатели, философы, журналисты, известные помимо прочего тем, что оба встречались с Карлой Бруни. Папа начал, сын отбил, случился скандал на весь Рив Гош, потом Карла двинула развлекаться дальше, а Рафаэль и ЖП помирились и даже сочинили сообща книгу якобы про Марселя Пруста, а на самом деле про свои разбитые сердца - "Словарь для влюбленных". Но это было 20 лет назад, а нынешней осенью у Рафаэля вышел роман "Выигранное время", в котором он рассказал всю подноготную. Что мама его идиотка, папа ****к, друг папы и бывший тесть Бернар-Анри Леви - просто козлина, а дочь Бернара Жюстин Леви - сучка и слава богу, что они не родили совместных детей (в романе подробно описан ее аборт) и только Карла классная, потому что у нее попа, как орех, а грудь, как груша, а ваг... как устрица...
Роман вызвал дикий ажиотаж и стал лидером продаж. Одно плохо - все обиделись. Папа, у которого на той же полке "Новинки" лежит свой свежий порнографический роман "То, что нравилось Бланш", посвященный последней любовнице (папа - ходок). Папина любовница Бланш тоже обиделась - она думала она лучше всех целуется, а не Карла Бруни. Обиделся Николя Саркози, у которого на той же полке лежит новая книга "Время ураганов" - он думал, что он лучше всех целуется с Карлой Бруни, а выяснилось, что семья Энтовенов.
Если бы я сам был французским интеллектуалом с наследственной недвижимостью, который тоже ходит в La Coupole высасывать устриц и пить невзначай упомянутое белое бургундское Montrachet, я бы пустился здесь в рассуждения об очередной «смерти автора», проницаемости границ «фикшн» и «нон-фикшн» и торжестве гибридного жанра «автофикшн». Действительно, если не ввергают нас в состояние шока душераздирающие документальные повествования о собственной патологической беременности и пережитом в детстве насилии (и хорошо, что не ввергают), то отчего же должны смутить откровения о том, кто из медиаперсонажей как целуется?
Но поскольку я – не они, а простой русский книгочей, я сразу вспомнил, что читал это уже давным-давно. В романе Алексея Толстого «Эмигранты». Тоже признаться, довольно пакостном, но в другом роде. А в этом роде читаем:
Николай Хрисанфович остроумно рассказывал о театральной новинке - комедии Сашà Гитри, где отец, сын, жена и любовница играли ничем не прикрашенную, на самом деле этой весной случившуюся неурядицу в семье Гитри: Саша Гитри стал изменять жене (мадемуазель Претан), его отец (Люсьен Гитри) пожертвовал своими старческими силами, наставил Саша рога с его любовницей (мадемуазель Бланш) и вернул его к жене. Так это и написано в комедии - слово в слово. Первый акт - в столовой, второй и третий - в постели. Пресса разделилась: одни кричали, что это - натурализм, вечер французского искусства, другие – что это заря великой правды, с которой война сорвала последние блески лжи. Париж валом валит к Саша Гитри в театр.
Кажется, что это история из той же статьи в глянцевом журнале 2020 года. Но нет. Роман вышел в 1931 году, а описываемая в нем пьеса “Mon père avait raison” («Мой папаша был прав») была представлена почтеннейшей публике в 1919 году. Так что приходится признать: это не времена такие, это французы такие.
На этом можно было бы поставить точку – и в cтатье, и в истории. Ох уж эти французы!.. Если бы не одно «но». Осенью 2020 года Франция столкнулась с куда более серьёзным внутренним конфликтом, чем взаимные обиды любителей устриц под белое бургундское. «Морды бить французы не умеют», – язвительно пишет Зинаида Пронченко, основываясь, не исключено, на личных наблюдениях. Но зато, как мы все с прискорбием узнали, за некоторыми жителями Франции не ржавеет отрезать головы другим жителям Франции. Настоящие потрясения обычно порождают настоящие произведения. Так что остаётся пожелать от всего сердца: французам – преодолеть свой внутренний кризис, наложившийся на пандемию, а нам всем – почитать об этом настоящую литературу. Без чужих устриц.
