Странный год. Уроки. Часть 2

В 2020 году вошла в Короткий список «Ясной Поляны» и «Большой книги», выпустила новый роман «Адвент» и родила дочку

Главный урок этих лет (не одного 2020 года, а скорее десятилетия или даже больше) для меня не связан напрямую именно с пандемией и уж точно не связан с ограничениями, которых я на себе не почувствовала. А связан он со всеми сразу масштабными угрозами человечеству, над которыми я и до пандемии постоянно размышляла, и сейчас не перестаю. Пожалуй, вирус из них (пока) не главная (если серьёзно мутирует и повысит патогенность, может и выйти на первый план). В 2015 году я полагала, что главная угроза - политическая нестабильность на международном уровне, климат и техногенные катастрофы. Сейчас склоняюсь к тому, что это климат и антибиотикорезистентность. Так вот, главных уроков для меня в связи с этим два.

Во-первых, я права - не то чтобы приятно оказаться правой, лучше бы выяснилось, что всё это бред и я преувеличиваю. Десять лет назад, когда я заговаривала об этих опасностях, люди улыбались, это были маргинальные темы; сейчас они вошли в актуальную повестку. С одной стороны, показатель серьезности ситуации, с другой - дает некоторую надежду на то, что начнем шевелиться и что-то делать.

Во-вторых, и это главное! - мы все равно должны делать свое дело. Даже если у человечества нет надежды на длинное будущее, это не значит, что мы зря пишем книги и рожаем детей. Вполне возможно, что именно наши дети, если успеют, смогут изменить ситуацию. Но даже если и нет, мы должны продолжать делать что должно, не впадая в уныние. Какие средства вы изберете для этого, будет ли у вас вера или что-то другое - дело каждого. Будем поддерживать друг друга по мере возможности.

Александр Иличевский

Победитель «Большой книги» – 2020

2020-й – это, конечно, бедствие, которое, кстати, еще не минуло. Уж не знаю, какой это по счету звоночек человечеству - относительно того, что оно должно быть осмотрительней. Как у нас говорили в детстве: широко шагаешь - штаны порвешь. Иными словами, тише едешь - дальше будешь. Очень бы хотелось остановить пандемию с помощью вакцины, чтобы поскорей вернулась возможность путешествовать, чтобы я, наконец, мог свободно поехать в Калифорнию к родителям, до которых все никак не доберусь. 2020 год прошел под знаком разлуки и полного анахронизма, этот год отбросил человечество далеко назад в его уверенной поступи к светлому будущему. Желаю нам всем не просто наверстать темп, но сделать это умно, осторожно и изобретательно.

Денис Епифанцев

В 2020 году выпустил дебютный роман «Участники»

Нет.

Никаких новых возможностей в связи с ограничениями не открылось. Оказалось, что ограничения – это ограничения, а возможности – это возможности, и никакой диалектики тут нет и быть не может.

Участвуя в забеге, ты все время думаешь, что вот было бы у меня больше времени, не вот эти бесконечные мелочи, которые отвлекают, раздражают и сбивают настрой, а спокойного времени для себя наедине с собой, то, конечно, я бы больше читал, писал, слушал серьезную музыку, требующую внимания; работал над собой, становился лучше.

Ну вот сорвали стоп-кран, заперли в купе, и ты, как просил, получил уйму этого свободного времени и даже на пейзаж за окном не отвлечешься – потому, что стоим на месте. И выяснилось две вещи: ты все время участвовал в забеге не потому, что это какое-то веление извне, Бог посылает тебе испытания, которые ты можешь выдержать, а ты сам это делал, по своему желанию. Потому что тебе, оказывается, довольно невыносимо быть с самим собой наедине. Честно смотреть на самого себя – трудно, а пока бежишь, может быть, мелькнешь в пыльной витрине на секунду, заметишь краем глаза кривое отражение в крыле автомобиля и вроде ничего, ничего. А во-вторых, быть продуктивным, таким, как ты сам думаешь ты мог бы быть, если бы не вот это, вот это и еще вот то, на самом деле, не получается.

Оказалось, что вот этот бег и есть твоя продуктивность. Она, может быть, бестолковая, иногда это бег на месте, чтобы просто не замерзнуть, при этом чаще всего ты просто бессмысленно обогреваешь космос, и это, наверно, ужасно с точки зрения нарратива – герой который ничему не научился, ничего не преодолел, ничего не достиг, никакой морали, вывода, урока, ты не герой истории, автор которой точно знает, что будет в конце.

Бессмысленный бег безголовой курицы – это все, что я могу.

Жизнь, как оказалось, – это не роман или анекдот (тоже ведь вариант), не нарратив. Оказалось, что бессмысленно «обогревать космос», возможно, и есть то, ради чего ты живешь. Поэтому сейчас главный вопрос такой: это грустный вывод или, напротив, утешительный?

Сергей Самсонов

В 2020 году выпустил роман «Высокая кровь»

В последнее — пандемийное — время мне часто вспоминаются две стихотворные строчки: «И небом невозбранно дышит...» и «Тут хозяева не мы». Это и вправду совершенно новое и, в общем, удивительное ощущение — что дышать здешним воздухом «невозбранно» ты уже не можешь, что уже самим фактом дыхания ты, как и все вокруг, участвуешь вот в этой лотерее, последствия которой для кого угодно могут оказаться довольно неприятными. Человек становится несвободен прежде всего в своих «планах на будущее» — вплоть до неуверенности, что завтра проснется в той же постели, в которой сегодня заснул. Мы, в общем-то, привыкли над реальностью господствовать и даже будто бы поверили, что в скором времени освободимся от совсем уже природных обстоятельств, от неизбежности старения, ограничений пола и так далее. И вот планетарно-вечные вирусы, которые старше человека на миллионы лет, показали ему, что он здесь не хозяин, а их хлеб, кормилец и дом.

Пандемия, я полагаю, не столько создала для человека «новую реальность», сколько возвратила нас в реальность как таковую, промыла нам глаза на истинное положение вещей, хотя она и несравнима по жестокости ни с черной оспой, ни с испанским гриппом, а ресурсы Минздрава МО несоизмеримы с ресурсами какой-нибудь Священной Римской империи. Никто не впал в суеверный ужас и уж тем паче не вошел в страх божий, но многие и вправду начали побаиваться — за себя, за родных, за друзей. Принюхиваться к мандаринам и чашке кофе по утрам.

Испытывать страх все время человек не может физически. Если все время опасаться, то когда же жить? Все время ждать, когда тебя отпустят на свободу, — это и есть и несвобода, и нежизнь. И в этом смысле то, что маленькие дети будто бы не входят в «группу риска», глубоко закономерно: их все равно не испугать — их доверие жизни пока абсолютно. А главная возможность, которая открылась перед взрослыми в связи с ограничениями, — это повод подумать, на что ты тратишь свое время, чего стоят твои слова, уж если говорить о литераторском сословии. Стоят ли они того, чтобы давать тебе под них еще один глоток воздуха? Я лично прохожу этот тест так: слова, быть может, и не стоят, а жизнь точно стоит. Она ведь «потаенно» да и явно хороша.

Как там у Федора Михайловича. «Как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Как можно говорить с человеком и...» А вот дальше забыл. По-моему, там дальше что-то про любовь.

Владислав Отрошенко

Ограничения дают новые возможности власти, в том числе четвертой. Проделайте эксперимент. Откройте – вот прямо сейчас – комментарии под любой информацией о COVID-19 в новостных лентах главных поисковых систем и увидите. Тысячи людей говорят, да что там, уже кричат об информационном терроре СМИ, который вгоняет народ в депрессию, что, в свою очередь, катастрофически снижает иммунитет и делает граждан беззащитными перед курсирующей новой инфекцией. Я уже писал о том, что пандемия сделала остро ощутимым фундаментальное явление эпохи. А именно: полное обесценивание и тотальное взаимозачётное обнуление любой информации, транслируемой любыми источниками. Можно посмотреть на этот счет мой пост в фейсбуке. Речь шла о радикальных взаимоисключениях, содержащихся в одновременных информационных единицах. И о том, что остро этот феномен стал ощущаться потому, что больной на всю голову информационный поток начал напрямую и глобально касаться человеческой жизни и здоровья. Сегодня, подводя итог пандемийному двадцатому году, следует добавить как раз вот это. О возможностях. Человечеству будет очень трудно отыграть назад у власти и у провластных массмедиа эти дивные новые возможности ограничения и воздействия. Назад такие выигрыши не отдаются. Во всяком случае, полностью. И это, вероятно, будет главным уроком.

Булат Ханов

В 2020 году выпустил роман «Развлечения для птиц с подрезанными крыльями»

Еще Кьеркегор заметил, что «принцип ограничения — единственный спасительный принцип на планете». Я бы вообще дополнял этой цитатой призывы носить маски, расклеенные в транспорте и магазинах.

Если без шуток, то вынужденный поиск новых форм самовыражения и самоопределения, кажется, так и не привнес в публичное поле ничего нового. Тональность риторики не изменилась, разве что любая дискуссия теперь проходит с поправкой на известный вирус. Капитализм и ковид, защита окружающей среды и ковид, российский кинематограф и ковид, феминизм и ковид, актуальная литература и ковид — предпосланность второй переменной делает любую полемику еще менее обязательной и осмысленной. Если раньше любой спор так или иначе грозил быть сведенным к фашизму, то теперь на роль означающего, превращающего содержательный разговор в страстный беспредметный треп, посягает коронавирус. Ввиду этого я все реже ввязываюсь в бесперспективные обсуждения.

Это, кстати, не повлияло на твердость моих убеждений. Напротив, из широких левых они за прошедший год стали коммунистическими: ни анархический бунт, ни тем более леволиберальные инициативы, видимо, не в силах — даже в кризисных условиях — организовать класс наемных рабочих для защиты своих интересов. Сейчас не время загадывать наперед, но, вероятно, в ближайшие один-два года нас всех ждет что-то более увлекательное, чем бум онлайн-лекций и сетевых проектов.

Александр Чанцев

В 2020 году стал лауреатом премии Андрея Белого в категории «Литературные проекты и критика» за книгу «Ижицы на сюртуке из снов»

Спасибо за хороший вопрос, как говорят спикеры!

Можно сказать, что да, за этот год получилось сделать многое. Какие-то давно и постоянно откладывавшиеся домашние дела, на которые при обычном офисном режиме с 9 до 18+ просто не хватало сил и времени. Если обратиться к цифрам, сделать презентацию, то – около 70 текстов написал, 180 книг прочел, книгу в 720 страниц издал.

Если же говорить о более эфемерном, но ценном, то – в нервах тех же потерял, год был в очень большой минус. И это не упоминая очевидное – ушедших людей, страх выйти, закрытые страны, сведшееся к zoom (у «Аквариума» был альбом «Zoom Zoom Zoom» – а мы сейчас, как в той игре, в состоянии «Doom Doom Doom») международное сотрудничество-общение.

Сейчас так наивно вспоминаются всяческие научпоп-социологические опросы вроде «как вы относитесь к полиэтиленовым упаковкам». Сейчас, когда поменялся весь мир, и нет даже возможности это толком осмыслить.

Из плюсов опять же – оказалось, на этой репетиции пенсии, что очень легко и комфортно быть хикикомори. Еду за полчаса после заказа привезут, куда-то выбираешься – только на такси, а корпорации пришли к неожиданному озарению, что офисы-то и не нужны. Я читал интервью главы одного из крупнейших наших банков – он с самоудивлением осознал, что более 70 процентов его работников могут успешно существовать «на дистанте». Очевидная возможность – люди в портящих экологию машинах могут не томиться в пробках, а расположиться с компьютером в своих городах, на природе даже… Покамест же молодые офисные люди, несколько оторопело поглядывая окрест, как на декорации очередной «Матрицы», гуляют с бабушками и прочими категориями граждан в парках в буднее время.

С другой стороны – а тут вообще множество сторон, и одни перетекают в другие, как в бутылке Клейна, – в ажитации не только социологи, но и сам Фуко бы со своей идеей биоконтроля, до которой мы дожили. Прививки делают «приоритетным категориям граждан». Любого гражданина оказалось элементарно легко «закрыть» - отслеживая его перемещения по банковской карточке, мобильному телефону и камерам на подъездах. Понятно, что делается это во благо. Как и большинство, увы, величайших преступлений человечества совершалось под благими лозунгами.

Все это очень тревожно и непонятно. Как в том китайском проклятии-предостережении – да не приведётся тебе жить во времена перемен. Перемены в 2020 году ускорились так, что со штрафами за превышение скорости не угнаться.

Вернуть контроль за меняющимся миром человечеству рано или поздно удастся. А вот вынести уроки, увидеть новые возможности и, главное, перестроить мышление и образ жизни – тут шансов пока видится меньше. К сожалению, у инерции мышления длинный тормозной путь.

Надежда Беленькая

В 2020 году выпустила московскую фэнтези «Девочки-колдуньи»

Не знаю насчет новых возможностей. Я вижу, как усох и сморщился привычный и любимый мною мир. Как раздающийся из каждого утюга призыв к самоизоляции (разумеется, справедливый) плотно въедается в мозг людей, разобщая и без того хрупкую общность. Надеюсь, со временем – возможно, после вакцинации – все это вернется к прежнему. Очень жаль детей и подростков, на которых пришелся весь этот дистант и изоляция. Опять же понимаю умом, что все разумно и неизбежно. Но вынужденная оседлость и учеба через зум плохо на них сказывается. Особенно на тех, кто поступил в этом году и хочет жить полноценной студенческой и школьной жизнью.

Шамиль Идиатуллин

В 2020 году стал призером «Большой книги» с социальным романом «Бывшая Ленина» и выпустил фэнтезийный апокалиптический роман «Последнее время»

2020 год стал годом жертв, с которыми так не хочется мириться, что их не принято замечать. И он стал годом тотального разделения.

Человечество принялось увлеченно делиться. На старых и молодых. На санитаров и скептиков. На осторожных и бескомпромиссных. На тех, кто хочет всех спасти, и тех, кто не хочет, чтобы его спасали так грубо и глупо. На тех, кто видит в пандемии беду, и на тех, кто видит в ней богатые возможности. И тут же — на проверяющих и проверяемых, на черных и остальных, на сочувствующих и утомленных.

И впервые государства, много государств, почти все, продекларировали, что жизни важнее. Любые жизни важнее всего остального: экономики, выборов, парадов, национального величия. Зачастую эта декларация была вынужденной, неискренней и пустословной. Зачастую заставляла вспомнить целую кучу знаменитых сюжетов и персонажей, от сказочного мальчика, не вовремя кричавшего «Волки!», до гуляки из анекдота, который пытается угостить весь бар за счет не подозревающего об этом незнакомца. И все активней в реальность продираются Страж-птица из рассказа Роберта Шекли и Механический Пес из романа Рэя Брэдбери, готовые следить и карать нарушителей нормы.

1984 год в очередной раз оказался гораздо ближе к нам, чем 1913-й.

В общем, спасибо за попытку.

Фрагмент эссе «Выгнать козла» (Знамя, № 12/2020)