Хотите отправиться в трехдневное путешествие в Петербург Достоевского? У вас есть шанс! ГодЛитературы.РФ запустил конкурс короткого остросюжетного рассказа «Детектив Достоевский» с фантастическими призами. Прислать свой рассказ вы можете до 10 октября. Подробности – по ссылке.
Текст: Сергей Лёвин
Травматологическое отделение анапской городской больницы.
Июль
– Так-так-так… Перелома, к счастью, нет, но в лучевой кости трещина, – разглядывая рентгеновский снимок, произнёс пожилой врач. – Лангетку наложим. Хорошо, без осколков обошлось. А вообще, милочка, вам крайне повезло. Такая железяка и череп запросто раскроит. Попади она прямиком в голову, вы бы не в нашей приёмной сейчас были, а в морге.
– Как же так?! Как же так?! Кто же делает такое?! – рыдала Раиса. Ей было поровну больно и обидно. И ещё страшно до дрожи – на волоске от гибели побывала.
– Это мы узнаем вряд ли, – развёл руками травматолог. – Вы у нас, как это ни прискорбно, с такой бедой не первая и, боюсь, не последняя.
– Как не последняя? – всхлипнула женщина.
– В этом сезоне уже второй случай на моей смене. В июне мужчина приехал отдыхать из Саратова. Или Костромы. Неважно. Загорал под скалой в районе маяка. Сверху бутылка прилетела. Коленная чашечка вдребезги! Эмчеэсники бедолагу на лодке эвакуировали – сам бы по лестнице не поднялся, пришлось морем доставлять. Мы тут, что могли, конечно, сделали, но остался турист на всю жизнь инвалидом. Такие дела. А в прошлом году три смертельных случая – по одному на каждый летний месяц. И все типичные: то камень, то бутылка, то железяка какая-нибудь, как у вас. Представляете?
Раиса представляла…
Пляж на высоком берегу Анапы.
Часом ранее
– Рая, Рай! – услышала она вопль мужа, за долю секунды успела перевести взгляд с его искажённого испугом лица вверх и увидела, что точно на неё с бешеной скоростью летит вытянутый чёрный предмет. Инстинктивно прикрыла голову.
По-хорошему надо было отскочить. Но это только в кинокомиксах бравые герои с лёгкостью и даже изяществом от пуль уворачиваются. А в жизни при виде опасности ты либо пеньком застываешь, либо вот так рукой заслоняешься.
Полметровый кусок арматуры отрикошетил от предплечья, распоров кожу и мышечные волокна до кости, саданул по крупному камню, расслоив сланец надвое, и отскочил на пару метров влево, громыхая и позвякивая при соприкосновении с галькой. Раису он ударил по касательной, вскользь и далеко не в полную мощь, набранную при падении с тридцати метров.
Плоть ошпарило, брызнули слёзы, Рая закричала. Растерянный муж беспомощно озирался.
А в двух шагах от смертоносной железяки в поставленной на камни люльке-переноске мирно спал их трёхмесячный сын…
Набережная Анапы. Ресторан «Ковчег».
Одним годом, тремя месяцами и шестью днями ранее.
– Знаешь, я тут недавно депрессовал и от скуки, с хандрой перемешанной, придумал идеальное убийство, – после очередного глотка каберне раскрасневшийся, но пока сохраняющий более-менее трезвый рассудок Фёдор внимательно посмотрел на друга, оценивая, как тот отреагирует на заявление.
– Федя, ты бредишь. Ничего идеального в принципе не бывает! Тем более убийства! Ты же будущий юрист, как и я, – Александр был пьянее – алкоголь крайне шустро снижал уровень его здравомыслия до нулевых, а в особых случаях и минусовых показателей. После бутылки сухого на двоих – двоих! сухого! – студент переставал себя контролировать. Однако до Рубикона оставалась треть сосуда, и осоловевшие глаза ещё сохраняли следы разума.
Друзья считались крепкими середнячками на курсе, львиную долю которого составляли изнеженные отпрыски курортного бомонда. Родителям ничего не стоило выложить круглую сумму, лишь бы возлюбленное чадо получило корочку юриста. А какое будет качество образования, их волновало не особо – куда-нибудь в тёплое место на работу да пристроят.
– Не, Федь, ну ты же гонишь! – произнёс Саша с вызовом, начиная бычиться. Эту стадию в поведении приятеля Фёдор недолюбливал, потому, не ожидая, пока тот вспыхнет, пояснил:
– А ты не горячись, я всё объясню. Смотри, у каждого преступления есть мотив. Есть жертва, от которой к убийце обязательно тянутся те или иные ниточки. Опытный следак что делает? Он носом землю роет, пока зацепку не отыщет и не возьмёт объект в оборот – да так, что того из подозреваемых быстренько в обвиняемого переквалифицируют, а потом на скамью подсудимых посадят. Остальное – дело техники.
– И? – неубедительно изобразил скуку Александр. – Дальше что?
– А то, друг ты мой скептический, что у идеального убийства любые ниточки отсутствуют.
– Это невозможно, – Саша откинулся на спинку кресла, зацепился взглядом за пустой бокал и кивнул официанту, чтобы тот поторапливался.
– Ошибаешься, и я это докажу…
Теория идеального убийства, изложенная Фёдором
Представь себе такую сцену: идёшь ты днём – нет, лучше вечером по набережной на высоком берегу. Не в центре курортной зоны, нет – подальше от всей этой суеты. И несёшь в пакете из «Магнита» или пляжной сумочке банальной, с парусником и пальмами, орудие преступления. Или не преступления – это уж как рок распорядится. Бутылка там из-под «шампани», железяка ржавая или кирпича кусок – всё равно. В одно прекрасное мгновение променада ты останавливаешься возле парапета, где камер вокруг нет, и задумчиво, с чувством полного погружения в созерцание морских красот, любуешься пейзажем и незаметно следишь за людским бурлением вокруг.
Как только убеждаешься, что никто на тебя не смотрит, а здесь ты никому так и так на фиг не нужен, все только отдыхом и заняты, вынимаешь своё копьё судьбы и бросаешь с обрыва. Без резких движений, без эмоций. Мимоходом, не привлекая внимания. И преспокойно идёшь дальше. Никаких заглядываний вниз. Никакого интереса, если крик. Просто продолжаешь прогулку. А потом проверяешь криминальные посты в «телеге». Есть подходящий трупак – значит, идея сработала. Идеальное убийство, брат! Но тебе за него ничего не будет. Потому что ты в деле фигурировать не будешь. Ни один следак не докопается. Ни-ког-да.
– Но человек же погибнет…
– А я тебя и не прошу наглядно проверять. Это теория, не более…
Набережная.
Июнь того же года
– Интересно, на кого бог пошлёт. Или здесь уместнее будет – чёрт?
– Вероятность, что ни на кого, всё равно больше. Ты дикий пляж по плотности отдыхаек с центральным или Малой бухтой не сравнивай. Там захочешь промазать – не получится. А здесь шансы невелики. Можно сказать, минимальны.
– Но человек же, если попадём, погибнет…
– Заладил ты с нытьём, Сань! Нудишь и нудишь – сил нет причитания эти слушать! Мы с тобой естествоиспытатели. А эксперименты во все времена, куда ни копни, требовали жертв. К тому же ты на двести процентов человека этого не знаешь. Может, он маньяк, сорок семь семей прирезал? И тогда мы – вершители правосудия, исполнители воли господней, проводники гнева его.
– Хорош гнать, Федь! Гнева проводник нашёлся! Не надо меня убеждать, особенно такими фразами. Согласен я. Только, это, давай ты кидать будешь?
– Не вопрос. Но я уверяю: через месяц не удержишься – сам захочешь. Это ведь игра, Сань! И правила в ней устанавливаем мы! Плевать на предрассудки! Только ты, рок, набережная и идеальное преступление.
Высокий берег.
Спустя 10 месяцев после событий в травматологии
В сложенном из булыжников очаге весело потрескивали дрова. Кастрюлька с замаринованной в белом вине свининой радовала глаз. В набегающих волнах охлаждались две полуторалитровые баклажки с пивом. Саня резал огурцы дольками, посыпал солью, выдавливал из тюбика белый чесночный соус. Федя наблюдал за огнём, ожидая, когда тот устанет выбрасывать в воздух оранжевые язычки и останется лишь жар в тлеющих углях.
Конец апреля – прекрасная пора, когда на курорт ещё не хлынули первые потоки жадных до шумно-активного отдыха туристов, и можно спокойно жарить шашлык и хлестать пивасик, не вызывая интереса у редких проходящих мимо семей с детишками и влюблённых подростков, трогательно держащих друг друга за руки.
– Ты знаешь, а я рад, что мы завязали, – Саня закончил возню с овощами, присел рядом с приятелем и впервые за долгое время заговорил на тему, в которой давно хотел поставить точку. – Сам-то что думаешь?
Фёдор отвёл взгляд от костра.
– Может, ты и прав, Сань. Продолжать всё равно что из элиты в мейнстрим перейти, опопсеть. А так мы в высшей лиге остались, единственные и неповторимые, – он отхлебнул прохладного пива, хрустнул огурчиком. – И эта баба ещё…
– Да не баба, хотя и она… Ребёнок, ребёнок рядом! – не удержался Саша. – Мы же его убить могли!
– Не мы, друг мой, – меланхолично проронил Фёдор. – Рок, ананке, провидение, перст судьбы, выбор бесстрастных богов, генератор случайных чисел и координат. Мы лишь посредники, а не…
– А ты знаешь, сколько раз я после того случая в ментовку хотел на коленях приползти, чтобы меня сначала за все наши дела измудохали как следует, а потом судили по всей строгости?!
– Да хватит уже, замучил со своим покаянием, – зевнул костровой. – Скорбец хренов. Завязали так завяз… О чёрт!
Саня рухнул лицом в огонь. Тело за секунду обмякло тяжёлым мешком.
– Эй! Эй! Ты что?! – ошарашенный Фёдор завертел руками, будто пытаясь отыскать в воздухе невидимую точку опоры, и увидел, что из затылка Сани, где воспрявшее от сна в предвкушении свежей добычи пламя бойко заструилось по русым волосам, торчит кусок ржавой арматурины.
А потом он услышал свист и поднял глаза. К нему стремительно приближалась тень. Бутылка это была из-под «шампани», железяка ржавая или кирпича кусок, опознать он не успел. Лишь с досадой подумал: «Всё-таки мы стали мейнстримом. Похоже, у нас появились последователи»…
