Текст: Андрей Цунский
«У Ариосто был дар легко переходить от описания ужасных картин к картинам самым сладострастным, а от них — к высоконравственным наставлениям. Но что в нем еще поразительней, это умение пробудить живой интерес к своим героям и героиням, хотя тех и невероятное множество. В его поэме почти столько же трогательных событий, сколько гротескных приключений, и читатель до того свыкается с этим пестрым чередованием, что переходит от одних к другим без всякого удивления». Вольтер
- Вы спросите, кто рыцарь сей,
- Горючими ручьями
- Точившій слезы изъ очей
- Надъ свѣтлыми струями?
- (Точное изложение фрагмента из поэмы Лодовико Ариосто
- «Неистовый Орландо» в переводе Семена Раича).
На столе посреди комнаты – тарелки, рюмки, чашки, вилки, шпроты, сыр, нарезанный лимон, пирог, салат и торт. Звучит археологической свежести проигрыватель «Мелодия», пластинка - «Лютневая музыка XVI–XVII веков» (1970 г., фирма «Мелодия», СССР). Впрочем, знатоки утверждают, что музыку на пластинке (кроме «Greensleeves») сочинил исполнитель – лютнист и гитарист Владимир Федорович Вавилов, что отнюдь не делает пластинку хуже, да не сотрётся в веках память об этом прекрасном музыканте. Кстати, два календарных века уже не стирается).
В комнате – трое. Отец, Сын и в гостях – я, совершенно не претендуя на роль святого духа. Хозяйка пока не пришла, и Отец выпивает еще коньячку, всасывает кружочек лимона. Я знаю, что он ненавидит лимоны. Ну вот - у него аж лицо перекосило на сторону, слезы в глазах, но – так его научили, так он и делает. Мучается. Сын – не мучается, он пьет чай и есть торт за обе щеки. Отец восклицает:
- Только не говори мне слова «Гребенщиков» [у кого есть пластинка «Лютневая музыка» и кто знает творчество БГ, уже догадался, что звучит трек «Канцона и Танец. Франческо да Милано (1407–1543)»]. Эта музыка постарше будет!
Он не знает о мнении знатоков, а если бы узнал, досталось бы им!
- Эта музыка… Она ведь не этими написана! Не хипстерами, или как они там называются! Не готами какими-нибудь. Куда мы вообще катимся, а? Мужики ведь растут, а по кладбищам шляются, глаза накрашены… Орган с магнитофона слушают. Мы в такие игры не играли. Мы рыцарями были! Ричардами Львиное Сердце! А ты кем станешь, «готиком»? В глаза смотри!
Так. Повело кота на Начинается. Сегодня отправной темой конфликта отцов и детей, похоже, станут рыцарские традиции славных престарелых поколений...
- Орландъ съ Рональдомъ, идя въ бой
- Противъ сыновъ (проклятье),
- Поссорились между собой…
(Вольное изложение фрагмента из поэмы Людовико Ариосто «Неистовый Орландо» в переводе Семена Раича. Далее – фрагменты даны без малейшей вольности. Хотите узнать, в чем заключается вольность – ищите текст!)
Отец закатывает глаза и как партию солиста хора мальчиков из церковного гимне произносит:
- У тебя вот в детстве доспехи были? Ну, делали во дворе?
- ?! (Я делаю возмущенное лицо, означающее «Конечно были, и получше чем у тебя, ты меня вообще за кого держишь, трюфель бабушкин?)
- Трещатъ чеканные щиты
- Отъ скачущихъ ударовъ,
- И стонутъ долы, высоты
- И ребра крутояровъ;
- И груди крѣпкія бойцовъ
- Едвалибъ устояли,
- Когда бъ не - диво тѣхъ вѣковъ -
- Не латы ихъ спасали.
Кстати, а делали вы рыцарские доспехи? Меч – из рейки, щит из фанерной крышки посылочного ящика (теперь таких нет), шлем из старой кастрюли, картонную кирасу, наручи, поножи, кинжалы из веток? Ну, лет в десять?
- Да что он там делал? Ему все доспехи на готово в цифре на клавиатуре нарисовали! Мама закинула денег на счет в «Стиме», и скачивает из «клуба творчества», да? Или с «Нексуса»? Скайримщик. Или ведьмачник. Какие «скимитары»! В русской традиции это «ятаган»!
- А вот и неправильно, скимитар – европейское классическое название! Как моргенштерн!
- Еще учить меня будешь! Ты сам-то давно узнал, что Моргенштерн - это не ваш рэпер, как папуас исколотый, а оружие ударного действия?
- Не слушаю я Моргенштерна…
- А русское название «булава» тебя чем не устраивает?! Гарри Поттер с философским кирпичом! Да что вы знаете?! Вот что такое мизерикордия, вы знаете?
- Кинжал… вроде стилета …
- Сам ты штиблет! А почему «мизерикордия» знаешь? «Милосердие» - вот что такое мизерикордия по-латыни, а почему? Откуда вам! Чем были вооружены самые сильные и высокие рыцари, а?!
- Двуручником…
- «Двуручником». Ты русский язык знаешь? Откуда тебе! Это в политике у нас полно двурушников, а я про меч! Про «клеймор», про фламберг! Что такое «фламберг»? А, не знаешь?! Рыцарь компьютерный! А еще про нас говорите «шнурки в стакане»!
- Так давно не говорят…
- А ты куда лезешь, Цунский? Знаток, что ли? Ты-то что в рыцарстве понимаешь? Ты хоть «Песнь о неистовом Роланде читал»?
- Да,- говорю, - сразу после Толстоевского. Медиевист нашелся.
- Кто? я! сказалъ хвастунъ Феррагь....
- Не сто разъ и не двѣстѣ
- Орландъ бывалъ въ моихъ рукахъ,
- И не въ одномъ бы мѣстѣ
- Я снялъ съ него не только шлемъ,
- Но всѣ доспѣхи боя....
- Тогда я занятъ былъ не тѣмъ,
- И презиралъ героя.
- Тогда не тѣмъ я занятъ былъ;
- Теперь другое время,
- И я бы, испытавъ съ нимъ силъ,
- Сорвалъ его со стремя.
Папаша моего юмора не оценил. Да и не мог. Вы вскоре поймете, почему. Обычному читателю не знать, в чем его ошибка, вполне естественно, но вот для него – филолога - в общем, стыдно. Кстати, тогда мне вспомнился эпизод двадцатитрехлетней давности. Когда этот суровый отец примчался прямо из «Тоскливого огорода» (с «поганища», или же с «Эгладора» - тусовки «толкиенистов» в Нескучном саду) счастливый, довольный, и выпросил у меня ключ от квартиры на время праздников.
Результат моей доброты – Старший Сын – сейчас побежал встречать маму с работы.
А папаша «маньячил там по эльфочкам», точнее – дул пиво и велеречиво нес чушь, изображая «язык сильмариллиона», чтобы «пикапить ушастеньких» - «герлиц, косящих под эльфу». Но это – уж слишком далекое отклонение от темы. Хотя там бывало смешно. Помню, на «Октябрьской» встретил спешащего туда рыцаря в латном облачении со щитом из дверцы от холодильника… Кому понадобилось разгонять «Эгладор» силами милиции? Запретить всегда проще. Как и детей неучами обзывать.
- Тебѣ прекрасный подвигъ сей
- Приноситъ чести болѣ,
- Чѣмъ твой торжественный трофей
- На кроволитномъ полѣ,
Ровно пятьсот сорок пять лет назад, 8 сентября 1474 года, в Ферраре, в крепости Реджио у коменданта этой самой крепости родился сын Лодовико (Людовик, Лудовико – в общем, поупражняйтесь с транскрипцией). Юные годы – ну просто трафаретная биография эпохи Возрождения, «ренессансный шаблон»: папа мечтал выучить сына на юриста, а получился поэт. Это до сих пор бывает.
Но Лодовико не терялся и знал, что может принести человеку поэтический дар. В 1503 году, девятнадцати лет, он пишет стихотворение «Carmen Epithalamium», по сути – восторженное поздравление наследнику герцога Феррары, будущему герцогу Альфонсу I к свадьбе с Лукрецией Борджиа. А в это время очень многие считали, что поздравлять герцога уж точно не с чем. Невеста уже побывала замужем за Джованни Сфорца, племянником Лодовико Сфорца (герцога Миланского, или Мавра, прославленного и прославившего Леонардо да Винчи), но, по ее утверждению, осталась девственницей из за неспособности мужа изменить это обстоятельство, но состояла в связи не то с собственным отцом Родриго Борджиа (папой Римским Александром VI), не то с его камерленго Пьеротто Калдьероном.
Это точно неизвестно, как и не установлено, действительно ли Папа Александр VI гонялся по всему Ватикану за Кальдероном с мечом и чуть не зарубил (совсем зарубил) – или это домыслы праздной толпы. Сохранилось лишь донесение посла Феррары при Ватикане, что племянник Мавра заявил, будто «папа отобрал у него Лукрецию, чтобы самому ей воспользоваться. В завершение он высказал всё, что думает о Его Святейшестве». Однако… не торопитесь.
В общем, в то время (и только ли в то) многие власть имущие не стесняли себя условностями.
Но, посочувствовав герцогу Альфонсу I, вернемся к Лодовико Ариосто. Стихи понравились, и брат герцога, кардинал Ипполит Д’Эсте взял его к себе на службу, чтобы тот устраивал придворные праздники – а если учесть, что при дворе вышеупомянутого «Мавра» Сфорца тем же самым занимался также упомянутый выше Леонардо – дело это было совсем не легкое. Вот тогда-то и начал Ариосто писать эпическую поэму Orlando Furioso - «Неистовый Роланд». (А вот тут – не путайте с «Песнью о Роланде»). Именно она и стала для многих источником представлений о рыцарском поведении, рыцарском духе, рыцарстве в самом широком понимании. И вот это весьма смешно. Почему? Потому что поэма – весьма насмешливая. Однако, если вернуться к исторической реальности…
- Какъ олово предъ серебромъ,
- Какъ мѣдь предъ чистымъ златомъ
- Какъ разцвѣчённое огнёмъ
- Стекло передъ агатомъ,
- Какъ макъ снотворный полевой
- Предъ розой благовонной,
- Какъ передъ блѣдною ветлой
- Священный лавръ зелёной:
- Такъ предъ Лукреціей младой
- Всѣ женщины на свѣтѣ;
- Она всѣхъ превзойдетъ красой
- Въ роскошномъ жизни цвѣтѣ.
Кто бы мог подумать, что герцог Альфонс I, взявший за Лукрецией Борджиа огромное приданое и союз с Папой… полюбит ее? Да-да, ту самую Лукрецию Борджиа, которую сплетники до сих пор (вот ведь неймется!) именуют исчадием ада. Что герцог феррарский Альфонсо Первый Д’Эсте душевно к ней привяжется? Будет страстно желать ее много лет и даже распорядится сделать особый коридор в своем дворце, соединяющий его комнаты с ее спальней (редкость для правителей в те времена).
Будет ревновать, любить ее, а она родит ему восьмерых детей, хотя повзрослеть будет суждено только четверым из них.
Что она превратит его двор в один из самых блестящих в Европе, да что там в Европе – в Италии (а это в то время было ох, как не просто)! Для его дворца, растаяв от красоты его хозяйки, возьмется за работу старик на девятом десятке - Беллини, великий Джованни Беллини, и сотворит пышущий энергией и молодостью «Пир богов»! А во дворце еще потрудятся Тициан, Доссо Досси, Лоренцо Лотто, и - Микеланджело. Этот дом прославят поэты и музыканты. Кстати, играл в этом доме и Божественный (этот титул в то время был только у Микеланджело!) Франческо Канова да Милано, лютнист из папской капеллы, с мелодии которого, приписанной то Борису Борисовичу Гребенщикову (никогда, отметим, на авторство музыки не претендовавшим), то Владимиру Федоровичу Вавилову (также на него не претендовавшему), начался этот рассказ. Но, в конце концов, сплетни – дело неизбежное. Лукреции досталось еще хуже.
А герцог доверит ей не то что свою жизнь (на это тогда смотрели весьма фаталистично) – свой город! Свою Феррару! Когда он уедет на войну – она, Лукреция, будет править от его имени, разбирать дипломатические бумаги и управлять экономикой, финансами, двором. И кто бы сказал в день их свадьбы, что в день ее похорон герцог Феррары Альфонсо первый будет плакать, как ребенок, и даже не постесняется писать об этом в совсем неофициальных письмах... А подданные Ферары будут вспоминать ее тепло, как добрую и несравненно красивую герцогиню, а в Италии – это и в те времена, и сейчас - очень и очень трудно. Хватает там красавиц. Кто бы мог подумать?
А мог – один человек. Лодовико Ариосто. Хотя некоторые злодейства, которые приписывают Лукреции по сей день, она вполне могла и совершить. Но это – дело не наше, а герцога Альфонса I Д’Эсте. И несмотря на стойкость слухов и легенд, я придерживаюсь именно этой точки зрения.
Поэма Ариосто – очень ироничное и даже едкое порой сочинение, хотя не сатира ни в коем случае. Это другой жанр: увидеть красоту лица и разглядеть красоту души, там, где ее заслоняют клевета и насмешки, и даже неприглядные поступки (а кто без них обошелся?)
Поэмой Ариосто завершилась эпоха рыцарства. Но излагать здесь достойные учебника абзацы о значении творчества Ариосто… Да зачем? Если вы заинтересовались – с меня и хватит. Кстати, хочу обратить ваше внимание на перевод поэмы в трех томах, совсем недавно изданный в Москве. Автор его – Александр Триандафилиди. Иллюстрации Гюстава Доре. Переводчик отдал этому труду двадцать лет – всего на пять лет меньше, чем сам Ариосто поэму писал. Перевод сделан размером подлинника.
- Царевна долго безъ помѣхъ
- На бурной бой смотрѣла,
- И ужасъ зрѣлища на смѣхъ
- Перемѣнить хотѣла;
К счастью, пришла жена отца и мама двух Сыновей. Старший тащил сумки с продовольствием и был вместе с младшим тут же загнан на кухню чистить картошку. Бывший Эльф, а ныне трудящаяся юго-востока столицы сообщила, что сейчас нажарит нам стейков, вот только переведет дух. Посыпала лимоны сахаром, чтобы хозяин дома «больше не корчил эти ужасные рожи». Услышав, о чем был спор, победно захохотала и ехидно проворковала:
- Сейчас старшенький придет, и этого синьора рыцаря размажет по стенке. Он у нас по выходным теперь пропадает где-то помощником кузнеца. Кует всякие прелести для военно-исторических реконструкторов, или как-то так. Что ты привязался к ребенку? Какие там доспехи? Смотрела я на них во всех музеях и от хохота чуть не упала. Это все напоминает корсет и нижнюю юбку с поясом для чулок! Это мужчины так женщинам отомстили, заставляя носить всю эту свою галиматью, в которой на турнирах сами маялись!
Отец вздохнул и махнул рукой, когда жена отвернулась. Вид у него был трусоватый. Заглянувший с кухни старший сын, результат моей доброты (я насчет ключа! не подумайте чего, я же вам не папа-Борджиа), понимающе ухмыльнулся и сказал:
- Мам, я стейки уже поставил жариться. Но салат ты сама настругай, у тебя вкуснее!
Герцогиня Лукре Мама вздохнула и, махнув рюмку коньяку, пошла резать салат.
