Хотите отправиться в трехдневное путешествие в Петербург Достоевского? У вас есть шанс! ГодЛитературы.РФ запустил конкурс короткого остросюжетного рассказа «Детектив Достоевский» с фантастическими призами. Отправить свой рассказ вы можете до 10 октября. Подробности – по ссылке.
Текст: Валентина Басан
Мария Петровна Куклачева почувствовала в подъезде легкое недомогание. Проклятая аллергия. Аккуратно захлопнув за собой входную дверь, она нажала кнопку лифта вытертую тысячами пальцев на первом этаже и призвала урчащее железное чудовище, которое с грохотом понеслось вниз, свергнутое откуда-то сверху в самую преисподнюю. Двери медленно и со скрежетом открыли ненасытное нутро, в нос ударил резкий запах дешевого женского парфюма в стиле «последний шанс бабы-ягодки», крепких сигарет и чего-то совершенно невыносимого, но судя по тому, как у Марии Петровны выступили слезы на глазах, органического происхождения.
- Вот зараза, Валька, опять помойку свою везла и дымила в лифте! Чтоб ей мужа никогда не найти, проститутке!
Добрая соседка Куклачева смачно выругалась и с удовлетворением вошла в плохо освещенную кабину. Нажав скрюченным пальцем кнопку девятого этажа, она смотрела, как двери лифта рывками закрываются, чтобы скорее выполнить команду поступившего сигнала.
Лифт начал набирать скорость, необычно раскачиваясь из стороны в сторону. По спине Марии Петровны побежали мурашки размером с крысу, которых недавно травила фирма-подрядчик, нанятая управляющей компанией дома. Куклачева пыталась нажать на аварийную кнопу «стоп», но она почему-то запала в щиток и больше не нажималась. Несчастная женщина стала жать на все кнопки, в том числе на кнопку вызова диспетчера, но кнопка была бездушна, безмолвна и беззвучна. Мария Петровна слабо кричала помогите, но кабина грохотала так, что ее голос утонул в скрежете и звуке приближающегося конца света. Свет в кабине погас, сильно дернувшись, кабина на миг застыла где-то между небом и землей в невесомости, но сила притяжения победила и понесла свою жертву вниз, куда-то в Царство Аида, грохоча и радуясь свободе от тросов, страховочных канатов и ограничителей скорости.
Мария Петровна Куклачева умирала долго и мучительно, захлебываясь собственной кровью из-за разрывов внутренних органов, многочисленных ушибов и переломов. Ее череп был раздроблен потолком лифта лишь с одной стороны, поэтому один глаз оставался целым. Крашенные хной волосы слиплись от крови и мозгов. Ступни были неестественно вывернуты, как будто принадлежали совершенно другому телу. Недорогие туфли из кожзаменителя, купленные на распродаже в торговом центре, слетели с ног и валялись отдельно. Она уже бессознательно вращала единственным глазом в последний раз, вглядываясь в темноту шахты лифта, где беспомощно лежало ее старенькое, потрепанное жизнью тело. Мария Петровна закончила свою жизнь в подвале подъезда, который она так тщательно оберегала от плохих соседей, понаехавших квартирантов и женщин с плохой репутацией. Где-то наверху в мире дневного света и солнца шумела сирена полиции, скорой помощи и даже пожарных, но пенсионерка Куклачева уже ничего не слышала.
Чарли завилял хвостом и зыркнул на меня своими бесконечно умными и всепонимающими каштановыми глазищами. Он прижал уши и высунул язык, как будто растянув свою хитрую и наглую морду в улыбке. Я потрепала его по холке и погладила по крупной черной голове с белым пятном. Шерсть была настолько густой и длинной, что я и мой сосед стали называть его Медведь, вместо привычного Чарли. Он приветственно гавкнул и дал мне обрубок передней лапы по привычке. Рана хорошо затягивалась, но лапу, к сожалению, целиком спасти не удалось. Так посмотрим, мальчик, как ты сегодня себя чувствуешь. Гной на голове из укуса больше не сочится, сам укус затянулся. Значит антибиотики действуют, работу работают, как говорит наш анестезиолог. Вставать Чарли – Медведь еще не мог, послеоперационный период, восстановление, лечение – долгий процесс, но ничего, мы справимся, правда, мальчик?
Я шла со смены пешком, уставшая и выжатая до предела. Ненавижу ноябрь, самый отвратительный месяц в году, сырой, унылый, промозглый, ледяной, грязный и черный. Какие сапоги не надень, все равно замерзнешь и промокнешь. На работе был дурдом, пожаловалась пациентка на плохое отношение персонала, я оказалась крайней, видите ли не достаточно быстро ответила в сообщении можно ли ей после операции пить алкоголь. Ей сделали липосакцию всего тела, откачали мусорный пакет жира, затянули в корсет, забинтовали эластичными бинтами, смоделировав талию или ее подобие, а она мне ночью давай написывать сообщения в стиле «вы - холопы, я - ваш царь». Я закурила и закинула голову, чтобы посмотреть на ночное ноябрьское небо. Ни черта не видно! Ни звёздочки, ни тучки. Одна сплошная чернота, как будто нас закинуло куда-то на окраину Вселенной, подальше от весёлых и тёплых звёзд, таких например, как по имени Солнце. Мне захотелось послушать Цоя и выпить вина, сидеть у окна и бездумно дыметь сигаретой в открытую форточку. Но сначала душ! Горячий! Как котёл в аду, в котором черти грешные души кипятят. Я поежилась от порыва ветра, куртка Зара, придуманная для европейской зимы, сама была в шоке. Еще хотелось в туалет, по коже пробежал озноб. Стараясь думать о кипящем адовом котле, я бодро шагала по свежему и плохо положенному асфальту на тротуаре.
Я подошла к подъезду и скрестила ноги с силой фитнес тренера. Достав ключи из рюкзака, неожиданно выругалась матом вслух. Дождливой ноябрьской ночью мой трехэтажный душевный крик о помощи прозвучал, как музыка из фильма Тарантино, ко времени и к месту. Ключ от подъезда слетел с общего брелока и смеялся надо мной где-то в недрах бездонного баула. Кошачье мяуканье я услышала сразу, настойчивое и какое-то отчаянно громкое. Лунной походкой я пошла на звук, который шёл из окошка подвала нашего дома. Я включила фонарик на телефоне и посветила в окошко, ничего. Вздохнув и набравшись храбрости, я спустилась по ступенькам вниз. Двух кошек из этого подвала я пристроила, пристрою и третью.
Я зашла в до боли знакомое, вонючее, сырое и низкое помещение, включив фонарик на телефоне на полную мощность. По-маленькому уже не хотелось, хотелось по-большому. Сказав дежурное кис-кис, я шарила фонариком по полу и трубам, оббитым стекловатой. Под одной из труб мелькнула тень. Я сделала шаг к трубе и заорала. Под трубой лежало что-то в крови, а тень, которая мелькнула в свете фонаря оказалась крысой. Я посветила на животное и слёзы покатились градом. Наш Чарли! Чарлик, миленький! Любимец всего подъезда! Защитник, самый лучший и добрый пёс! Он спал на первом этаже в специальной лежанке, а мы всем подъездом взяли над ним шефство. Я присела и посветила на труп несчастной собачки, голову и живот укусили крысы, передняя лапа превратилась в какое-то месиво, как будто собака пыталась себе ее отгрызть. Я растерялась и просто водила фонариком по огромному черно-белому шерстяному комку, который недавно жизнерадостно приветствовал каждого жильца, отчаянно виляя хвостом и облизывая руки. Что-то прикоснулось к моей ноге и я почти умерла от страха, помогло лишь желание сходить в туалет и настежь открытая дверь на улицу из злосчастного подвала.
Кошка. Господи. Спаси и сохрани этих священных животных.
- Это ты мяукала, котенька, хотела нашего Чарлика спасти. Видишь поздно. Завтра утром перед сменой возьму пакет и похороню.
Пока я успокаивала себя монологом вслух и пятилась с кошкой у ног к двери, клянусь, я услышала вздох. Метнувшись стрелой к собаке, я осмотрела его, почти труп ещё дышал.
Вызвав такси, я аккуратно поднимала помесь дворняжки и колли и с удивлением отметила, что мы с соседями Чарлика откормили на славу, как на убой. Странное выражение. На убой. Мерзкое.
- Девушка, это Вы привезли Чарли?
Молодой доктор приятной внешности, снял очки и пригласил меня в кабинет. Я старалась гнать от себя мысли о симпатичном докторе и всецело переключилась на Чарли.
Отравление. Множественные переломы. Разбита почка. Лапу пришлось ампутировать. У меня на глазах опять выступили слезы. Доктор заботливо протянул мне коробку с бумажными платками. Минимум неделя стационара, если выживет в эти сутки. И конечно, послеоперационный уход и долгое восстановление.
Я громко высморкалась и поблагодарила нашего спасителя.
- Доктор, это все дератизация, да? Крысиный яд? Наш домком постоянно вызывает для профилактики.
Доктор внимательно посмотрел на готовые анализы и покачал головой.
- Нет, крысиный яд бьет наповал. Да и собака уже старая, умная, она по запаху чует. Здесь другое, скорее всего что-то подсыпали в еду намеренно. И травмы нанесены точечно, УЗИ показывает, что кто-то специально убивал животное тяжелым предметом, возможно железной палкой.
Я недоверчиво покачала головой. Намеренно? Любимцу всего подъезда, который за столько лет и кошки не обидел? Точно крысиный яд, только в слабой дозе, крысы - то живые бегают. Упал со ступенек в подвал. Хорошо, а как тогда он под трубу закатился?
Утром я встретила Катю, которая вела своего противного ребёнка в сад.
- Привет, соседка. Чарлика не видела? Мой орет, ждёт, чтобы Чарли его по двору до садика довёл.
Я хотела было открыть рот и сообщить радостную новость, но покачала головой и затушила сигарету об урну. Катя не унималась.
- Несколько дней назад нам дератизацию делали, вместе с крысами из подвала несколько мертвых собак и котов вынесли. Представляешь? Видно отравились бедные. Хоть бы Чарлик нашелся. Кстати, недавно помогала нашей соседке с девятого этажа Марь Петровне, она себе палки для скандинавской ходьбы заказала, просила меня курьера встретить. Она говорит, в аптеке стоит в очереди за специальными лекарствами по рецепту, надо, говорит, за здоровьем следить, спортом заниматься и в чистоте жить, а то говорит, кардиолог сказал, в ее возрасте аллергия и болезнь сердца могут стать смертельно опасными. Слушай, с нашим лифтом в последнее время какие-то проблемы. Я только что спускалась, застряла на третьем, думала в сад опоздаем. Спорт спортом, но пешком я ходить не хочу. У тебя брат в ГосРемЛифте работает, пусть хорошую ремонтную бригаду пришлет, чтоб лифт новый поставили, а я в чат подъезда напишу о сборе денег на новый лифт. Безопасность – приоритет нашего подъезда!
