САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Илья Бельский. Адюльтер в багровых тонах

Публикуем тексты, присланные на конкурс «Детектив Достоевский»

Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Хотите отправиться в трехдневное путешествие в Петербург Достоевского? У вас есть шанс! ГодЛитературы.РФ запустил конкурс короткого остросюжетного рассказа «Детектив Достоевский» с фантастическими призами. Отправить свой рассказ вы можете до 10 октября. Подробности – по ссылке.

Текст: Илья Бельский

Я давно подозревал её. Можно сколько угодно говорить, что ревность – лишь проявление своей собственной неуверенности, но иногда кажется, что это самое яркое чувство в отношениях между мужчиной и женщиной. Единственно искреннее, и именно в нём проявляется вся страсть. Во всяком случае, я её по-настоящему чувствовал только в эти моменты.

Знаете, как это бывает, когда вместе уже десять лет – утро без секса, полдень «к счастью, на работе и её нет рядом» и ужин, приготовленный без особой любви, а скорее, потому что ей просто нужно накормить мужа. Вечером вы сядете на диван перед телеком, ты откроешь пиво и… глотки, которые когда-то были долгожданным избавлением от дневных забот, на вкус будут пресными и уже давно приевшимися.

Когда череда однотипных дней затягивает тебя в воронку рутины, невольно начинаешь искать что-то новое. Сначала думаешь куда-то съездить, начинаешь откладывать деньги, но спустя месяц-два, ты с ужасом видишь, как мало накопил, и перед твоим взором открывается неприятная перспектива постоянной экономии. Ради чего? Отпуска, который будет «когда-то»?

Поэтому ты берёшь и покупаешь себе дрель. И ты делаешь «вжж-вжж», и этот звук на минуту даёт тебе чувство абсолютной нирваны. Ни проблем, ни рабочей суеты, ни беспокойства по поводу верности жены… ах да! Только забыл об этом и вот опять.

Раньше я не был ревнив. Я понимал, что это глупо и может только испортить отношения. Особенно, когда вы их только начинаете, и ты, будто ходишь по лезвию ножа, стараясь не напортачить.

Потом ты расслабляешься и приходишь в своё обычное, «не окрылённое» состояние. Вот только ты уже не один – вас двое. И этот второй человек – тоже человек. У неё есть свои дела, интересы и причуды, и они – другие, не как у тебя. Боже, как сложно всё это совместить со своим привычным образом жизни и, при этом, не сойти с ума!

Заканчивается это обычно либо ранним разводом, либо детьми, по причине появления которых, развод не произошёл. Муж, в таких семьях, именно на детях и вымещает свою злость… на жену? Нет, скорее на самого себя. За то, что не смог найти женщину получше, работу поприличнее, машину понадёжнее, квартиру побольше, да член отрастить подлиньше.

И это я тоже понимал, а потому детей решил пока что не заводить, и это «пока что» с каждым годом становилось всё дальше и дальше от момента «сейчас».

Она хотела. Сначала просто намекала, фотографии знакомых семей показывала, на каждой из которых был меленький ребёнок. Протягивала телефон с их фото на экране и смотрела на меня пристально, ожидая, что я скажу что-то вроде «классно, давай такого же заделаем».

Я не хотел. Вроде мы и женаты уже были, но я как будто сомневался в том, что мы настоящая семья. Или просто сомневался в том, что хочу семью именно с ней. А если не с ней, то с кем? Не факт же, что мне с другой будет комфортно.

По-настоящему комфортно было, пожалуй, только с мамой, когда я был ребёнком. Но я уже вырос, и теперь мне нужно заводить своего. Причём, именно ну́жно и плевать, чего хочу я.

В один момент, жена просто взяла и сказала мне об этом прямо. «Дорогой, я хочу завести ребёнка» – и ком, стоящий у меня в горле с конца нашего медового месяца и начала совместной жизни, чуть не разорвал мне голову изнутри. «Ну заводи, если хочешь, только как-нибудь без меня, пожалуйста» – едва не сказал я в ответ.

В тот раз я как-то отвертелся от этой темы, но периодически она всё же возвращалась к ней. Тогда я снова уходил от разговора, а она, через некоторое время, вновь задавала мне вопрос, не хочу ли я стать отцом. Чёрт, да я скорее святым духом стану, чем буду растить сына, которого не хотел.

Не много времени понадобилось, чтобы она сама всё поняла. В какой-то момент она просто перестала задавать мне вопросы и как-либо намекать на эту тему. Лишь иногда вздыхала глубоко или отходила к окну, смотря вдаль и машинально трогая живот, в котором хотела ощущать своё дитя.

Она устала, и по ней было видно, что виновным она считает меня. Она не говорила мне об этом напрямую, но временами, когда мы затрагивали тему нашего будущего, она вдруг осекалась и опускала взгляд в пол. Не хотела ссориться и винить меня в чём-то. Наверное, хотела, чтобы я сам до этого додумался.

А я додумался. Сразу всё понял, но по какой-то, неведомой мне причине, не хотел ничего говорить или даже подавать виду. Я прикинулся тупым, в надежде, что, со временем, всё выровняется.

Но, как не сложно догадаться, ничего не выровнялось. Она по-прежнему сторонилась «серьёзных разговоров» и я всё чаще стал видеть, как она выходит из ванной, в которой пролежала часа полтора, с красными, припухшими глазами.

Проблемы на работе добавили беспокойства. Компания, в которой я работал, оказалась под угрозой банкротства. Пошли сокращения. Меня не уволили, но зарплата стала значительно ниже, и теперь, вместо запланированной поездки в Италию, мы поехали к моей матери на дачу.

Как сейчас, помню тот день, когда мне сообщили о новых условиях работы. Я вернулся домой и… мне так стыдно было смотреть ей в глаза. Я должен был сказать ей, но не мог. Не мог сообщить о том, что подвёл её снова.

Я всё больше и больше уходил в работу, пытаясь подработать сверхурочно, и она стала всё реже видеть меня дома. А когда я всё-таки приходил, весь уставший и «побитый жизнью», у меня не было сил даже на вечернюю близость. Да и вряд ли ей хотелось заниматься этим с человеком в таком состоянии.

Не нужно обладать большой фантазией, чтобы представить, насколько ей «нравился» такой образ жизни. В какой-то момент она даже стала меньше следить за собой, наверное, рассчитывая, что хоть тогда я обращу внимание. Я может и обратил, но виду, как обычно, не подал. Я стал всё больше скрывать своё недовольство внутри себя, не давая ему выхода наружу. Хотел хотя бы так сделать её жизнь легче, но ей, похоже, это было ещё более не по душе.

А потом настал поворотный момент. Нет, сначала он мне таковым не показался, но, если хорошенько вспомнить, именно с него всё и началось. Тогда, придя с работы и сев ужинать, я заметил, что она с кем-то переписывается. Чёрт, я такого волнения на её лице не видел с тех пор, как мы друг другу клятву давали.

Клятвы… как там говорилось? И в любви, и в ненависти? Как в любви – понимаю, но вот как можно в ненависти? А если и ненависти даже нет? Если есть только отстранённость, а, временами, даже немного пренебрежение? Даже когда у нас был последний раз, делал я это без особого энтузиазма. Скорее, чтоб пар выпустить.

Спустя столько времени апатии в наших отношениях, я вновь видел улыбку на её лице. Вот только улыбка была вызвана не мной. Я сидел с ложкой каши, поднесённой ко рту, немо наблюдая за тем, как моя жена перестаёт быть моей.

Именно тогда у меня впервые закрались подозрения. Да что там подозрения! Я был сразу почти уверен. Как там говорила мать? «Когда изменяет муж, жена узнаёт об этом в последнюю очередь. Если же изменяет жена, муж об этом никогда не узнает». Ох, мама, как ты ошибалась.

Я делал вид, что ни о чём не догадываюсь, но сам видел, как она постоянно куда-то уходит, либо ничего не сказав, либо придумывая поводы, в которые очень слабо верилось. Временами она буквально светилась от счастья, а я… меня она в такие моменты либо не замечала, либо смотрела украдкой, наверное, надеясь, что я ни о чём не догадываюсь.

Если раньше я, возвращаясь домой, знал, что меня ждут, сейчас я понимал, что меня там не то-что не ждут, а буквально надеются, чтобы я пришёл попозже… а то и вовсе не пришёл. Вместе с ненавистью, на меня начало накатывать чувство вины, ведь это я допустил такое. Я сделал всё, чтобы моя жена стала сторониться меня и искать любовь на стороне. Именно я довёл наш брак до той точки, где только один исход – развод.

И в бездну полетят те года, когда я делал всё ради семьи. Я отказался от своих целей, выбрав карьеру и стабильный доход, который по итогу стал настолько мал, что хоть кассиром теперь иди работай. Ипотека, которая, хоть и была оформлена на жену, платил за неё я. Хобби и личные связи? Не, не слышал. Все эти годы в моей жизни была только она. Для меня развод означал конец всего.

Я, словно, только теперь понял, сколько она значила в моей жизни. В моменте, этого не понимаешь и думаешь, что жизнь с ней тебя ограничивает. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что где-то в глубине души мне нравилась такая жизнь. Пытаться ей угодить, примириться с её демонами, терпеть недовольство… Я ведь всё это делал, лишь потому что любил её. И готов был ради неё терпеть всё, лишь бы она была счастлива.

А чтобы она была счастлива, ей не хватало ребёнка… Чёрт, какой же я болван! О чём я думал всё это время? Конечно же, я хочу детей. Хочу, чтобы по дому бегала пара маленьких ножек. Хочу укладывать ребёнка спать, а когда он подрастёт, играть с ним в мяч и учить кататься на велосипеде. Первый класс, выпускной…

По моему лицу потекли слёзы, когда, представляя это, я вспомнил её слова, случайно подслушанные мной сегодня утром: «Да, он сказал, что сегодня задержится на работе, поэтому можно будет сделать это дома. Я так долго ждала этого!».

За какие-то пять-десять секунд вся моя жизнь была перечёркнута. Уйди я на пару минут пораньше, не задержись я у порога, и вечером, вернувшись домой, я сказал бы ей «Дорогая, я всё обдумал. Прости меня за то, каким идиотом я был. Давай заведём ребёнка?».

То был – я с утра. Я же «вечерний» был отстранён от мечтаний и желаний. Боль от чувства предательства и несправедливости ещё не полностью утихла, но была будто где-то «на дне» меня. Ох, как много оправданий я сам придумал ей за этот день, только чтобы моя ненависть стала хоть чуточку меньше. Но отчаяние от того, что у меня забрали последнее и единственное, что мне дорого, взяло верх и не отпускало, пока не заполнило душу до краёв.

Это был другой, новый я. И единственное, чего он хотел – увидеть их в спальне, застав врасплох. Увидеть её взгляд, когда ей станет ясно, что её обман раскрыт. Интересно, а какой он – её любовник? Стоит ли он того? Глупый вопрос, да и не важный, по сути.

Я вдруг вспомнил, купленную мной когда-то давно, дрель с её «вжж-вжж». Оо, это нажатие пальцем на спусковой крючок… то есть, кнопку.

Я отпросился пораньше. Я был готов. Если моя жизнь рушится прямо сейчас, не столь важно, где я проведу её остаток – на свободе или в тюрьме за убийство любовника жены. Месть будет настолько сладкой, что её хватит, чтобы перебить горечь предательства.

Вот она, дверь подъезда. В окне темно, но, всё же видно, как по стенам бегают едва различимые тени от тусклой прикроватной лампы.

Лестница на второй этаж, затем, дверь в квартиру, которую до недавнего времени я мог назвать своим домом. Она перестала быть им в тот момент, когда туда зашёл Он.

Рука сама скользнул во внутренний карман пальто, чтобы достать револьвер, купленный сегодня у старого знакомого.

Я открыл дверь, до сих пор точно не зная, хочу ли я, чтобы меня было слышно или нет. Но за меня решили внезапно прекратившиеся звуки в спальне. Ну вот, теперь мой приход не будет для них сюрпризом.

Не разуваясь и не снимая пальто, я прошёл по коридору, зашёл в спальную комнату и…

«Бах» - она стояла с хлопушкой в руке, а на её лице застыла счастливая улыбка. В воздухе разлетались голубые конфетти, выстрелившие, едва я зашёл. Буквально через пару секунд, для меня пролетевшие целой вечностью, улыбка стала сходить с её лица, а её взгляд опустился вниз, к животу.

Я вдруг вспомнил, как несколько лет назад она стояла у окна и гладила его, представляя, что носит ребёнка. Сейчас майка, надетая на ней, стремительно становилась красной, а её взгляд из радостного переходил в полный отчаяния. Колени подкосились, и она упала сначала на них, а потом на спину, раскинув руки в стороны, и тем самым открыв плакат, висевший сзади неё, с надписью: «Поздравляю, ты станешь папой!»