Текст: Андрей Цунский
Знаете ли вы фразу «Запретный плод сладок»? да-да, крылатое латинское выражение, поговорка. Поговорка? «Опыт – лучший наставник» - то же самое? «Повторение - мать учения». Пословица? Э, нет. У этих выражений есть… автор. С именем и фамилией.
Не стесняйтесь. Этого автора цитировали многие. «Стихи не умирают». Правда похоже на «Рукописи не горят» Булгакова? «Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему» - Оскар Уайльд, верно? Как бы не так. «Лучше поборешь порок, если уступишь ему» - звучала эта фраза по-латыни. Не первым был Оскар Уайльд.
Да что там отдельные люди, целые народы цитировали! «Чужая жена мягче, чужая еда слаще. На чужой спине беремя легко». Это - пословицы. А в подлиннике – «На чужом поле жатва всегда обильнее, у соседского скота вымя кажется крупнее».
Так кто же автор?
Или вот фраза: Tempora mutantur et nos mutamur in illis – «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними». Нет, это не он. Эту фразу время от времени повторял император Лотар. Точно ли так он говорил – кто теперь скажет? А вот философ Рорберт Оуэн писал: «Tempora mutantur, nos et mutamur in illis; Quo modo? fit semper tempore pejor homo». «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Со временем всегда портятся люди». Автор цитат, приведенных выше, писал так: Omnia mutantur, nihil interit – «Времена меняются – ничто не исчезает». Если вам интересно узнать о нем побольше – придется нам на время переместиться в… Румынию.
Площадь в Констанце
В румынском городе Констанца – меньше трехсот тысяч жителей. Это не гордый Бухарест и не аристократическая курортная Синая, и роскошный дизель-электропоезд из пьесы Михаила Себастьяна сюда не ходил. Это торговый порт, город моряков и торговцев, через который путешествуют по морю из страны в страну нефть, пшеница, вино, древесина, стройматериалы и много еще чего. Город портовых кранов, суровых грузчиков, контрабанды (не без этого), город-трудяга, приносящий в небогатую страну значительную часть ее средств. В нем не слишком много поэзии – на первый взгляд.
Но если заглянуть в его прошлое – нужна будет мощная оптика, очень длинная историческая подзорная труба. Под нынешним названием знают его с 950 года нашей эры, и писалось оно по-гречески Κωνστάντια – «Констанция», в честь сестры Флавия Валерия Аврелия Константина – известного вам римского императора Константина Великого. Но нужно всматриваться дальше – и в пятисотом году до нашей эры – две с половиной тысячи лет назад! – мы увидим на его месте городок, скорее даже деревушку τομή, или Томы – которая, вероятно, была основана царем Колхиды Этом. А может и не Этом. Да и не важно. Время у берега моря – категория иная, нежели в городской суете.
Нас же интересует в современной Констанце одна площадь. Она поименована в честь человека, который здесь некогда жил – не сказать, чтобы счастливо, и творил. Он здесь писал стихи – и вряд ли подозревал, что создаёт поэтическую культуру на многие столетия, и уж точно не думал, что две тысячи лет спустя люди будут перечитывать его строки снова и снова. Что он окажет влияние и на музыку, и на философию. Что в трудные дни человеческой истории люди у него будут искать утешения и...
Он бы ответил на это, по всей вероятности, так: «Какого утешения можно искать у меня? Я сижу в богом забытом углу огромного мира на далеком берегу второстепенного моря, среди грубых неотесанных дикарей. Даже другу, который, возможно, спас меня от смерти, я не могу написать простое письмо, назвав его по имени – потому что это может дорого ему обойтись. Чем мне утешить вас? Меня бы кто утешил. Хотите посмотреть, как я письма пишу? Я их маскирую под печальные стихи.
- Благодеяние мне оказать никогда ты не медлил,
- Щедро мне помощь дарил твой безотказный ларец.
- Даже внезапной моей бедой ничуть не отпуган,
- Жизнь мою поддержать — ныне и впредь — ты готов.
- Спросишь: но почему говорю и о будущем смело?
- Произведенье свое мастер всегда бережет…
- Площадь в Констанце зовется в память о славном поэте,
- Коему полное имя Публий Овидий Назон.
Так. Извините, больше я этим метром сегодня писать не буду, что называется, «музыка навеяла».
Кто такие эквиты и сабиняне
Когда-то сражавшиеся в римской кавалерии воины были частью высшего сословия. В третьем веке до нашей эры они стали сословием вторым по значению. А за сто лет до нашей эры стали богатым сословием. Торговля, налоги с провинций, юриспруденция, чиновничья служба, управление провинциями и городами… Всем этим занимались всадники – или эквиты. К этому сословию принадлежал и Публий Овидий Назон.
Он родился недалеко от Лациума, в городке Сульмона, который был маленьким тогда и остался маленьким по сей день. Основан он был пелигнами – или горными сабинянами. Именно сабинянок похитили римляне, чтобы взять себе в жены, суровые мужчины пошли на римлян с мечами, и только сами жены сумели их утихомирить, выйдя к ним с детьми от новых мужей на руках. В древности мужчины порой проявляли незаурядный ум.
Богатый отец отправил двоих сыновей в Рим, учиться. И образование это было самым лучшим. Только брат умер, не дожив и до двадцати лет.
Сейчас меня начнут ругать последними словами. «Сколько можно! Хватит! Придумай что-то новенькое!» А что я могу сделать, если эта идиотская история повторяется тысячелетиями! Да, я писал это о Тассо, писал о… да, да, да! Папа Овидия хотел, чтобы тот стал юристом, и заставил его учиться, но ничего из этого не вышло, потому что сын предпочёл писать стихи. И женил его папа выгодно – да толку тоже не вышло, вскоре брак рухнул. Отслужив несколько лет по судейской части, Овидий понял, что настоящее его призвание – поэзия.
Поэт среди поэтов
Овидий, как и было положено всаднику, завершил свое образование путешествиями. Он посетил Грецию, побывал в Малой Азии и на Сицилии и вернулся в Рим. И сразу стал заметной фигурой среди поэтов.
Вскоре он оказался в кругу поэтов, собиравшихся вокруг Марка Валерия Мессала Корвина. Личность это была во всех отношениях примечательная. Воин, оратор, юрист, был он убежденным республиканцем, а также служил легатом в армии Брута – того самого, который «и ты, Брут». За что и угодил в проскрипционные списки (что это мне напоминает?), сражался с войсками Октавиана (чего тот, конечно же, не забыл), однако был настолько известен и популярен, что из списков его убрали – найдя способ сохранить хорошую мину при плохой игре. Его помиловали, поскольку в момент убийства Цезаря Брутом и компанией Мессала отсутствовал в Риме. Им восхищался Цицерон, император Тиберий считал его непревзойденным оратором, а Квинтилиан писал о нем так: «блестящий, чистый, как будто и в речи прежде всего заметный своим благородством». Его военные мемуары послужили источником сведений для самого Плутарха.
Среди поэтов его кружка одним из лучших считался Альбий Тибулл. Воин и поэт.
- Мигом подкрадутся годы бессилья; с головою седою
- Будет нельзя ни любить, ни говорить нежных слов.
- Так легкомысленной будем служить Венере, покамест
- Двери не стыдно ломать, в ссоры приятно входить.
- Здесь я и вождь, и воин хороший. Прочь, трубы, знамена!
- Ваши раненья и вред алчным несите мужам
- Вместе с богатством! А я на богатство, а также на голод,
- Жатву беспечно собрав, буду с презреньем смотреть.
Овидию он казался воплощением идеала мужества и ума. Но дружбы не получилось. Альбий Тибулл вскоре умер. И с Вергилием Овидию удалось только мельком увидеться – он тоже вскоре отправился в ту страну, где его сумел посетить только Данте Алигьери.
Овидий стал другом поэта Секста Проперция, в их творчестве прослеживается значительное сходство.
С позиций науки
Если вы ждете, что сейчас я начну анализировать творчество поэта Овидия, то вы ошибаетесь. Будь речь о ком-то поближе к нашему времени – все могло бы быть, но классику классики классической литературы вам придется прочитать самостоятельно. Почему? Да чтобы не быть героями Саши Черного.
- Утешаюсь одним лишь — к приятелям
- (Чрезвычайно усердным читателям)
- Как-то в клубе на днях я пристал:
- «Кто читал Ювенала, Вергилия?»
- Но, увы (умолчу о фамилиях),
- Оказалось — никто не читал!
Намекну лишь на то, что чтение это может оказаться чрезвычайно полезным. И между прочим, практические советы Овидия ничуть не утратили актуальность за пару быстротекущих тысячелетий.
Ars Amatoria - обратите внимание, молодые люди. «Наука любви» или «Искусство любви». Это не вольность переводчиков, это особенность латинского языка – Ars по-латыни и наука, и искусство, и занятие, и ремесло, и умение, и навык. Если стремиться к наиболее точной передаче смысла, то скорее можно было бы использовать слово «мастерство», но многие тогда перепутали бы эту книгу с пособием по технике секса, а это все же не совсем то, что имел в виду автор. Для этого есть другие издания, которые вам могут и не пригодиться, если не ознакомитесь внимательно с творением Овидия.
- Кто из моих земляков не учился любовной науке,
- Тот мою книгу прочти и, научась, полюби.
- Знанье ведет корабли, направляя и весла и парус,
- Знанье правит коней, знанью покорен Амур.
В первой же книге, в первых же строчках автор говорит вам – не нужно бояться искать даму сердца в любом месте.
Перебирает всю римскую географию того (и даже нынешнего) времени – везде можно встретить достойную любви подругу,
- но полукруглый театр — еще того лучшее место:
- Здесь для охоты твоей больше найдется добыч.
- Здесь по себе ты отыщешь любовь и отыщешь забаву —
- Чтобы развлечься на раз или увлечься всерьез.
А далее
- Если девице на грудь нечаянно сядет пылинка —
- Эту пылинку с нее бережным пальцем стряхни.
- Если пылинки и нет — все равно ты стряхни ее нежно,
- Ведь для заботы такой всяческий повод хорош.
Овидий так же предостерегает наивных юношей от коварства и алчности нехороших женщин:
- Ни тебе денег назад, ни тебе ласки в обмен.
- Нет, даже если бы сто я имел языков и гортаней,
- Я бы исчислить не смог хитрых нечестий блудниц.
И о пользе и вреде алкоголя для любовных успехов, и о многом другом…
«Чтобы тебя любили, будь достойным любви, а этого не дадут тебе исключительно красивая наружность или стройная фигура, — ты должен физическую красоту соединить с даром ума».
Нет, читайте все-таки сами!
И помните – еще две тысячи лет назад к этому прекрасному состоянию души уже был научный подход – и не для «механизации» его, а для того, чтобы глупостью его не испортить и не превратить в свинство.
Ей-же ей всем богам. Стоит почитать. Но увы. Нас снова толкает в Румынию беспощадная и далекая от поэзии рука.
Императорская критика
Октавиан Август, ставший первым императором Рима, был далек от поэзии. Римские императоры вообще считали по большей части, что стихи о любви имеют право на существование, если только это стихи о любви к ним самим. В восьмом году наступившей эры (о чем, правда, тогда в Риме никто не подозревал) Овидий был сослан указом Октавиана в Томы, на берега Понта. Овидий наверняка не был первым, кого постигла такая судьба. Но, кстати, и не последним. И в русской литературе имеются прецеденты. Чтобы долго не искать – именно такой судьбы удостоился наш соотечественник – барабанная дробь! – Александр Сергеевич Пушкин.
- Овидий, я живу близ тихих берегов,
- Которым изгнанных отеческих богов
- Ты некогда принес и пепел свой оставил.
Однако если Пушкину еще предстояло вернуться, то Овидий останется на этих берегах навсегда.
Он был сломлен, впал в отчаяние, писал не раз письма императору с просьбой о помиловании. И ведь не одному императору – умер Октавиан, он начал писать Тиберию – но тоже безуспешно.
- Две погубили меня причины: стихи и оплошность,
- Мне невозможно назвать эту вторую вину.
- Я не таков, чтобы вновь бередить твои раны, о Цезарь!
Бесполезно. Октавиан счел «Искусство любви» аморальными виршами, к тому же у него в семье случилась неприятность – пришлось собственную дочь Юлию выслать подальше с глаз за прелюбодеяние. Овидий попросту попал под горячую руку.
К тому же в одной из своих «Скорбных элегий» Овидий намекает, что пострадал лишь за то, что есть у него глаза. Что же он видел? Теперь мы вряд ли узнаем.
Но знаем мы то, что взгляды Октавиана на поэзию не разделяли другие люди – и не разделяют до сих пор. К тому же у этого императора было достаточно грехов, чтобы добрым словом его мало кто вспоминал.
А Овидий оставит нам еще Tristia – «Скорби», или «Скорбные элегии», «Письма с Понта», «Метаморфозы», «Фасты» и даже Halieutica – «Науку о рыболовстве». Только в работе он находил утешение – но сколько же он сделал! Кстати, его третья жена последовала за ним в ссылку и с ним оставалась.
Многие наши соотечественники сейчас разбросаны по всему свету и чувствуют себя не лучшим образом. Не знаю, стоит ли всем им писать стихи или прозу – но если так можно отвлечься от скорби и порадовать близких – уже какая-то польза. Не говоря о том очень малом – но возможном шансе, что среди них вдруг окажется новый Овидий. Стихи не исчезают – так он сам говорил и писал.
Кстати, в 2017 году мэр города Рим Вирджиния Раджи официально отменила указ Октавиана об изгнании гражданина Публия Овидия Назона, приурочив указ к двухтысячелетнему юбилею со дня рождения поэта. Вспоминается цитата: «Души не умирают. Покидая прежнее местопребывание, они живут в других местах, которые вновь принимают их». Сторонники идеалистической концепции мироздания могут верить, что душа Овидия вернулась в Рим. Или что она и вовсе его не покидала. А материалистам пригодится другая цитата: «Храброму — вся земля родина». А тем, кто предпочитает цитату «Нетрудно быть добродетельным там, где ничто этому не препятствует», можно только сказать – ну так будьте. Главное – не петь с чужого голоса, ведь «притворившись таким, скоро и станешь таков».
