Дмитрий Данилов: «Писатель - не рабочий у станка»

Интервью: Павел Басинский

Павел Басинский: Начну с комплимента, поверь, совершенно искреннего. Из всех художественных книг, прочитанных мной за первую декаду этого года, твой роман "Саша, привет!" мне не просто понравился больше всех, но и дал ощущение какой-то принципиальной художественной новизны. Такие же отзывы я слышал и от других людей, мнению которых привык доверять.

Фото: Редакция Елены Шубиной

Для тех, кто роман не читал, коротко расскажу сюжет. В новом Гуманизированном обществе молодого преподавателя вуза по имени Сережа приговаривают к смертной казни за секс (добровольный) с девушкой, не достигшей двадцати одного года (новый возрастной ценз). Но казнить его будут очень непросто. Его помещают в Комбинат, где он живет в гостиничных условиях, может заказывать любую еду и алкоголь, пользоваться интернетом, писать в соцсети и так далее. Однако каждое утро после завтрака он должен проходить по дорожке, на которую нацелен пулемет, ласково именуемый охранниками Сашей. В любое утро Саша может разнести приговоренного в клочья. А может и не стрелять вплоть до старости героя и его естественной смерти. Все зависит от какого-то жребия. И вообще неизвестно: будет Саша когда-нибудь стрелять или это фикция, такой род наказания ежедневным страхом?

Но сам по себе сюжет ничего не объясняет. В конце концов, уже были "Процесс" Кафки и "Приглашение на казнь" Набокова... Кстати, сильно тебя терзают критики сравнением с Набоковым?

Дмитрий Данилов: Я заранее прекрасно понимал, что каждый второй (вернее, каждый первый) будет сравнивать мой текст со знаменитым романом Набокова. Так и есть. Вот и ты сравниваешь. Это нормально.

Павел Басинский: Но, повторяю, дело не в сюжете. Дело в психологической глубине, с которой ты показываешь переживания человека, который день ото дня должен привыкать к возможности мгновенной смерти. Особенно замечательна аргументация других людей, в том числе близких - жены и матери: дескать, что ты переживаешь, все мы когда-нибудь умрем, и никто не знает, когда именно. Прости за пафос, но твой роман - это еще и мощное высказывание против смертной казни. Как возник этот замысел?

Дмитрий Данилов: Замысел возник года два с половиной назад.

Не то чтобы я хотел выступить за или против. Просто тема показалась мне важной и даже необходимой для меня. Постепенно стали проступать контуры сюжета, и пошло, пошло...

Павел Басинский: Очередная антиутопия?

Дмитрий Данилов: По формальным признакам это действительно антиутопия. "Мир будущего, в котором все плохо" - это формула любой антиутопии.

Павел Басинский: Гуманизированное общество - это Россия, принявшая западные ценности, но - по-своему?

Дмитрий Данилов: Я бы не привязывал это непосредственно к России, хотя действие и происходит в нашей, но во многом выдуманной стране. Я бы не хотел, чтобы эта выдуманная история проецировалась на нынешнее состояние нашего общества. Я специально назвал государство, внутри которого развивается сюжет, "Российской Республикой", а не Российской Федерацией. И это не то чтобы Россия, принявшая западные ценности (хотя можно и так сказать), а просто некое современное общество, развивающееся в русле, скажем так, актуальных трендов. Таких как "новая этика", но не только.

Павел Басинский: Ты достаточно громко прозвучал в кино экранизацией твоей пьесы "Человек из Подольска", которая была тепло встречена на "Кинотавре". Что для тебя сейчас приоритетно - литература или кино?

Дмитрий Данилов: Вроде бы нужно сказать, что литература. Я же писатель. Но в литературе я работаю уже много лет, написал не так мало текстов. А фильмов по моим текстам снято всего два. Второй, по моей пьесе "Свидетельские показания", находится на последней стадии постпродакшена. И кино меня чрезвычайно интересует! Я бы хотел попробовать себя в качестве сценариста и много сейчас об этом думаю.

Павел Басинский: Ты вошел в литературу с романом "Горизонтальное положение". До этого были два сборника рассказов, но они не были так замечены. Я долго не мог понять причины успеха этой книги. Скажу честно: она мне не понравилась. Герой просыпается, встает, чистит зубы, завтракает, ложится на диван, встает, обедает, ложится на диван, засыпает, просыпается, встает... Ну еще смотрит футбол… И все! Весь роман об этом. Мы в Литинституте учим студентов, что для крупной прозаической формы нужна так называемая "арка героя". То есть в конце повествования герой не должен оставаться таким же, каким был в начале. Ты это правило нарушил. Я долго не понимал: кому это вообще может быть интересно? Ну, встал, зубы почистил, позавтракал, снова лег... Вся жизнь проходит, строго говоря, на диване. Но потом мне кто-то сказал, именно ты написал роман о "герое нашего времени". Ведь "герой нашего времени" вовсе не подразумевает героизма в романтическом смысле слова. Разве Печорин Лермонтова - герой-романтик?

Так, как живет герой твоего "Горизонтального положения", "нулевые" годы прожило огромное количество молодых и уже не очень молодых мужчин - именно мужчин. Например, игроманы. Молодые люди ходят на работу (если ходят), чтобы только заработать на то, чтобы все остальное время сражаться с танками на мониторах. В фильме Василия Сигарева "Страна ОЗ" это замечательно показано. Сынок (взрослый мужик) приходит к маме на кухню (ее дивно играет Инна Чурикова), плачет и матерится: "Мама, у меня танк… (украли)! Мама, верни мне танк!" "Сынок, как же я тебе его верну?" "Мама, верни мне танк!"

Дима, что происходит? Девицы - повально умные, конкурентноспособные, по два-три языка знают, в элитных вузах преподают, бизнесы свои открывают. Вот только замуж выйти не могут. Идешь по набережной - три девчонки вместе гуляют. А парни-то где? А они с танками на мониторах сражаются. Тебя это не пугает? Или ты просто обозначил симптом своего времени? Сейчас-то, конечно, время сильно изменилось... Другие танки, другие парни. Но литература не обязана успевать за временем. Наверное, ты действительно лучше всех отразил поколенческие настроения "нулевых" годов, как Виктор Пелевин отразил "лихие" 90-е в романе "Generation "П".

Дмитрий Данилов: Начну с "арки героя". Да, считается, что герой романа обязательно должен меняться. По моим наблюдениям, этой вере привержены в наибольшей степени киносценаристы. Но у меня несколько другой подход. На своем драматургическом курсе в Школе литературного мастерства (CWS) я говорю студентам, что "арка героя" - вещь хорошая, но вовсе не обязательная. В реальной жизни мы не так часто видим, что человек меняется на каком-то не очень большом отрезке своей жизни. Это скорее исключение. А с литературы никто не снимал обязанности описывать реальность. Так что тот факт, что герой "Горизонтального положения" в ходе повествования остается таким же, каким был, - это, на мой взгляд, говорит о реалистичности этого текста. Абсолютный реализм, так сказать.

Насчет мужчин, проводящих все время в пассивном состоянии, - мне трудно сказать, насколько этот недуг (если это недуг) действительно поразил современное мужское население России. Это, думаю, тема для большого социологического исследования. Мне иногда кажется, что, наоборот, современное человечество, включая его российскую часть, слишком привержено культу активного действия. "В любой ситуации что-то делай, предпринимай!" Мне-то как раз кажется, что в большинстве непонятных ситуаций имеет смысл взять паузу, ничего не делать и подождать, пока наступит какая-то ясность. А потом уже действовать или не действовать. Не мешать реальности лечить саму себя.

С другой стороны, ты прав: людей, погрязших в игромании или просто в пассивном существовании, тоже много вокруг. Но и к этому можно относиться двояко. Можно обличать и призывать к "активной жизненной позиции", как говорили в советском прошлом. А можно подумать по-другому: не так уж и плохо, что для спокойной, комфортной жизни человеку сейчас не нужно прилагать каких-то сверхусилий.

Теперь о прекрасных, активных и успешных девушках, которые не могут выйти замуж. Я бы сделал поправку: многие из них просто не хотят выходить замуж. Или не хотят этого делать прямо сейчас, откладывают семейную жизнь на потом. И это, я считаю, тоже нормально. Сам я - семейный человек достаточно консервативных взглядов. Но то, что современная женщина стала самостоятельной, что для нее брак перестал быть единственной основой нормальной, полноценной жизни, мне в целом нравится. (Я не имею в виду перегибы радикального феминизма.) Другой вопрос, что вот такой успешной, продвинутой, образованной, преуспевающей женщине может быть непросто найти достойного спутника жизни мужского пола. Но это уже такая тема, которую лучше обсуждать непосредственно с женщинами.

Павел Басинский: Сейчас в Минцифры разрабатывают документ, который должен законодательно определить писательство как профессию. Как врачи, учителя, военные... Писатели сразу ополчились на это. Дескать, их опять хотят загнать в "колхоз". Что ты об этом думаешь?

Дмитрий Данилов: Если честно, я скептически отношусь к этой инициативе. Профессия - это то, чем можно заниматься на регулярной основе, производя нужные обществу продукты или услуги определенного (измеримого, установленного) качества, соответствующие принятым в отрасли стандартам. То, чем человек может на постоянной основе зарабатывать себе на жизнь. Писательство принципиально не таково. Писатель - не рабочий у станка. Он может не писать несколько лет, не имея вдохновения или интересных идей. Он может написать за всю жизнь одну книгу. Он может писать книги, не понятные современникам, и эти книги в будущем оценят потомки. Он может писать принципиально нерыночные вещи для крошечной аудитории ценителей и получать за это копейки или вовсе ничего не получать. И мы с тобой прекрасно знаем, что писателей, которые могут нормально жить на свои писательские доходы, можно пересчитать по пальцам. Писательство - это производство уникальных продуктов, качество которых с трудом поддается измерению (или вовсе не поддается). Это производство нельзя стандартизировать и поставить на поток. Ну и что это за профессия такая?

Второе. У нас в стране уже был опыт "писательского лицензирования" - Союз писателей СССР. Все мы помним, что это был инструмент контроля и ограничения писательской свободы. Думаю, и сейчас будет велик соблазн сделать обладателей такой "лицензии" подконтрольными, то есть зависимыми. Например, сделать наличие такой "лицензии" пропуском к публикации в серьезных издательствах. Мы это уже проходили, и ничего хорошего в этом не было.

Третье. Вопрос: кого признавать писателем? У нас в стране считают себя писателями сотни тысяч людей - в этом можно убедиться по количеству пользователей литературных сайтов со свободной публикацией типа proza.ru или stihi.ru. Авторов книг, изданных за свой счет или при поддержке разных нетребовательных к качеству литературной продукции институтов, - море! Все они будут претендовать на "лицензию". Дать ее всем - все равно что не дать никому. Затея полностью лишится смысла. Значит, надо будет придумывать барьеры, критерии, ограничения. Значит, будут бесконечные дрязги, драки за эту писательскую "корочку". Как представлю себе это, мне дурно становится.

Четвертое. Вопрос пенсионного обеспечения и медицинского обслуживания прекрасно решается и сейчас, без всякого писательского лицензирования. Писатель так или иначе платит налоги со своих писательских доходов - или как обычное физическое лицо, или как самозанятый, или как индивидуальный предприниматель. Из этих выплат формируются его пенсионные накопления. Идея назначить всем писателям, вне зависимости от их коммерческой успешности, какую-то особую "писательскую пенсию" не кажется мне справедливой. Почему писатели должны иметь такую привилегию?

Вообще я очень ценю свободу творчества, и я против контроля над писательской деятельностью сверх обычных, равных для всех правовых норм. Я бы оставил все как есть и не плодил бы лишние сущности.

Павел Басинский: Ответ исчерпывающий, но я с тобой не согласен. Нет ничего плохого в том, что ты называешь "писательским лицензированием". В конце концов, дело добровольное. И, кстати, в СП СССР никого не загоняли, все мечтали в него попасть. Именно потому, что писательское производство - дело ненадежное и, как правило, неприбыльное. Я считаю, что надо создавать любые институции по социальной защите этих странных людей, которые зачем-то пишут. А что туда побежит миллион графоманов - это уже проблема качественных, а не идеологических барьеров. В любом случае - этот вопрос надо обсуждать.

У меня вот к тебе какой вопрос. Ты начинал как прозаик, но неожиданно для многих (и для меня) стал одним из самых успешных современных драматургов. Что ты думаешь о современном театре? Говорят, он в стадии бурного расцвета.

Дмитрий Данилов: Для меня самого это было неожиданно. Дело в том, что я совсем не театральный человек. Долгие годы, пока сам не начал писать пьесы, я вообще не ходил в театр. Свою первую пьесу "Человек из Подольска" написал в 2016 году, по-прежнему почти ничего не зная о современном театре. Просто было желание разнообразить свою литературную работу. К моему огромному удивлению, пьеса оказалась востребована театром. В этом плане мне очень повезло с первым постановщиком - мою пьесу поставил выдающийся режиссер, драматург и новатор театра, художественный руководитель знаменитого Театра.doc Михаил Угаров, ушедший от нас в 2018 году. Спектакль получил отличную прессу, мне дали "Золотую маску" в том же 2018-м, через две недели после смерти Михаила Юрьевича. Получается, что театральный мир хорошо, по-доброму принял меня, простив мне многолетнее пренебрежение театром. И я за это очень благодарен театру и его людям.

Если говорить о состоянии современного российского театра, то я не возьмусь рассуждать об этом. Все-таки я не театровед и в целом по-прежнему не театральный человек. Могу сказать одно: в российском театре сейчас работает огромное количество невероятно талантливых людей, и я рад, что мне удалось познакомиться и поработать со многими из них.

Павел Басинский: Что ты сейчас пишешь, если не секрет? Как говорят в таких случаях: "Что у вас в чернильнице?"

Дмитрий Данилов: Сейчас ничего крупного не пишу, и даже идей для, например, романа нет. Может быть, это прозвучит странно и даже смешно, но я еще не отошел от написания романа "Саша, привет!", хотя с момента постановки последней точки прошло уже больше полугода. Роман дался мне очень тяжело эмоционально, и я до сих пор нахожусь в стадии, можно сказать, отдыха.

Правда, есть одна задумка - цикл травелогов о поездках по глухим, полузаброшенным железнодорожным линиям России. Это, знаешь, такая особая романтика - пригородные поезда, состоящие обычно из тепловоза и одного-двух пассажирских вагонов, с черепашьей скоростью едущие мимо безлюдных полустанков, крошечных деревень и поселков, по местам, где жизнь не меняется десятилетиями и даже, кажется, веками. Особая, очень любимая мною реальность. Пока получилось совершить две поездки - от Бологого до Осташкова и по линии Псков - Дно - и описать их в виде небольших очерков. Надеюсь, будут еще такие поездки, возможно, получится написать что-то вроде цикла вот таких тихих путевых заметок. Не уверен, что из этого получится книга, но посмотрим.

Роман "Саша, привет!" написан в необычной форме. Повествование ведется так, как будто это сразу снимается на камеру. Это не сценарий, а уже готовое кино. Мы все видим через объектив, слыша короткие реплики условного режиссера. Это твой опыт работы в кино на тебя повлиял?

Дмитрий Данилов: У меня пока нет толком опыта "работы в кино". Над фильмом я не работал, я продал права и потом просто увидел конечный результат. Непосредственно в работе над фильмом я не участвовал, такова была изначальная договоренность с продюсером Натальей Мокрицкой. Эту форму романа я как-то интуитивно нащупал в стремлении отойти от традиционной романной формы. Я хотел выстроить дистанцию между мной (автором) и текстом. Для этого и поместил между собой и событиями романа воображаемую кинокамеру. Я как-то сразу понял, что мне так будет легче и интереснее писать.

Оригинальный материал: rg.ru