Текст: Андрей Цунский
- Отрывок из романа «Стеклянный ключ»
- Читает Андрей Цунский: плейлист на Youtube
- «I’ve been as bad an influence on American literature, as anyone as I think of».
- «Я повлиял на американскую литературу так плохо, как никто, кого я мог бы припомнить».
- Дэшилл Хэммет
Ну и как вам эта фраза? Сказано емко, значительно и скромно. И даже отчасти – правдиво. Ведь действительно повлиял. И не только на литературу. Но вовсе не плохо. Более того – легко влиять, когда ты какой-нибудь Достоевский или Хемингуэй. А вот попробуй сделать это из «низкопробного жанра» детектива, поначалу журнального, потом в мягкой обложке. И тем не менее, он – сделал.
Кстати, об обложках. Часто обращаешь внимание на то, что авторов детективов у нас печатают в твердой обложке с гордым примечанием «полное собрание сочинений» – во множестве томов. Правда, допускаются вольности – например, идиотские картинки на обложке. Увы. Хэммета тоже не обошла участь быть проиллюстрированным в рижской четырехтомной версии. Не стоило этого делать. Другое издательство было гуманнее – в серии «Весь Дэшилл Хэммет» картинки не настолько ужасны, но главное, по жанру автора отнесли к «Классической зарубежной прозе». И вот это – правильно.
Биографическое отступление: связаны ли характер и место рождения, тайна имени
Место рождения отчего-то многое значит в дальнейшей жизни человека. Вроде никаких материальных привязок к месту у нас и нет, но странным образом обнаруживаются через десятки лет сходства души с локальными обыкновениями. Хэммет родился возле городка Грейт Миллз на ферме «Хоупуэлл и Эйм» в графстве Сэйнт Мэри, в штате Мэриленд. Это не простой штат.
Еще не было никаких вообще штатов, но в земле Мэриленд приняли первый в Америке акт о веротерпимости, утвердив свободу вероисповедания. Именно здесь в 1715 году пролегла Линия Мэйсона-Диксона – фактически ставшая потом границей между Севером и Югом, но при этом за слишком большие вольности южане считали Мэриленд чуть ли не Северным. В Мэриленде родился гимн США – Френсис Скотт Кей написал его во время штурма Балтимора англичанами. А в 20-е годы прошлого века Мэриленд не желал подчиняться 18-й поправке к Конституции. Если вы забыли – она предусматривала введение «Сухого закона». Даже в свободолюбивой Америке этот штат выделяется неприятием любого давления и окриков.
Родителей будущего писателя звали Ричард Томас Хэммет и Энн Бонд Дешилл. А изначально эта странная – точнее, просто французская – фамилия читалась как Де Шиль (De Chiel). И имя ему дали Samuel Dashiell Hammett – сделав девичью фамилию матери вторым именем. В жилах у Сэма – именно так его звали в первой, долитературной части жизни – текла французская кровь. Не будем выделять частицу «Де» – сам Хэммет не слишком жаловал любые формы дутого аристократизма.
В 15 лет он бросил школу и, сменив несколько работ, отправился в детективное агентство Пинкертона. Где и работал с 1915 по февраль 1922 года – но с перерывом.
Часто встречается неточность в его биографии. Дескать, писатель был болен туберкулезом и потому не попал на военную службу, или попал, но всю войну провалялся в госпитале… Было не так. Рядовой Хэммет служил в Американском Добровольческом Санитарном Моторизованном Корпусе, там, где с поля боя раненых вытаскивают. Это иногда страшнее, чем идти в атаку. А туберкулез у него обнаружили после того, как он на фронте переболел «испанкой»; вот тут-то он и попал на госпитальную койку. Этот момент важно выделить, потому что у читателя может сложиться впечатление, что Хэммет пытался откосить от передовой. Этого никогда не было.
«Субжанр» и «поджанр»
Когда анализируют творчество Хэметта, нередко говорят, что он (часто присовокупляют слово «возможно») один из создателей «поджанра» или «субжанра» «нуар». Мне нравится и стадо кавычек подряд, но особенно радует слово «поджанр» – так можно назвать какой-то невегетарианский продукт, который слегка полежал на раскаленной сковороде. Поварам в ресторане Союза писателей давно пора задуматься над этим рецептом! Ну и на первое – непременно темный «суп-жанр». Можно развеселить и смягчить его сметаной. Часто, увлекаясь академизмом, умные люди сочиняют очень неблагозвучные слова. Ох, и сам грешен…
Современный термин «нуар» впервые прозвучал в 1946 году из уст французского кинокритика Нино Франка, хотя со временем слово применили и к литературе. Четкого определения нуара нет – как и точного значения: «жанр» это или стиль. Узнать же его легко: нуар выявляет темную сторону жизни. Герой иногда ведет себя как преступник, часто действие происходит ночью, место действия – опять же, места темные; или буквально, или иносказательно: подпольные распивочные, гангстерские притоны, игорные дома. Среди действующих лиц нет ангелов, хотя есть негодяи в большей или меньшей степени. Но все же имеются свои симпатичные персонажи. Просто однажды находится человек – не скажу, что герой – да и что такое герой? Просто настоящий человек, который будет на своем месте в нужное время. Нужный именно там. А этим мужчиной и был Чувак... Извините, увлекся. Да, это слова из «Большого Лебовски» - который тоже нуар – только в современном и очень ироничном прочтении братьев Коэн. Прекрасное, кстати описание!
А в финале нуара – тут уж процитируем Хемингуэя – «победитель не получает ничего». Или почти ничего – но дело свое он сделает, останется жив, и все же будет победителем. Но в сухом остатке это черные фильмы и черные книги, после них остаются далеко не только приятные мысли. По сути нуар – очень жесткая, как правило, густо усыпанная преступлениями разновидность критического реализма, но свободная от идеологических догм, где на первом плане – человеческая порядочность. Кстати, в литературном применении roman noir стали использовать еще в XVIII веке – так обозначали мрачные готические романы. В литературных нуарах века XX тоже можно отыскать признаки (или призраки?) готического.
Нуарные романы писали очень многие – Рэймонд Чандлер, Росс Макдональд, Корнелл Вулрич, Уильфм Бернетт. Черты нуара легко найти и в произведениях упомянутого уже Хемнгуэя, и у Джона Дос Пассоса… Как говорил герой одного из советских фильмов (не нуарных) – «Время такое было!». И тем любопытнее приведенная цитата из корифея нуара: "We all came out from under Hammett's black mask". ("Мы все появились из хэмметовской черной маски"). Росс Макдональд. Не гоголевская шинель, но все же.
А вот и более развернутая цитата из того же автора: «Хэмметт был среди писателей козырным тузом, но в его творчестве нет ничего такого, чего не было бы в ранних романах и рассказах Хемингуэя. И все же, насколько я знаю, Хемингуэй, возможно, чему-то научился у Хэмметта... У Хэмметта убийство совершают по причинам, а не просто для того, чтобы обеспечить в тексте труп; и подручными средствами, а не дуэльными пистолетами ручной работы, кураре или ядовитой тропической рыбой... Говорят, что его стиль бессердечен, но история, которую списывал с себя [Стеклянный ключ], - это история о преданности человека дружбе. Он был скупым на слова, бережливым, жестким автором, но он снова и снова делал то, что вообще могут делать только лучшие писатели. Он писал сцены, которые, казалось, никогда не были написаны раньше».
Биографическое отступление: забияка без фигуры атлета, «чахотчный Пинекртон», разочарованный оперативник
После войны Хэммет вернулся на работу туда же, откуда на войну уходил: в агентство Пинкертона.
Тут стоит сказать несколько слов о том, что это за агентство, поскольку множество русских читателей пребывает в неведении, считая, что «пинкертон» – это термин, обозначающий плохого детектива-любителя, который мешает профессионалам и путается у них под ногами. Исправим эту ошибку.
Алан Пинкертон и родился в семье полицейского, и на полицейской службе посостоял. В 1846 году он был назначен помощником шерифа в графстве Кейн, а затем в графстве Кук, в Иллинойсе. Везде он занимался детективной работой и раскрывал преступления настолько эффективно, что его стали приглашать в качестве агента то в Министерство финансов, то на федеральную почту США, в Чикаго он был первым полицейским детективом на казенной должности. Но государственное жалованье – это, конечно, хорошо и почетно – но мало. Возвращая собственникам миллионы и догадываясь об их происхождении (сыщик ведь)… но не будем увлекаться сверх меры. В 1850 году он учреждает The North-Western Police Agency – частное агентство, которое занималось охраной и оперативной разыскной работой, но скоро расширило географию своей деятельности и превратилось в The Pinkerton National Detective Agency. Во время гражданской войны занималось контрразведкой. Вы слышали такие имена: Джесси Джеймс, Братья Рино, Бутч Кессиди и Санденс Кид? Всех этих бандитов изловили (или убили) люди Пинкертона.
Дэшилл Хэммет с ранней юности был задирой. Когда к этому добавилась любовь к спиртному и повышенная бодрость под его воздействием, везде, куда бы он ни сунулся – начиналась драка. Так что работа в агентстве Пинкертона стала лучшим применением для его ершистого характера. (А с виду – ангел прямо, такой профессор на прогулке, учитель из балетной школы!)
У Пинкертона он был оперативником. Его работа заключала в себе и слежку, и задержания, и расследование. Очень любопытен для читателя будет рассказ Хэммета «Несообразность»: там прекрасно описано сочетание литературной работы с детективной практикой. Не без иронии и в адрес полиции – и в собственный. «Рост и вес у меня средний, и комплекция моя скорее средняя, так, что в известном смысле, и я выглядел похожим на грабителя». Детектив, который учится заочно на литературном отделении в Университете, выполняет задание – пишет сонет на тему «несообразность», – и это помогает ему раскрыть преступление. Один из самых изящных в мире детективных рассказов.
Однако работа у Пинкертона – это не только борьба со злом. Частную компанию нередко нанимали промышленники для борьбы с забастовками. Сам Хэммет признавал, что в 1914 году был направлен в город Бьютт (какое красноречивое в переводе название!), где агентство поддержало штрейкбрехеров. В этом городе, как частенько писали, агенты Пинкертона (хотя официального подтверждения этому нет) избивали лидеров забастовщиков, и даже совершили убийство. Было это, не было, но Хэммет постоянно мучился – на той ли он стороне в социальной борьбе.
Литературно-биографическое отступление
«На той ли я стороне?» Это один из самых трудных и тяжелых вопросов в жизни человека, особенно если работа его на одну из противоборствующих сторон – успешна. А Хэммет был хорошим оперативником. Но в 1921 году он решает покинуть агентство. Вот только чем теперь заниматься? К тому же туберкулез перешел в открытую форму. Мало было одной беды, ему пришлось уйти из семьи – из страха заразить жену и маленьких дочек. Его пьянство в это время превратилось в тяжкий алкоголизм. Никто не ждал, что он долго протянет.
Из этого тяжелейшего кризиса ему помогло выбраться творчество. Одна из организаций ветеранов Первой мировой войны оплатила ему литературные курсы. Он был прилежным учеником. Вскоре – в октябре 1922 года в журнале «Смарт сет» появится его рассказ «Парфянский выстрел». Сначала он писал рассказы – великое множество. В этом отношении на него похожа литературная подоплека биогорафии нашего соотечественника Андрея Кивинова – материалов из собственного опыта хватало у обоих. Но Хэммет уже через шесть лет закончил роман. И потом будет ясно, что роман стал событием в американской литературе. Увы – склонная считать детектив низкопробным жанром, американская критика так и не оценила его по достоинству. А для Голливуда он был слишком «социальным». В нем поднималось слишком много проблем. Слишком со многими можно было поссориться. Его так и не экранизировали – но в 1930-м выходит «Стеклянный ключ».
Интересно восприятие этого романа современным читателем. Вот одна из нынешних читательских рецензий.
- Время все же внесло свои коррективы в восприятие детективов. Нет сегодняшнего драйва, а повествование более спокойное, что не делает книгу менее интересной, особенно, если учитывать, что написана она была девяносто лет назад. Главный герой Нэд Бомонт, помогающий другу победить на выборах, вынужден выполнять роль сыщика, чтобы разобраться в убийстве брата девушки, в которую тот влюбился. Он, конечно, очень умен и смел, но слишком большое количество алкоголя и круг общения немного разочаровывают. Ну, да это свойственно многим американским детективам. Еще раз убеждаешься, насколько грязна политическая возня, и так это было, есть, да и будет. Каким путем привлекаются голоса и чего стоит поддержка избирателей, здесь очень хорошо показано. Да, избиратели покупаются, кто-то за деньги, кто-то - за теплые места. Любовная линия тоже присутствует и даже играет большую роль, но совершенно не раскрывается. Политик влюбился и прикрывает убийцу, боясь потерять предполагаемую невесту. Та его не любит, но открыто об этом не говорит, потому что ее отцу не мешала бы поддержка жениха. Замуж за него на самом деле она и не собирается. Нет здесь места даже обычной порядочности. За что ее любят два в общем-то незаурядных человека, непонятно. Образ девушки совершенно не прорисован, нет даже попытки хотя бы поверхностно познакомить с ней читателя. О гангстерах, устроивших хорошую трепку главному герою, и то понятно больше. Но, похоже. таков и был замысел автора, не вдаваться в подробности женской жизни и ее переживаний. В общем, неплохой детектив без излишней романтики и с неожиданным финалом.
Простим рецензентке некоторую наивность – книги пишутся не только для критиков и филологов. Но кое-какие поправки внести нужно. Нед Бомонт – правая рука, и главный советник действующего мэра города – а не просто «друг, помогающий победить на выборах». «Слишком много алкоголя» – уверяю вас, это свойственно американским политикам куда в меньшей степени, нежели тем, которых вы знаете не по книжкам. И как же вы забыли о втором женском персонаже – младшей сестре Пола Мэдвига, Опал? «Образ не прорисован» – да вы сами только что прекрасно все описали, только преизрядно исказив.
Особенность романов Хэметта в том, что он никогда не «делает красиво». Он при этом мастер диалога – не хуже Хемингуэя. Взять, к примеру, диалог Неда Бомонта и Пола Мэдвига в самом начале романа. Судите сами. Кстати, в этом диалоге и дана вся завязка романа, так что не стоило и ждать никаких «любовных линий» – книга именно что о политике и о власти.
Однако мы увлеклись разговором с рецензенткой, так что лучше сообщим нашему читателю, что роман «Стеклянный ключ» был экранизирован трижды – первый раз в США, в 1935 году с Джорджем Рафтом в главной роли. Этот фильм мне довелось посмотреть в 1985 году, в том самом «Спартаке», где «приятнее, чем вечером в Европе». Подтверждаю правоту Бродского – фильмов было два, и лишних билетов не было. Прекрасный был кинотеатр. Но вот фильм по роману был по-голливудски кастрирован, в сценарии попытались сделать попытку хеппи-энда – спасал всю затею только потрясающий Джордж Рафт. А вот второй фильм режиссера Стюарта Хейслера с Аланом Лэддом и Брайаном Донлеви – великолепен. Точно снятый по роману, без искажения замысла автора, он стал одним из классических фильмов в истории Голливуда – и уж точно классикой нуара. Однако кое-какие детали невозможно передать средствами кинематографа – и потому рекомендуем вам и книгу, и фильмы. Третья экранизация – советская, «Таллинфильм», 1985, под названием «Свора» – увы, большого внимания не стоит. Жаль.
В биографии Дэшилла Хэммета будет и серьезное изучение марксизма, и даже коммунистическая партия. Его будет преследовать печально известная сенатская комиссия «охотников на ведьм» и засадит в тюрьму на полгода. Допрашивать его будет сенатор Маккарти лично – а такой «чести» удостаивались немногие. Ответы Хэметта на его вопросы вошли в историю:
- В. Считаете ли вы, что американский коммунизм будет хорошей системой для этой страны?
- О. Видите ли, – ответил Хэммет, – я не понимаю вопроса. Теоретически коммунизм – это не форма правления. Понимаете, при нём просто нет правительства. И я действительно не знаю, я сомневаюсь, что могу дать определённый ответ.
- В. Вы хотите победы коммунизма в США?
- О. Есть причина по которой я считаю это неприемлемым: большинство людей этого не хочет.
- В. Если бы на вас была возложена обязанность по этой программе бороться с коммунизмом, закупили бы вы эти работы 75 коммунистических авторов?
- О. Если бы я боролся с коммунизмом, то не думаю, что я вообще разрешил бы людям читать книги.
И все же, хотя Хэммета и нет больше с нами, не торопитесь считать его коммунистом.
После тюрьмы его ждут успехи в литературе, фильм по его роману «Мальтийский сокол» будет признан одним из лучших в истории мирового кино. Его любимая женщина – драматург Лилиан Хеллман – дождется его, и с ней он проживет вплоть до самой смерти. Их отношения нельзя даже назвать браком – у обоих были увлечения, и оба об этом знали. Но всегда их что-то возвращало друг к другу. Так что он был по-человечески счастлив – кстати, в романе «Худощавый» (A Thin man, или «Худой мужчина» в одном из переводов) Ник Чарльз, его жена Нора и собачка Аста – это про них. Эту пару узнавали буквально по первым строчкам.
«Худой мужчина» стал последним его романом. А написан он был… в 1934 году. После Хэметт жил на доходы от голливудских экранизаций, помогал жене писать пьесы. Она сама вспоминала: «Отчасти он научил меня писать, а очень немногие люди способны на это. Он поверил в меня – а к этому мало кто готов. Даже по отношению к тем, кого любят. Он говорил правду. Если я делала то, что ему не нравилось. Он говорил это прямо и очень резко, и ему было наплевать, заденет это меня или нет».
Это была удивительная пара… Но – уж как водится, не все же мне вам рассказывать!
Иногда мечты сделаны не из того материала, из которого был изготовлен фальшивый мальтийский сокол. Эти слова, если вы заинтересовались, скоро не будут для вас загадкой.
