Текст: Андрей Цунский
Немая фильма с предуведомлением
Есть женщины, для которых путаница и всяческие непорядки – обычное состояние дел. Вот все у них не так. И одежда мужская вместо женской, и сигары курит как офицер, и замуж не выходит – а главное – и не хочет! Нет, ну что тут скажешь? Конечно, это все не наше дело, но… как интересно все-таки!
Как Жюль превратился в Жоржа, а у известного писателя отрезали… букву
Вот вам пришло бы в голову, что Лев Толстой – женщина? Да уж ни в коем случае, чему свидетельством – борода, усы, звание артиллерии поручика, наконец. И вдруг целая страна начинает произносить его имя… в женском роде, причем получается даже не «Львица», а нечто совсем скверное, какая-то «Льва Толстая».
А вот между прочим, имеется случай, когда мужское французское имя «Жорж» и не на растленном Западе, а у нас, причём по давно сложившейся традиции, буквально на женский манер – не склоняют! А это то же самое, как если бы этот самый Жорж был какая-то «Жоржа». Ну, взяла барышня мужской псевдоним – так склоняйте его по всем числам и падежам, как следует – но по-мужски! А вот нет же. Фемиинизировали имя славного змееборца.
С фамилией тоже не лучше. Не говоря о уж том, что обидно за хорошего человека. Вот представьте себе, что завели вы интрижку с молодой и красивой дамой, не лишенной литературных талантов. Хватит скулить «какнистыдноприживомтомуже»! Ну замужем, только муж тот давно объелся груш, пьянствует в свое удовольствие с соседями и тискает по углам обслуживающий персонал. И вообще, литераторские нежности – это по большей части производственная необходимость, вы с этой дамой занимаетесь литературной работой! Причем небезуспешно!
Вообразите, что вы — известный литератор, состоите в Академии (в советском варианте – в правлении Союза Писателей, в нынешнем… ну, скажем, у вас журнал, издательство, в общем влиятельная вы личность). Дама спрашивает, можно ли, слегка изменив вашу фамилию, ею подписываться, а то бывшая свекровь против публичности в отношении ее фамилии. Ну, вы человек щедрый, ответили «да чего там, валяй, пописывай!» А мерзавка нет чтобы написать романчик, огрести от критиков и заняться с вами, чем ей и следует, вас бросила, сама стала известной писательницей – а псевдоним из вашей фамилии с отрубленной буквой оставила! И вот ваше имя входит в мировую литературу – вот только в усеченном виде, да еще и ассоциируется с другим, и притом с женским лицом! А имя и вовсе не входит.
Вот так не повезло Жюлю Сандо.
Умерьте праведный гнев. Жюль тогда еще не состоял в Академии. И вообще он моложе Авроры Дюдеван (в то момент уже Дюдеван) на шесть лет. Кто там кого соблазнил, и кто с кем затеял интрижку – это вопрос, знаете ли. Совсем молодой человек в пуританской провинции, а тут дама, красивая, свободная и без предрассудков – заскучала. И что? Просто пример – как рождаются сплетни, превращающиеся в легенды. Не хватайте ничего по верхам! И проверяйте все, что говорят – и что пишут.
А по общему счету – повезло Жюлю Сандо или нет, знает только он сам.
Как прабабушка не вышла замуж за прадедушку
«Браки должны продолжаться не более пяти лет и могут возобновляться только при том условии, если у супругов за это время не был рожден ребенок» - нет, это не цитата из Жорж Санд, это несколько милитаристская максима от прадедушки Жорж Санд, главного маршала Франции Морица Саксонского.
Если вы почитаете раздел биографии Львы Тол… тьфу, привязалось. Жорж Санд… нет уж, лучше Авроры Дюпен – то все шашни мушкетеров и прочих героев Дюма покажутся вам скучными. Среди ее предков — короли, курфюрсты, маршалы, борьба за австрийское наследство и любовницы — косяками. А чем ближе к реальному папе, Морису Дюпену – все больше коменданты жалких немецких деревушек, капитаны, откупщики – ну и снова любовницы, без этого ни у маршалов, ни у капитанов ничего не получается. Но установлено, официально подтверждено, намазано сургучом с приложением верёвочки и тиснуто сверху печатью, что прадедушкой Авроры Дюпен был главный маршал Франции, оставивший после себя герб с полосатым желтым щитом и замок Шамбор – вот только не Аврориной маме. Мориц Саксонский одержал множество побед, в том числе даже над мадам Помпадур, любимицей Парижа, актрисой Адрианой Лекуврёр, и далее – список велик, но мы остановимся на прабабке Авроры Дюпен – девицы Мари Ренто.
У ее любящих родителей – парижских мещан Ренто – было целых два сокровища, две красавицы-дочки. Они приложили немало усилий, чтобы маршал удостоил их дочурку «вниманием». Маршал удостоил, и продолжал удостаивать два с лишним года подряд. Но однажды результаты такого внимания потребовали платьев большего размера, и щедрый воитель подарил Мари… отель на шоссе д’Антен. Очень дорогой и практичный подарок – с учетом характера отношений. Там она и разрешилась от бремени в 1748 году дочерью Мари-Авророй, и стала вместе именоваться «девицей де Верьер». После родов, придя в себя, «девица» решила взять от жизни все. Каждый любовник приносил пользу – от банальных денег до уроков красноречия. В результате маршал обиделся и оставил ей в наследство… табакерку и печать для писем. Пришлось валяться в ногах у дофины с просьбой о вспомоществовании. Дофина оказала протекцию. Король пообещал результату маршальской любви восемьсот ливров при условии воспитания «девицы Авроры, внебрачной и единственной дочери маршала Саксонского»… в монастыре. После окончания этого обучения Аврору-Мари выдали замуж за пехотного капитана по имени Антуан де Орн.
Как любовник прабабушки отомстил своей жене и ее любовнику
У Мари Ренто, прабабушки Жорж Санд, был любовник – месье д’Эпине, нет, не тот о ком вы вспомнили, он не был знаком с графом Монте-Кристо. Это был вполне реальный генеральный откупщик податей. И была у Мари сестра – Женевьева, тоже не строгого нрава. Месье д’Эпине устремился к Мари, потому что жена к нему охладела. Это вышло не просто так: она полюбила банкира и большого любителя музыки Клода Дюпен де Франкёй, и разобравшись, какой гармонии учит его супругу «друг семьи», месье д’Эпине преисполнился жаждой мести. И месть его была воистину страшна и коварна.
Нет, он не строил козни, не плел интриги, не вызвал приятеля на дуэль. Он познакомил господина Дюпен де Франкёй с сестрой своей любовницы – Женевьевой. Ясное дело, у жены господина д’Эпине роман с Дюпеном де Франкёй расстроился – Женевьева была и моложе, и требовательнее во всех отношениях. На двух таких женщин ни у кого не хватило бы никаких сил и никаких денег.
Вот воистину французское изящество мести!
Как юная бабушка вышла замуж за старого дедушку
А в жизни Мари-Авроры, будущей бабушки Жорж Санд, снова все плохо. Капитан де Орн умер. Денег у него не было. И куда ей было деваться? Только в отель на шоссе д’Антен, к матери и тетушке. И то сказать – там было весело и свободно, и было много умных и красивых мужчин. Дочка маршала унаследовала и боевой дух, и вкус, и воспитание. Она играла в театре, даже пела в опере, дружила (именно – дружила, и была надежным и достойным другом!) с Жоржем-Луи Лекле́рком, графом де Бюффо́ном – замечательным ученым и писателем. Если вы хорошо знаете русскую поэзию, то не можете не помнить стихотворения Наума Коржавина «Инерция стиля»:
- В жизни, в искусстве, в борьбе, где тебя победили,
- Самое страшное - это инерция стиля.
- Это - привычка, а кажется, что ощущенье.
- Это стихи ты закончил, а нет облегченья.
- Это - ты весь изменился, а мыслишь, как раньше.
- Это - ты к правде стремишься, а лжешь, как
- обманщик.
Вспомнили? В неряшливых подборках это стихотворение приводят без эпиграфа. А эпиграф к нему такой:
- «Стиль-это человек».
Бюффон
Это тот самый Бюффон. Частенько бывал у сестер «де Верьер». И правильно делал: сестры были красивые и умные.
Но ничто не вечно. В 1775 году Мари Ренто, или де Верьер, как вам удобнее – умерла сорока семи лет от роду. Жаль, что так мало она прожила на свете. Это была удивительная, смелая и красивая женщина.
Господин д’Эпине очень горевал. И… стал жить с ее сестрой Женевьев.
А что же месье Дюпен де Франкёй? Ему тогда исполнилось шестьдесят два года, он был по тем временам уже очень стар, неужели он остался один и затих от горя в холостяцком углу… Нет!
Кто бы мог подумать, что в отеле на шоссе д’Антен кто-то призовет плотников понять стропила? А вот призвали! И в 1778 году умный старик с изысканным вкусом и страстью к музыке женится на Мари-Авроре. И в том же году родился его сын – Морис.
- «Старый человек любит сильнее, чем молодой, и невозможно не любить того, кто любит вас так преданно. Я его называла — мой старый муж или папа. Он настаивал на этом, а меня он звал не иначе, как дочь моя, даже в обществе. … Ваш дедушка, дочь моя, был красив, элегантен, выхолен, изящен, надушен, весел, приятен, привлекателен и неизменно в ровном расположении духа до своего смертного часа. В молодости он, наверно, был слишком очарователен и не мог бы вести тихую семейную жизнь; быть может, я не была бы столь счастливой, живя с ним, у меня было бы слишком много соперниц. Я убеждена, что мне достался лучший период его жизни и что никакой молодой человек не сумел бы дать молодой женщине столько счастья, сколько он давал мне».
Это Мари-Аврора пишет своей внучке.
Впрочем, не торопитесь, цитата еще не закончилась.
Как богатая бабушка разорилась
- «У него был счастливый дар — он всегда занимался чем-нибудь интересным для других и для себя самого. Днем он музицировал со мной; он восхитительно играл на скрипке, а делал скрипки для себя он сам, так как был мастером струнных инструментов, не считая того, что был часовщиком, архитектором, токарем, художником, слесарем, декоратором, поваром, поэтом, композитором, столяром, и к тому же изумительно вышивал гладью. Трудно сказать, чего он только не умел делать… К сожалению, он промотал все свое состояние, увлекаясь разнообразными профессиями и производя всякие опыты…»
Дорогие добрые читательницы, не сжимайте кулачки до слез! Завистливые читательницы, выдыхайте с облегчением… ну уж нет! Набирайте снова воздуху и багровейте от злости! Продолжаем цитату!
- «…но я была ослеплена им, и мы разорялись самым приятным образом на свете! Вечерами, когда мы не бывали приглашены в гости, он занимался рисованием, а я развлекалась тем, что расщипывала на нитки кусок парчи; и мы читали по очереди вслух; или же к нам приходили милые друзья, и в приятной беседе мы наслаждались его тонким и разносторонним умом. Некоторые мои подруги сделали более блестящие партии, и, несмотря на это, все они твердили мне постоянно, что мой старый муж вызывает у них чувство зависти ко мне».
А, так вы все равно рады, мол – было да сплыло… вы правы. Отчасти. После смерти месье Дюпена де Франкёй действительно остались долги и чудовищная неразбериха в деловых бумагах. Долги пришлось выплатить, и остался лишь небольшой капиталишко – и давал-то сущие пустяки, 75 тысяч ливров годовых. Один ливр зарабатывал батрак на сенокосе за три дня или за пять дней на колке дров. Средний заработок умелого специалиста составлял примерно 400 ливров в месяц, на это можно было содержать семью (с полудюжиной детей). По мелочи осталось: замок Рауль в Шатору, да еще после революции на свои жалкие крохи Мари-Аврора, вдова де Франкёй прикупила по соседству на 230 тысяч поместьице Ноан, с большой и красивой усадьбой. Во время революции отдала 75 тысяч ливров на поддержку бежавших принцев. Чудовищное разорение и мотовство. Это я про последние 75 тысяч.
А вы, барышня, не глотайте так натужно. Вдох-выдох! Валерьяночки! И вперед – на поиски своего старичка.
И кто тут аристократ? (короткая загадка)
Морис Дюпен и Антуанетта-Софи-Виктория Делаборд. Ну и кто из них? Правильно, никто.
Да, это родители Авроры Дюпен, в будущем – Жорж Санд.
Как бабушка пришла в ужас
«Я называю ее всеми тремя данными ей при крещении именами, потому что в ее бурной жизни эти имена последовательно сменялись… В детстве предпочитали имя Антуанетты — так звали королеву Франции. Во время завоеваний империи, естественно, взяло верх имя Виктории. А мой отец, женившись на ней, всегда звал ее Софи» – напишет о ней сама Аврора (нет, я не стану писать «Сама Жорж»).
А встретил Морис Дюпен красавицу о трех именах… в спальне своего генерала. Как сам он там оказался, врать не стану – не знаю. Известно лишь то, что молодой офицер Дюпен, встретил красавицу-цыганку, любовницу (или просто случайную связь) своего командира, страстно влюбился и женился на ней — к ужасу своей матери. О самой цыганке известно, что ее отец какое-то время был хозяином забегаловки с бильярдом, а затем торговал на базаре птицами, которых ловил на набережной сены. В чем-то он был коллегой ординарца одиннадцатой маршевой роты Будейовицкого пехотного полка Йозефа Швейка. Тот торговал крадеными и крашенными собаками. Впрочем – месье Делаборд не выдавал чижиков за канареек, а воробьишек – за попугайчиков. Как и дочку за аристократку.
- «Она была танцовщицей, даже хуже этого — статисткой в самом ничтожном театрике на бульваре, но внезапно любовь богача помогла ей выбраться из этой гнусной среды; правда, следующее падение было еще ниже. Ей было уже за тридцать лет, когда мой отец увидел ее впервые, и среди какого ужасного общества! Мой отец был великодушен! Он понял, что это красивое создание еще способно любить…»
Если бы не упоминание отца, то трудно было бы угадать, кто пишет – сама Аврора Дюпен или ее бабушка?
А Мари-Аврора устроила сыну настоящий ад. «Ты любишь другую женщину больше, чем меня, значит ты меня разлюбил!.. Ах, зачем я не погибла, как другие, в девяносто третьем! У меня не было бы соперницы в твоем сердце!»
А он отвечает:
- «Почему мое влечение к той или другой женщине может быть оскорбительным для тебя и опасным для меня? Почему это влечение должно тебя тревожить и вызывать слезы?.. Я уже не маленький и хорошо разбираюсь в дорогих мне людях. Я согласен, что… некоторые женщины девки и твари. Я их не люблю и не ищу… Но никогда эти гнусные слова не могут относиться к любящей женщине. Любовь очищает все. Любовь облагораживает самые презренные существа — и уж тем более существа, виновные только в том, что они были брошены в жизнь беспомощными, нищими и одинокими. Чем же виновата женщина, оставленная на произвол судьбы?»
Сын то сбегал от любимой к матери, то мчался к ней… Мать то и дело выгоняла «проклятую девку», устраивала истерические скандалы и фальшивые сердечные приступы, сын в конце концов ответил ей так, что возразить было нечего: «Не упрекай меня: я таков, каким сделала меня ты». Мать услышала в голосе сына непоколебимое упрямство Морица Саксонского. 5 июня 1804 года Морис Дюпен и Антуанетта-Софи-Виктория Делаборд поженились в мэрии второго аррондисмана в Париже.
В общем, все как у людей.
А первого июля 1804 года…
«Укрощение бабушки, или выстрѣлъ Авроры»
Нѣмыя фильма
ТИТР (шрифт в стиле модерн):
«Я ни за что не признаю этот бракъ!»
Одинокая старуха яростно сверкает глазами. Затем садится в кресло, по лицу ее пробегает печаль, она прижимает к голове руки, в ее глазах слезы. Служанка подает ей на подносе бокал с водой и капли, старуха грубо отталкивает поднос.
ТИТР:
«Уйди, дай мнѣ умѣрѣть…»
Старуха протягивает руку к флакону с черепом и костями на этикетке. Решительно выливает в бокал. Смотрит на письмо в конверте, лежащее на столе. Рядом с письмом – миниатюра, портрет молоденького офицера. Берет портрет в руки, целует, прижимает к груди. Их ее глаз на крупном плане падают слезы.
ТИТР:
«Я жѣлаю въ послѣднiй разъ увидѣть его».
Тени ползут по полу, стрелки часов приближаются к полуночи. Старуха берет бокал твердой рукой.
ТИТР:
«Не будѣтъ тѣбѣ прощенiя, нѣблагодарный сынъ!»
Внезапно распахивается двойная дверь, за которой ярко горит свет. Служанка вносит на руках грудного ребенка. Камера крупно показывает улыбающееся личико.
ТИТР:
«Мадамъ, посмотрiтѣ, кто къ намъ прiшелъ!»
Старуха роняет бокал, делает несколько шагов навстречу служанке с младенцем. Склоняется над ребенком и поднимает на камеру растроганное, умиленное лицо:
ТИТР:
«Кто же таковъ сѣй дивный ангелъ?!»
Берет младенца на руки, тот улыбается бабушке, хлопает красивыми глазками, что-то пытается пролопотать.
ТИТР:
«Я узнаю эти глаза! Это взглядъ маршала Морiца Саксонскаго!»
Растроганная старуха подымает глаза, и видит, что из-за двери к ней устремились ее сын с невесткой. Они падают перед нею на колени:
ТИТР:
«Проститѣ и благословитѣ, матушка!»
Гордая старуха поднимает дитя перед собою, очарованная любуется младенцем.
ТИТР:
«Ты станѣшь воиномъ, какъ твой прадѣдъ, какъ твой дѣдъ, какъ твой отѣцъ!»
Ребенок кричит, широко открыв рот, и лицо у него строгое
ТИТР:
«Ты станѣшь генѣраломъ! Маршаломъ! Главнымъ маршаломъ!»
С младенца сваливается пеленка и в глаз бабушке ударяет тугая струйка.
Старуха замирает.
Сын виновато что-то говорит.
ТИТР:
«Это ваша внучка, мама…»
В кадре спецэффект превращает младенца в даму в мужском костюме, с пером в руке и толстой сигарой во рту. За ее спиной – множество мужчких лиц, в первых рядах узнаваемы Шопен, Бальзак, Альфред де Мюссе, Александр Мансо, остальные многочисленны, неузнаваемы и невнятны.
Ее силуэт элегантен, лицо у нее властное, но не лишенное очарования.
ТИТР:
«В дѣтствѣ я обѣщала быть очень красивой. Обѣщанiя не сдѣржала, быть можѣтъ, потому, что въ томъ возрастѣ, когда красота расцвѣтаетъ, я ужѣ проводила ночи за чтѣнiямъ и писанiям».
Так родилась провозвестница феминизма, удивительная женщина и прекрасная писательница – Аврора Дюпен. Впрочем, вы ее знаете, как Жорж Санд.
