Текст: Андрей Цунский
На что обижался Эркюль Пуаро
Можно проанализировать дебютные драматические сочинения и стихи Метерлинка. Но - не хотелось бы вгонять читателя в тоску, поскольку юбиляр сам прекрасно справлялся с этой задачей и в своих ранних пьесах, и даже в стихах, не говоря о философских трактатах и пособиях по пчеловодству.
Многие начинающие читатели уверены, что Морис Метерлинк, судя по имени – «какой-то француз». Нет! Он не француз, хотя и писал по-французски. Как говорил в подобном случае всем известный сыщик Эркюль Пуаро - «Нет, мадам. Я - какой-то бельгиец».
Почему это важно? Не только потому, что маленькие страны не любят растворяться в тени больших. Писатель отражает в своих произведениях окружающий его мир, его уклад. Сам Метерлинк писал:
«Чтобы понять обыденную жизнь, надо что-то к ней прибавить». Так нужно, чтобы было к чему прибавлять! И Бельгия – это, заметим, не Франция.
Что такое «бельгиец»? (I)
Французский анекдот:
- - Знаете ли вы, кто первым построил подводную лодку?
- - Конечно, бельгийцы.
- - Но каким образом?
- - Они строили обычную.
Каждый народ рассказывает такие шуточки про своих соседей. И соседи не остаются в долгу. Бельгийцы не исключение:
- - Вы знаете, как спасти тонущего француза?
- - Нет.
- - Ну вот и замечательно.
Французы в мире франко-бельгийских фольклорных отношений – этакий высокомерный народец, считающий себя утончённым и изысканным. Бельгийцы в том же мире – грубоватые крестьяне. Разумеется, это фольклор, народный юмор. Рассказывая такие истории, доброжелательные люди просто подтрунивают над какими-то сторонами уклада жизни соседей, вовсе не желая им зла. Горе тем, кто принимают такие старинные шутки за руководство к действию.
Бельгиец Морис Метерлинк родился в городе Генте, во франкофонной семье, и говорил по-французски. Что уже было до некоторой степени проблемой. В Бельгии и французский-то язык немного не такой, как во Франции, но главное, что все вокруг говорили совсем на другом языке – фламандском. Гент – столица Восточной Фландрии. В Бельгии языков много, и в хозяйстве каждый нужен, содержится в образцовом порядке. Названия улиц имеют официальное написание и на французском, и на валлонском, и на фламандском. Путаница тоже присутствует. Валлонский по незнанию путают с французским бельгийским, а фламандский – по-нидерландски Vlaams – это официальное название нидерландского бельгийского языка. И на французский он уж совсем не похож!
В 70-е годы в Бельгии начались конституционные реформы. Королю с тех пор приходится отзываться на два имени: французское Бодуэн и фламандское — Бодувийн. Монарх обязан говорить и на обоих языках как на родном – иначе какой он король? Пришлось изучить. Париж стоит обедни, а Брюссель – уроков фламандского. Забавное зрелище – заседания бельгийского парламента. Депутаты понимают языки друг друга прекрасно – но гордо говорят каждый на своем. В бельгийской армии валлонские солдаты называют фламандские части «китайской армией» – ведь непонятно, что они говорят. (На самом деле – все им понятно!)
Бельгийский анекдот:
- Китайские эмигранты учится в бельгийском военном училище. В день выпуска генерал отдает команду:
- - Господа офицеры! Валлоны – нале-, фламандцы – напра-во! Лейтенант Ли, лейтенант Фан, что неясно?!
- - Мой генерал, а нам, бельгийцам, где встать?
А вот это уже не анекдот, хотя… в Брюсселе всерьез обсуждался вопрос, какое соотношение франкофонных и говорящих по-фламандски пожарных должно быть в городской пожарной команде. В самом разгаре прений раздался голос одного скромного депутата: «А может, просто наберем тех, кто лучше тушит пожары?» Потрясенные новизной подхода, представители народов немедленно приняли именно такое решение.
А в творчестве Метерлинка человек, как правило, лишен национальных черт и признаков. Он просто человек – открытый всем дуновениям холодных ветров судьбы, одинаково губительных для всех. Так что никому не обидно хотя бы за это.
Что такое «бельгиец»? (II)
Но и валлоны, и фламандцы с почтением и любовью относятся к общему герою – Тилю Уленшпигелю, ну и к его создателю. Как вы сказали? «Шарлю де Костеру?» О, вас тут же поправят: «Не Шарлю, а Карелу! И никакой он не «дё»! Он Карел де Костер – это наш фламандский артикль, не дворянская французская приставка». Шарль де Костер – ну, Charles Théodore Henri De Coster, родился 20 августа, но о нем мы напишем при другом случае. Кстати, по недавним опросам, 72 процента бельгийских подданных (именно подданных – королевство ведь) считают себя именно бельгийцами, а не фламандцами или валлонами.
Одну из самых красивых песен о Бельгии написал шансонье Жак Брель. Наши читатели, которые постарше, помнят его по прекрасно сыгранной роли в фильме «Зануда», в блистательном дуэте с Лино Вентурой. Песню Бреля «Моя страна равнин» в шутку бельгийцы сами называют «Моя плоская страна» – игра созвучных слов и смыслов. Но вас при этом поправят: «Не Жак Брель, а Яак Брель!»
- Avec des cathédrales pour uniques montagnes
- Et de noirs clochers comme mâts de cocagne
- Où des diables en pierre décrochent les nuages
- Avec le fil des jours pour unique voyage
- Et des chemins de pluies pour unique bonsoir
- Avec le vent d'ouest écoutez-le vouloir
- Le plat pays qui est le mien.
- Там кроме церквей других нету гор
- Там музыку творит лишь звон колоколов
- И демоны из камня в клочья рвут туман
- Там время день за днем дорогу чертит нам
- Там можно говорить лишь с шепотом дождя
- И западным ветрам, послушай, как нужна
- Страна равнин моя.
- (перевод Анастасии Реутовой).
У Мориса Метерлинка имя звучит одинаково на всех языках.
Бельгийцы – большие хитрецы, как уверяют французы – слегка прижимисты (а то-то сами французы – образцы расточительства), и очень ценят свою «самость». Охотно участвуют в исторических реконструкциях великих наполеоновских и прочих битв, но уже не слишком твердо знают, на чьей стороне воевали их предки – это ведь, в конце концов, были не их войны, а французские. Любви к французам это им, впрочем, тоже не прибавляет. И кстати – именно бельгийцы придумали многое из того, что коренным образом меняло жизнь всего человечества. Антуан-Жозеф «Адольф» Сакс изобрел музыкальный инструмент, без которого трудно представить себе современную музыку, а джаз – уж точно. Ну, конечно – это саксофон. Глазами Герта Кремера мы все смотрим на мир, причем в самом буквальном смысле: Герт Кремер в латинизированном варианте – Герард Меркатор, да-да, создатель «меркаторской проекции», в которой печатаются и поныне все карты мира. А знаете, кто такой Фердинанд «Nand» Питерс? О, благодаря ему в мире началась сексуальная революция – именно он разработал противозачаточные таблетки и положил начало планированию семьи. А что сделали Одри Хэпберн, Жан-Клод ван Дамм, Питер Пауль Рубенс и Джанго Рейнхардт, вы и так знаете. Что?! Нет, это не тот Джанго, который освободился! Это великий джазовый гитарист, а не киногерой! Ох, непростые ребята эти бельгийцы. Кстати, Рейнхардт – этнический цыган. Говорю же – непростые они люди.
Бельгийский анекдот:
- В офисе совместной франко-бельгийской фирмы французы и бельгийцы сидят в разных сторонах помещения. Французы повесили плакат «Здесь говорят по-французски». Бельгийцы вешают другой плакат: «А здесь в это время работают».
Французский анекдот:
- - Почему у бельгийцев нет в барах кубиков льда?
- - Они потеряли рецепт.
Что такое «бельгиец»? (III)
Бельгия вообще слегка похожа на сказку. Например, тут долгое время не было нумерации домов. В Брюсселе до сих пор у домов вокруг Гран Пляс – главной площади столицы – сохранились в дополнение к номерам старинные названия. «Испанский король» – дом принадлежал когда-то гильдии пекарей, и там есть два бюста – святого Обера, покровителя этой профессии, и испанского короля Карла II. «Тележка» – дом цеха изготовителей масел и сала. «Мешок» – дом гильдии бондарей. «Волчица» – дом принадлежал гильдии лучников с птицей Феникс на фасаде и рельефом Ромула и Рема, кормящихся из сосцов волчицы.
В Генте тоже так. До сих пор есть дома с именем собственным – «Старая почта», «Графский замок», «Дом Алейна», «Флейтист», «Дом семи милосердных дел». И все они нам показались бы настоящими дворцами. На главной площади – мрачный позорный столб, на набережной – шестнадцатитонная пушка «Безумная Грета», которая, в отличие от Царь-пушки, неплохо постреляла. Есть мост с пышным названием «Мост имперских развлечений» (насмешливые горожане называют его «Мост с цветной капустой на перилах»). На фасаде дома по имени «Нестор» – свой, гентский писающий мальчик, тоже по имени Нестор, да еще и в компании с писающими девочками – Леной и Луной.
Бельгийский анекдот:
- Француз смеется над бельгийцем:
- – Был в Брюсселе. Видел «Писающего мальчика». Знаешь, ничего выдающегося...
- - Ничего? Так подожди, он скоро вырастет!
А с улицы Cataloniëstraat проходит трамвай № 4, на котором можно по обычному трамвайному билету уехать в… Москву. Это название дали пригороду Гента (теперь это давно городской район) расквартированные здесь в 1813 году казаки. Память о себе оставили нехорошую – грабили окрестных крестьян, те даже писали коллективное письмо королю с просьбой защитить население от их бесчинств. Было, дорогие соотечественники, было. Впрочем, в жизни Мориса Метерлинка Москва сыграла совсем противоположную роль, только уже не гентская – а наша, настоящая. Об этом – чуть позже, в свое время.
Среди такой красоты хорошо быть богатым. Бельгийцы вообще люди небедные. Живут получше французов – и сейчас тоже. А уж отец Мориса…
Французский анекдот:
- Разговор двух бельгицев:
- - У меня родился сын!
- - Давно?
- - Пару дней назад.
- - Как зовут?
- - Откуда я знаю, он еще не может сказать!
Полидор Метерлинк, отец Мориса, был нотариусом. О, это был вовсе не тихий конторщик, который за мелкие деньги оформлял справочки и бумажки. Нотариус в старой Европе – почтеннейший человек, от его умения и квалификации зависит порой судьба семейных капиталов, финансовая мощь предприятий и могущество крупных компаний. Полидор был весьма богат.
Помимо нотариальной конторы он владел еще и теплицами – урожай шел и на продажу, и в дом. Семья не покупала овощей, а питалась своими. Достаток отец обеспечил. На этом сказка о Бельгии для Мориса… кончается.
Крылатое яблочко
Французский анекдот:
- - Откуда в семейных шкафах берутся скелеты?
- - Это бельгийцы, игравшие в прятки.
Папаша в грош ни ставил своих домашних, сына драл ремнем до тех пор, пока тот не ответил очень болезненным укусом. Перечить себе Полидор не позволял никому, возражений не терпел и в мелочах, даже когда был очевидно неправ. Не стесняясь присутствием жены, вводил в блуд служанок. Высокомерный, надменный и жестокий. В общем – не слишком симпатичная личность был этот Полидор.
Говорят, «Яблочко от яблони…» Смею вас заверить – если Метерлинк и был «яблочком» – то особым, крылатым! Он уехал получать степень юриста в Париж, в Сорбонну – хотя на самом деле просто хотел сбежать от отца подальше. Как адвокат он проиграл большинство своих дел и скоро оказал большую услугу Фемиде – сменил профессию. А вот его первую пьесу, «Принцесса Мален», похвалили, да еще как. Критик и литератор Октав Мирбо написал: «…пьеса его превосходит по красоте всё, что есть самого прекрасного в Шекспире». Широко похвалил, от души. Хотя и не совсем заслуженно. Почитайте, в общем. Осторожненько.
И настает пора рассказать о том, почему Москва сыграла в жизни Метерлинка очень важную роль.
Лев Николаевич Толстой ценил Октава Мирбо чрезвычайно высоко. Мнения Мирбо было достаточно для Франции – пьесу Метерлинка читали, обсуждали, и мнения в газетах разошлись в диаметрально противоположные стороны, а что для пьесы лучше такого скандала!
Ну а мнения Толстого было вполне достаточно для России. Пьесы Метерлинка немедленно перевели. Символизм вошел в моду. Станиславский был не просто великий режиссер – он был еще и совладельцем театра, и знал, чего ждет и даже жаждет публика. В сезоне 1904-1905 гг. началась работа над новыми сочинениями бельгийца, и вскоре на подмостках МХТ сыграли объединенные в один спектакль пьесы «Непрошенная», «Слепые», и «Там, внутри».
Интерес к спектаклю был подорван бурными событиями 1905 года в России, но одни только имена Савицкой, Бурджалова, Качалова и Москвина значили очень много не только в театральной Москве, но в театральном Мире. Заметим, что в тот же период, и в том числе из-за пьес Метерлинка началось расхождение Станиславского с Немировичем-Данченко.
А о Константине Сергеевиче Станиславском многие даже в России помнят только, что есть какая-то «система Станиславского» и что он говорил «не верю». Однако Станиславский именно что поверил в Метерлинка – в отличие от… него самого.
Метерлинк считал, что его пьесы не сценичны, что актеры не смогут передать их смыслы публике. В Генте он создал театр марионеток, и там… в общем, над ним просто посмеялись. Но если нет пророка в своем отечестве, есть надежда на другие страны. И пророк-постановщик явился из России. Метерлинк с удивлением узнал, что в Москве, в знаменитом Художественном театре, в стране, охваченной революцией – его пьесы идут с успехом!
К тому времени Метерлинк без особой скорби пережил смерть отца и – вступил в права наследника. Он купил заброшенное старинное аббатство, перестроил его под собственную резиденцию, его гражданская жена устраивала там светские приемы и балы. Метерлинк писал новую пьесу. А Станиславский приехал в Европу. Их встреча была предопределена.
Вне стереотипа
Французские анекдоты:
- I
- - Почему бельгийцы заходят в самолет в одних рубашках?
- - Там написано No Smoking – и они думают, это значит «в смокингах не входить».
- II
- - Как засунуть десять бельгийцев в багажник машины?
- - Положите в багажник порцию жареной картошки, они влезут сами.
Извещенный о прибытии Станиславского, Морис Метерлинк ожидал размашистого русского богача. И ожидания оправдались, вот как описал себя в тот день Константин Сергеевич: «Я собрался в путь по-русски: с множеством свертков, всяких подарков, конфет и проч.».
А сам он предполагал увидеть… ну, мы можем только вообразить это. Вполне возможно, он ждал, что на перроне его встретит декадент-символист с типическою прическою, бледным лицом, измятым белым цветком в слабых и тонких руках. Или некто в образе Пьеро, каким домыслил его в начале XIX века мим Батист Дебюро (именно он сделал комедийного слугу несчастным влюбленным). Хотелось сказать какую-то символичную, пышную и умную фразу в знак приветствия. Но Станиславский – что бывало с ним редко! – ошибся. Метерлинк… вообще его не встречал.
«Нагруженный массой свертков, которые валились из рук, я подошел к выходу. Спросили билет. Пока я шарил по карманам, мои свертки полетели в разные стороны. Как раз в эту критическую для меня минуту один из шоферов окликнул меня: «Monsieur Stanislavsky?!» Я оглянулся и увидел бритого, почтенных лет, седого коренастого красивого человека в сером пальто и фуражке шофера. Он помог мне собрать мои вещи. Упало пальто, он поднял его и заботливо перекинул через руку; потом повел к автомобилю, усадил рядом с собой, уложил багаж, мы тронулись и полетели. Шофер искусно лавировал среди ребятишек и кур по пыльной деревенской улице и несся, как вихрь».
Ну, может у них в Бельгии так принято… Однако прислал машину, уже неплохо. Может, Метерлинк следит за тем, чтобы к приезду гостя посыпали свежим песком дорожки, лично поправляет куверты на обеденном столе, надевает фрак и жабо, подготовленные специально для этого случая? Шофер оказался весьма любезным парнем, за словом в карман не лез, водил лихо. Но как же его хозяин?
«При более тихой езде мы перекидывались замечаниями об автомобиле, об опасности скорой езды. Наконец я спросил, как поживает господин Метерлинк. «Maeterlink? – воскликнул он удивленно. – C'est moi Maeterlink!» (Метерлинк? Я и есть Метерлинк!) Я всплеснул руками, а потом мы оба долго и громко хохотали. Таким образом, пышная фраза заготовленного приветствия не пригодилась. И отлично, потому что наше простое и неожиданное знакомство сразу сблизило нас».
Как важны для людей первые встречи! Как незаменимо бывает настроение, неожиданная интрига, преодоление первых секунд неловкости и внезапное теплое чувство, из которого рождается дружба. В этот день судьба была за них обоих.
«Первые дни ушли на общие разговоры; мы много гуляли. Метерлинк ходил с маленьким ружьем «монте-кристо». В небольшом ручейке он ловил рыбу. Он знакомил меня с историей аббатства, отлично разбираясь в путанице, созданной разными эпохами, следы которых сохранил монастырь. После ужина, когда темнело, впереди нас несли канделябры, и мы совершали целое шествие, обходя все закоулки. Гулкие шаги по каменным плитам, старина, блеск свечей, таинственность создавали необыкновенное настроение».
Что же рассказывал Метерлинк Станиславскому в эти первые дни? Не стоит долго гадать. Он рассказал русскому другу Бельгию. Ту Бельгию, в которой родился. И еще – Францию. Ту, в которую убегал, и из которой придется бежать, и еще не раз. Которую любил, и в которую всегда возвращался при первой возможности. В которой был – и еще будет счастлив. В которой испытал горе – и еще придется. Важны не Франция. И не Валлония. И даже не Фландрия. Важны – все они вместе. Важен мир, где живет Человек. Станиславский вспоминал:
«Отведенная мне комната находилась совсем в другой стороне, в круглой башне, в бывших покоях архиепископа. Не могу забыть ночей, проведенных там: я прислушивался к таинственным шумам спящего монастыря, к трескам, ахам, визгам, которые чудились ночью, к бою старинных башенных часов, к шагам сторожа. Это настроение мистического характера вязалось с самим Метерлинком. Я принужден опустить завесу перед частной его жизнью, чтобы не быть нескромным и не вторгнуться в область, случайно открывшуюся для меня. Могу только сказать, что Морис Метерлинк – очаровательный, радушный хозяин и веселый собеседник».
Но и о работе они не забывали:
«Мы по целым дням говорили об искусстве, и его очень радовало, что актер вникает в сущность, в смысл своего искусства и анализирует его природу. Особенно интересовала Метерлинка внутренняя техника актера».
«…мы долго говорили о самой пьесе, о характеристике ролей, о том, что хочет сам Метерлинк. Во время этих переговоров он высказывался чрезвычайно определенно. Но когда речь переходила на режиссерскую почву, он не мог себе представить, как его указания будут выполнены на сцене. В этой области мне пришлось образно объяснять ему, играть целую пьесу, рассказывать кое-какие трюки, выполнявшиеся домашним способом. Я сыграл ему все роли, и он хватал мои намеки на лету. Метерлинк, подобно Чехову, оказался сговорчивым. Он легко увлекался тем, что казалось ему удачным, и охотно фантазировал в подсказанном направлении».
Станиславский создаст спектакль «Синяя птица», который обессмертит имя Метерлинка, после которого никто не станет задумываться, по праву ли Метерлинка называют гением. В Париже по мизансценам Станиславского поставят спектакль ученики Станиславского – Леопольд Сулержицкий и Евгений Вахтангов. А годы спустя в советско-американском фильме «Синяя птица» сыграют Элизабет Тейлор, Маргарита Терехова, Ава Гарднер, Джейн Фонда, Герогий Вицин, Джордж Коул. Хореографом будет великий Леонид Якобсон, соавтором сценария станет Александр Каплер, постановщиком – Джордж Кьюкор. Талантливые люди очень нужны друг другу. Да что там – все люди нужны друг другу. Жаль, что часто мы ведем себя недопустимо глупо и гадко при первой встрече. Да и только ли при первой… «Обыкновенно нам не хватает не самого счастья, а умения быть счастливыми». Прав был Метерлинк.
