Текст: Олег Корякин
В чем загадка Пушкина? Какие комплексы объединяют итальянцев и русских? Почему художественный перевод сродни актерской игре? Об этом и многом другом беседовал писатель, журналист и переводчик Михаил Визель с казанскими читателями в Литературном музее Е. А. Боратынского.
Встреча состоялась в рамках проекта «Музей для читающих». С местом повезло – уютнейшая усадьба, принадлежавшая поэту Евгению Боратынскому и трем поколениям его потомков. Здесь бывал Александр Пушкин. И вполне резонно, что с Александра Сергеевича и начал беседу Михаил Визель. Гость представил свою книгу «Пушкин. Болдино. Карантин. Хроника самоизоляции 1830 года», вдохновленную пандемийным 2020 годом.
Как шутит автор, писалась она «19 дней и 35 лет». Еще девятиклассником он впервые прочел письма Пушкина из Болдино Наталье Гончаровой, что перевернуло его представление и о поэте, и о рамках эпистолярного жанра. Эти письма и легли в основу произведения, где он осмысливает процесс творческого преображения Пушкина в Болдине.
– Был Саша и вдруг, раз, и стал Александр Сергеевич! Где кончается обычный человек, решающий свои повседневные проблемы, и начинается гений? Над тем, чтобы понять, как это происходит, мы бьемся уже двести лет, – размышляет писатель. – Это загадка, которую я не то чтобы пытался решить. Я ей любовался и пытался описать. Я процитирую слова Гоголя: «Пушкин – это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет».
Пожалуй, так же сложно понять, где кончается Михаил Визель-писатель и начинается переводчик. Этой грани его таланта была посвящена вторая часть беседы. А повод был – недавно вышедшая в свет детская поэма Джанлуки Капоразо «Земные, морские и лунные приключения барона Мюнхаузена» в переводе Михаила Визеля. Ему пришлось потрудиться, чтобы изложить произведение трехстопным ямбом и подобрать точные рифмы.
«Старался рифмовать так, чтобы Пушкин меня не высек розгами», – смеется автор.
Вообще у Михаила Визеля есть, как он признает, не вполне научная идея, что переводчик – тот же актер. И как актеры по-разному интерпретируют, к примеру, роль Гамлета, так же и переводчики каждый по-своему пропускают через себя текст оригинала.
– Поэтому бессмысленно говорить, чей перевод лучше, Пастернака или Лозинского, – считает он. – Оба хороши. Можно сказать, что актеры – соавторы Шекспира. И то же самое с нами.
Поговорили и о родстве итальянской и русской культур. По мнению Михаила Визеля, начинается оно с фонетической близости языков. А потому русские оперные певцы почти без акцента исполняют итальянские арии, и наоборот. Объединяют два народа, уверен переводчик, и схожие комплексы. Русские сокрушаются о том, почему они со своей духовностью, широтой души, Достоевским, так по достоинству и не оценены и отторгнуты миром. А итальянцы переживают, что их страна – колыбель Возрождения, где творили гениальные мастера, оказалась на задворках Европы.
Приятным открытием для Михаила Визеля, переведшего на русский язык несколько книг Джанни Родари, стало то, что итальянский писатель и поэт бывал в Казани. Он посетил город в 1969 году, когда ездил по ленинским местам.
– Я перевел книжку его новогодних стихов. И среди них есть сказка, в которой герой по мановению волшебной палочки переносится из жаркого Рима на Волгу. И там со знанием дела описываются ее пологие берега, – рассказал он. – Я не был уверен, что Родари видел своими глазами Волгу. Теперь понимаю, что это так.
В завершение гость сообщил, что, находясь в самоизоляции, чередовал написание книги о Пушкине с переводом пьесы Родари «Про царя Мидаса», неизвестной в России. Она до сих пор не издана и лежит в рукописи. Михаил Визель заявил, что готов передать ее одному из местных театров, чтобы пьесу поставили в Казани.
