Верное сердце. Перечитывая Сергея Дурылина

Текст: Дмитрий Шеваров/РГ

Удивительна судьба Сергея Дурылина в русской словесности. Он никогда не был на слуху, его имени не найти в учебниках литературы, раздобыть дурылинские книги – это целая история, а при этом ни один человек, решивший послужить русской литературе, не пройдет мимо Дурылина.

Он умер в далеком 1954 году, почти никому неизвестный как писатель.

Только в конце ХХ века главные книги Сергея Дурылина – «В родном углу» и «В своем углу» – стали заветным чтением тесного круга читателей, прежде всего – литераторов и священников.

Сергей Николаевич сам был священником в годы смуты, претерпел за это тюрьмы и ссылки, а потом до конца жизни служил Богу через служение Слову.

Вот что писал мне Виктор Лихоносов, автор «Осени в Тамани»: «В родном углу» Дурылина лежит на спинке дивана и я часто вдруг беру эту книгу с каким-то голодным чувством и читаю с любой страницы. Он дышит словами...»

Когда я спросил о Дурылине несравненного литературного критика Валентина Курбатова, он так отозвался: «Вот уж кого люблю, так люблю. И прозу люблю, и дневники, и просто благодатное молчание, которое таинственно полнит его тексты...»

Интересно, что каждый, кому открылись книги Сергея Дурылина, помнит при каких обстоятельствах это произошло. Вот что рассказал мне в письме поэт Андрей Танцырев: «В начале сентября 2006 года мы сидели в автобусе, который вез нас из Москвы через Тулу в Ясную Поляну. Валентин Яковлевич Курбатов всю дорогу читал какую-то свежую толстенькую книгу и обильно из нее цитировал. Я заинтересовался. Автор мне был совершенно незнаком. Курбатов не стал делать большие глаза, а просто посоветовал книгу купить, если выпадет случай. Дал полистать до Тулы. Я углубился и во мне сразу родился преданный читатель дурылинских дневников. Я стал лучше понимать сложнейшую судьбу России...»

Последнее по времени издание книги Сергея Дурылина «В родном углу» предприняло московское издательство «Никея». Два тиража моментально разошлись. А совсем недавно «Никея» выпустило сборник «Под тенью века. С.Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах». Книга воскрешает живой облик Сергея Николаевича Дурылина – поэта и пастыря, педагога и театрального критика, искусствоведа и археолога. О нем вспоминают филолог Н. Гудзий и художник И. Грабарь, переводчица Т. Щепкина-Куперник и митрополит Вениамин Федченков, композитор Н.К. Метнер и актер И. Ильинский. Приводятся письма к Дурылину поэтов М. Волошина и Б. Пастернака...

А сейчас оставляю вас наедине с Сергеем Николаевичем Дурылиным, его мыслями и стихами.

М.В.Нестеров "Тяжёлые думы. Портрет священника С.Н. Дурылина" Фото: ГТГ

Художник Михаил Нестеров – о С.Н. Дурылине (1926 год):

«Сергея Николаевича я знаю давно и очень люблю за прекрасное, верное сердце... Конечно, он один из выдающихся людей теперешнего безлюдья. К сожалению, в наши дни его труды обречены надолго быть под спудом. Он как писатель обречен на безмолвие...»

Из писем и дневников

* * *

Надо запоминать в сердце, памятью сердца, каждое светлое мгновенье, чтобы потом этим запасом жить, когда придут черные дни и часы.

* * *

Дурылин Сергей Николаевич Фото: wikipedia.org

Несмотря на мою далеко не мирную юность.., я мирный и мир любящий человек. Я правдивее, истиннее, лучше бываю тогда, когда проще, тише, смиреннее, покорнее. Я скор на осуждения, я склонен к некоторой резкости, но нет ни одного моего осуждения, которого я не осудил бы. Я не могу рассориться ни с кем. Даже с людьми, явно мне враждебными, я никогда не разойдусь окончательно.

* * *

Я почти не бываю один: все с детьми, и не тягощусь этим. Даже так легче. Должно быть, я до конца дней буду копошиться с людьми; не могу с одними книгами и стихами. Поэтому из меня не выйдет ни писатель, ни археолог, никто. Я буду я.

* * *

Над не-деланием и непротивлением очень легко смеяться... Но пусть смеющиеся представят себе: они в тюрьме. Никакое «действование» невозможно. Но их принуждают к бесчестному поступку. Что они могут в этом случае? Могут одно: не делать его... Неделание этого недоброго поступка и непротивление наказанию за него – будет их свобода, никем не неотъемлемая. Но в таком положении – тюрьмы – находится каждый человек с неспящей совестью...

Война. Я не могу прекратить ее, но я могу не участвовать в ней – и никто не может меня принудить к этому.

Государственное насилие? Я не могу изничтожить государства. Но я могу не быть прокурором, судьёй, сборщиком податей, тюремщиком, и проч., и проч.

Свобода моего делания – всегда не свобода: оно зависит не от меня одного. Свобода моего неделания есть совершенная свобода: она зависит от меня одного.

* * *

Вы не должны падать духом. Я всегда верил в то, что жизнь наша должна состоять в одном – в любви к людям, в любви к природе... Пусть с нами будет, что будет, мы должны стоять на своем: дружба должна быть в эти грозные дни еще дружественнее, любовь еще любовнее, кротость еще кротче, улыбка еще улыбчивее.

СТИХИ СЕРГЕЯ ДУРЫЛИНА

Ветер

• Я в ночи звездоочитой
• Ветер – путник всех дорог –
• Зыблю волны пеной взрытой
• И с тоскою, буйством скрытой,
• Бьюсь о каменный порог.
• 
  
• Я вздымаю грудь крутую
• Златокованных песков.
• Я неволю к поцелую
• Степь бесстыдную нагую
• Властью ласки и оков.
• 
  
• Для тебя бреду дозором
• По удольям и горам
• И слежу за звёздным взором,
• И стихийным внемлю спорам,
• Пробегая по волнам.
• 
  
• Я лучисто-золотое
• Лью вино в янтарный зной
• И в предвестие покоя
• Раскрываю голубое
• Покрывало над тобой.
• 
  
• Я даю блаженный роздых
• От песков земных путей –
• При властительницах звёздах
• Пей небесной воли воздух,
• Вешний ветер вольно пей!
• 
  
• И пускай отстоем воли
• Песен пенится вино -
• В тесноте земных удолий
• Мировой и частной боли
• Мне забвение дано!
• 
  

Московская речь

• 
  
• И в холоде противоречий
• Попав в мыслительный поток,
• Как не любить московской речи
• Неувядаемый цветок!
• 
  
• Она – царевна Несмеяна
• В золотоверхом терему –
• Всегда улыбкой осиянна
• И не даётся никому,
• 
  
• Кто ход не знает к ней природный,
• Московский потаённый ход;
• Прилежный путник чужеродный
• Его и видя не найдёт.
• А он так прост: спроси просвирян,
• 
  
• Не хочешь – Пушкина спроси,
• Не скажет ли Прокопий Сирин,
• Садовских, Фета допроси.
• 
  
• Ключи в руках у Горбунова
• И у ребёнка с верным «а».
• Нет, к роднику живого слова
• Ведёт родная лишь тропа!
• 1926 год

О Коктебеле

• Здесь сказка в сказку включена,
• Здесь песня в песне верно спета –
• И навсегда обручена
• С душой земли душа поэта.
• 1926 год
• 
  

Ландыш

• 
  
• Бреду тропинкой чуть заметной,
• Бреду излучиной лесною.
• Здесь папоротник тайноцветный
• Ласкает жуткой тишиною.
• 
  
• Здесь так задумчив и печален
• Твой тихий взор, твой взор несмелый –
• В дремотной мгле лесных прогалин
• Цветок весны, о, ландыш белый!
• 1909 год, Пирогово

Н.И.Тютчев

• И эта острая улыбка
• Так тонко вычерченных губ,
• И уст мгновенная ошибка –
• Французской речи с русской сшибка,
• И в вечный Рим, в Английский клуб
• Неизбежимая дорога,
• И умных, и грустящих глаз
• Всегда пленительный рассказ,
• Всегда живущая тревога –
• Всё в нём напоминает деда, -
• И ведая, что он – лишь внук,
• Всё ждёшь, что Тютчевского плэда
• На нём рукой коснёшься вдруг.
• 1926 год, Коктебель

ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ

Вот что написала, передавая мне стихотворение «Русь», Виктория Николаевна Торопова – биограф С.Н. Дурылина, автор книги о нем в серии ЖЗЛ: «Стихотворение «Русь», кажется, нигде не опубликовано. У меня оно на тетрадном листке карандашом с двух сторон, из архива Г.Е. Померанцевой. Очень важное стихотворение...»

Стихи посвящены Коле Чернышёву – ученику С.Н. Дурылина. Вместе они много путешествовали по Волге и Русскому Северу. Николай Чернышёв стал художником. В 1941 году Николай Чернышёв был арестован, объявлен врагом народа и расстрелян. Написанная им в 1926 году икона Божией Матери «Державная» находится в московском храме святого пророка Ильи в Обыденском переулке.

Русь

Николаю Чернышёву

• Улыбнуться далёким просторам
• Густотравным, зелёным, пустым,
• Низойти по крутым косогорам,
• Жёстким, серым, нагим и немым.
• 
  
• Слушать долгие, скучные речи
• О скудеющем тёмном быту,
• Видеть низко согбенные плечи,
• Глаз больных и слепых маяту.
• 
  
• Ставить свечки пред ветхой иконой
• И, уткнувшись, рыдать перед ней,
• И на Троицу праздник зелёный
• Править с тихой берёзкой своей.
• 
  
• Помнить медного всадника скачку,
• Город серый под тяжкой пятой,
• И на каторге каждую тачку
• С подневольной холодной рудой.
• 
  
• А в душе золотить неустанно
• Новгородской Софии кресты,
• В полночь сонную рвать необманно
• На Купалу потайно цветы.
• 
  
• В монастырь затвориться к Пречистой
• В неисходный безмолвный затвор,
• В схиму, в пустынь, исчезнуть в смолистый
• В многошумный неведомый бор.
• 
  
• Оросить своей свежею кровью
• Куликовскую древнюю новь,
• К полевому прильнув изголовью,
• В сердце теплить былую любовь.
• 
  
• На себя басурманское иго
• Наложить и под ним не упасть,
• И твою, самозваный расстрига,
• И твою сведать буйную власть.
• 
  
• Прозвенеть пудовою веригой,
• И юродство своё отрыдать,
• Загрустить над ненужною книгой,
• Свою долю в лугах затерять.
• 
  
• Отравить себя тютчевской мукой,
• «Мёртвых душ» затаить в себе смех,
• Вместе с пьяным томиться разлукой,
• Вместе с грешным упасть в его грех.
• 
  
• По Владимирке вёрсты измерить,
• Всё принять, всё познать, всё простить,
• Это значит – в Бога поверить,
• Это значит – Русь полюбить.
• Сергей Дурылин
• усадьба Пирогово,
• 8 августа 1916.